Мы видели, как бескрайние воды тянутся к славе И вздымаются к власти. О необъятный океан! Мы в удивлении слышали твою песнь Пока волны напоминали о времени. "Истина, явись!" — словно гром, пел ты "И сияй величественно!" Обдумывая ее слова, смотрю на залив в попытке увидеть мир ее глазами. Она права. Это величественно. Это чертово чудо природы. Нужно смотреть на это почаще. — Пора наконец-то поцеловать тебя, — шепчу, прижимаясь к ней. Кили кладет руку мне на грудь, останавливая меня, и смотрит мне в глаза. — Мы проведем всего одну ночь вместе, мне не нужно знать о тебе все, но я хочу понять тебя. Мне это нужно. Поможешь? В большинстве случаев я бы мысленно закатил глаза, но в этот раз, приложив усилия, я просто изучаю ее лицо. Я не понимаю, почему она это чувствует, но знаю — она не врет. Предыдущие слова Бритты звучат в моей голове, и я задаюсь вопросом, что я потеряю, если узнаю эту многогранную женщину получше? Кроме того, если я собираюсь убедить ее помочь мне с моей проблемой Гриффа завтра, мне следует узнать ее в ответ. — Как мне тебе помочь? — ласкаю ее лицо, снова пораженный тем, насколько она нежная. — Расскажи мне что-нибудь о себе. Что-то, о чем другие не знают, — она пожимает плечами. — Чем таким ты владеешь, что любишь это больше всего? — Моя профессиональная репутация. — Что-то материальное. Вещь, которую ты хранишь и оберегаешь от всего на свете, — она хмурится, сводя брови на переносице. Никто не спрашивал меня о таком. Черт, эта девушка неожиданно глубоко копает. Если бы она была в леопардовом платье, я бы поклялся, что она беженка из музыкального клипа 90-х и занимается спортом, но Кили полна сюрпризов. Во-первых, как она заставляет меня думать. — Часы моего дедушки. Он был замечательным человеком, прошел Вторую Мировую Войну. Был в войсках, отвоевывающих Нормандию, — насколько нужно было быть храбрым, чтобы штурмовать, зная, что можешь не дожить до завтрашнего дня? Даже представить себе не могу. — Он редко говорил об этом, но у Майлза Эмброуза была выдержка и честь и… — у меня перехватывает дыхание, что практически безумие. Он умер около десяти лет назад, но я по-прежнему очень по нему скучаю. — Его дед отдал ему часы Cartier незадолго до того, как тот ушел на службу. Черный кожаный ремешок, белый циферблат, римские цифры. Очень классический. В детстве я всегда думал, что дедушка предпочитает моего младшего брата, несмотря на то, что мое второе имя — его первое имя. Так что я решил, что он оставит часы Гриффу. Но нет. Ублюдок оставил их мне вместе с запиской, в которой говорилось, что он выбрал меня, потому что я человек чести. Я просто еще не знаю этого. Свободной рукой она обнимает мое лицо, касаясь большим пальцем щеки. Мне трудно держать себя в руках. Я даже не могу смотреть на нее прямо сейчас. Что, черт возьми, происходит? Будто Кили нашла все мои слабые места и полна решимости пройтись по каждому. — Теперь знаешь? — мягко спрашивает она. — Я не уверен, — подумав, отвечаю я. Она хмурит брови и смотрит на меня, делая еще глоток вина. — Ты носишь эти часы? — Нет. Храню в банковском сейфе. — Разве он не отдал их тебе, чтобы ты их носил? Очевидный, но сложный вопрос. Возможно, дедушка и хотел, чтобы я их носил, но мне всегда казалось, что часы слишком ценные и их слишком легко разбить, поэтому я просто убрал их. — Нет. Он отдал их мне, чтобы сохранить. Этим я и занимаюсь. Ты задала мне миллион вопросов, теперь ты расскажи о тебе. Кили Саншайн — не твое настоящее имя, я догадываюсь? — Нет. Я Кили Кент. Мне особо нечего рассказывать. Я как открытая книга. Выросла в Финиксе. После школы переезжала туда-сюда, чтобы найти место, которое подходило бы мне. Начала с Сан-Диего, но мне там не понравилось — или я просто ненавидела похотливого старикашку, владельца ресторана, в котором я была официанткой — поэтому уехала в Сан-Франциско, но там все горячие парни играли за другую команду. Сиэттл оказался слишком дождливым, но там я встретила бывшего, с которым приехала на Мауи. Теперь я здесь. Часть меня хочет знать, станет ли когда-нибудь постоянство чертой ее характера, но в то же время я понимаю, что меня это волновать не должно. Мы два корабля и она, вероятно, просто поплывет дальше с утра. Это круто. Я был бы счастливее, если бы завтра удалось еще пару раз пришвартовать ее в своем порту. — Кем ты хочешь быть, Кили? Она хмурится, обдумывая этот странный вопрос, а потом отпивает еще вина. — А кем хотят быть все остальные? Счастливыми. Мне интересно, намеренно ли она исказила мой вопрос, но потом становится понятно: она хочет именно этого. Я едва ее знаю, но сейчас вижу, что ей комфортно просто быть счастливой. Такой расклад никогда не приходил мне в голову за все 33 года. Я всегда знал, что хочу быть на вершине, так сказать, пищевой цепочки, поэтому я никогда не задавался вопросом, сделает ли это меня счастливым. Опешив, я моргаю. — Я сказала что-то не то? — спрашивает она. — Нет. Это, вообще-то, очень интересный ответ. И все же я понимаю, что скорее буду успешным, чем счастливым. Я даже не сомневаюсь в этом. В конце концов, что на самом деле меня радует? Я не уверен, что вытирать пол моими конкурентами сделает меня счастливым, но, определенно, удовлетворит. Кили наклоняет голову, и ее мягкие губы мягко приоткрываются перед тем, как снова обернуться вокруг горлышка бутылки. — Я не уверена, что "интересно" — это хорошо. — Просто мы разные. Все в порядке, — я не могу перестать пялиться на ее губы. — Согласна. Расскажи мне о своей семье. Я расстроен. Я так хочу поцеловать эту девушку. Я не сомневаюсь, что провести с ней ночь будет просто потрясающе, но я хочу прикоснуться к ее губам сейчас — не для того, чтобы заставить ее замолчать, а для того, чтобы убедиться, что она чувствует химию между нами. Желание настолько сильное, что меня почти душит. Но ей нужно узнать меня, чтобы чувствовать себя комфортно. Не знаю, почему это так важно для меня, но почему-то это имеет значение. — Мы переехали сюда из Лос-Анжелеса, когда мне было пятнадцать. Мои родители вернулись в Калифорнию несколько лет назад, забрав мою младшую сестру с собой. Харлоу будет 26 в следующем месяце. Тебе бы она понравилась. — Какое красивое имя. Вы близки? — она делает еще глоток. Я киваю. Возможно, мы не настолько близки, как могли бы быть. — Мы периодически созваниваемся. В последнее время она занята, заканчивает обучение и планирует свадьбу. — Ты знаком с ее женихом? — Нет. Но они хотят пожениться на острове в мае, так что мы в любом случае встретимся, — это означает, что мне придется пересечься и с Гриффом. — Что насчет твоей семьи? — Я единственный ребенок в семье, мама и отчим помешались на путешествиях, когда вышли на пенсию. Думаю, сейчас они в круизе по южной части Тихого океана, — она пристально смотрит на меня. — По-моему, ты упоминал, что у тебя есть брат. Я действительно не хочу окунаться в это сейчас. Грифф и так скоро встанет между нами. Этой ночью я хочу быть только с Кили. — Да. Он мудак, который живет трех километрах отсюда. Мы не общаемся. — Почему? — чувство, с которым она задает этот вопрос, близко к ощущению вселенской трагедии. Как много я могу ей рассказать? Я бы предпочел вообще избежать этой темы, я ничего ей не должен. Но я понимаю, что она не перестанет задавать вопросы до тех пор, пока я не откроюсь в достаточной степени. — Мы были бизнес-партнерами, пока наши профессиональные взгляды не разошлись. Потом, чтобы просто повеселиться, он решил потрахаться с моей бывшей девушкой спустя три дня после того, как мы закончили отношения, которые длились два года. — Ауч, — она вздрагивает. — Он сказал, почему? — Меня не ебет, почему, — каждый раз, когда я вспоминаю тот период жизни, я бешусь. — Слушай, Кили. Ты мне нравишься. И я хочу тебя. Я не совсем хорош в разговорах, или отношениях, или помощи людям узнать меня получше, но я хорош в постели. Может, этого будет достаточно на сегодня? Я понял, что задержал дыхание. Если она скажет "нет", у меня нет ни единой идеи, что делать дальше. После нескольких наводящих вопросов я уже чувствую, как в груди саднит, и растираю больное место. — Да. Прости. У меня есть ужасная привычка лезть не в свое дело. Ты очень интересный… И мне не особо нравится спать с незнакомцами. Но я думаю, я уже знаю тебя, Максон… Черт. Какая у тебя фамилия? — она потрясающе мило смеется. — Ох, это звучит идеально. Ее шутка поднимает мне настроение. Это было мне нужно. — Рид. — Итак, Максон Рид, ты собираешься просто стоять здесь или поцеловать меня в свете луны? В ту же секунду, когда мне дали зеленый свет, моя сдержанность улетучилась. Я стал охотником перед очень желанной жертвой, и мне нужно утолить мой голод. Я не особо разговорчив. Вместо слов, я забираю бутылку из ее рук и кидаю ее на песок позади нас. Я перевожу взгляд на нее и наклоняю ее голову так, чтобы мне было легче поглотить ее. В ее глазах я вижу волнение. Предвкушение. Я удивлен, но я не вижу никаких признаков отрицания. Лишь надежда… Возможно, я не единственный, для кого эти эмоции оказались неожиданными. Она снова приоткрывает губы и все мысли исчезают из головы. Я наклоняю голову и со стоном целую ее. Блять, ее губы намного мягче, чем я себе представлял. Она открывается мне, прижимается, обнимает меня за шею так, словно ей нужно прикоснуться ко мне так же сильно, как я умираю от желания раздеть ее. Я шиплю, мои чувства обостряются. Чем дольше я целую ее, тем сильнее у меня кружится голова, но я раздвигаю ее губы языком и углубляю поцелуй. Я потерян для этого мира. Она такая сладкая. Не как мой любимый сникерс, ее аромат более утонченный, и удовольствие, которое я получаю от нее, похоже на распитие хорошего красного вина в паре с темным шоколадом. Она целует меня в ответ, чувственно покачивая языком и задерживая дыхание, что дает мне понять, что она тоже сильно реагирует на меня. Я тону. Я запускаю руки в ее волосы, оттягивая ее голову назад так, чтобы у меня был полный доступ к ее рту. Я углубляю поцелуй настолько, будто хочу взять от нее все и сразу. У нее долго не было секса, но я не могу представить и пяти минут, пока я не смогу оказаться внутри нее, овладеть ею. Химия между нами такая сильная, что я буквально вижу электрические искры вокруг нас. Я даже не знаю, как это описать, потому что я никогда не чувствовал ничего подобного.