У меня есть идея… и я ненавижу себя за это. — О чем ты думаешь сейчас? — спрашиваю я. Она пожимает плечами. — Он позвал меня на ужин. — Я знаю, — у него дома. Где он мог бы уговорить ее остаться, а затем уложить в постель. Мы оба долго молчим. Я знаю, что мы думаем об одном и том же. Я мог бы попросить ее закончить задание, ради которого мы вообще все это затевали. Меня коробит от этой мысли, внутри все сжимается. Легко было думать о том, как она проводит время с Гриффом, когда я едва ее знал. Сейчас… все изменилось. Но в той же степени все осталось так же. Я все еще веду многолетнюю вражду со своим чертовым братом. Мой отец все еще думает, что я жалкий неудачник. Я все еще борюсь за то, чтобы стать достаточно хорошим для них обоих и все еще строю свою жизнь. Со вздохом она садится рядом со мной и берет меня за руку. — Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала. И я сделаю это. Я знаю, что она так и сделает, хотя в ней нет ни капли ненависти, злобы или подлости. Она сделает что-то, что противоречит ее собственному моральному кодексу, потому что мне нужен результат, который может обеспечить только она. Да, она не сказала, что любит меня, но зачем кому-то делать это для того, кому он эмоционально не предан? Мое сердце танцует от этой мысли… пока я не понимаю, что она пристально смотрит на меня, ожидая ответа. Что мне сделать? Оставить ее здесь, где Грифф не сможет к ней прикоснуться, или попросить ее закончить одно важное для меня задание? Я кусаю губы. Я не хочу, чтобы Кили думала, что я ее не ценю. После сегодняшнего вечера она понимает, что все изменилось, так ведь? Она должна понимать это. У меня эмоциональный диапазон зубочистки, поэтому, если даже я чувствую нашу связь, то такая умная девушка, как она, обязательно чувствует ее тоже. Мы единое целое. Мы влюблены друг в друга. У нас есть будущее. Как только я отпущу прошлое и оставлю это глупое соперничество позади раз и навсегда. Я закрываю глаза. Сомневаюсь. Как только я открою рот, другого пути не будет. Я не смогу забрать слова назад. Но я не вижу другого выхода. — Ты можешь просто поужинать с ним? — хриплю я. — Просто улыбайся, немного кокетничай, немного флиртуй. Ничего больше. Она одаривает меня неопределенной улыбкой и внезапно встает. — Конечно. Я позабочусь о том, чтобы ты получил то, чего хочешь больше всего, Максон. Ее слова заставляют меня задуматься. Мне не нравится их осторожная формулировка. Их нельзя понять однозначно. — Я хочу тебя, — я уверяю ее. — Мне нужно, чтобы и ты это знала. — Я знаю. Но что-то в ее поведении все еще кажется мне странным. — Все в порядке? Кили проходит мимо меня, на ней только моя рубашка. Она устраивается у перил, позволяя ветерку трепать ткань на уровне ее бедер, и бросает на меня пристальный взгляд через плечо. — Конечно. Может, ты присоединишься ко мне и дашь мне то, чего я хочу больше всего? Заняться с ней любовью на веранде. Да, она любит меня. Она понимает меня. Все будет замечательно, если я смогу перестать быть параноиком. Я беру презерватив из ящика прикроватной тумбочки, затем подхожу к ней сзади. Я обхватываю ее бедро, рукой следую к ее обнаженной киске, заставляя ее раздвинуть ноги. Целуя ее в шею, я вытаскиваю член из боксеров и раскатываю по нему презерватив. Кили выгибается ко мне, и я улыбаюсь, прижимаясь к ее коже, вдыхая ее запах. — Ты хочешь трахаться здесь, но не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал об этом? — Да, — одно слово, произнесенное шепотом на выдохе. — Ты крикунья, солнышко. А я не собираюсь делать никаких поблажек. Придется тебе подумать, как сохранить наш секрет… Мне плевать на соседей, поэтому я не останавливаюсь ни на секунду, не давая ей решить, как ей это сделать. Я так чертовски благодарен и благословлен, что у нас будет возможность заниматься этим каждую ночь до конца наших дней. Нам просто нужно пережить следующие сорок восемь часов. Несмотря на эту мысль, что-то не дает мне покоя. И когда Кили поворачивается ко мне через плечо, поджав губы в безмолвной мольбе, это безумие, но я ловлю себя на мысли, что целую ее в последний раз. День тянется ужасно долго. Кили написала мне утром, сказала, что связалась с Гриффом. Он пригласил ее к семи. Никаких смайликов. Никаких сердечек, поцелуев или ЛОЛов. Я хмурюсь. Возможно, она нервничает. Или злится. Но когда я снова спрашиваю, все ли с ней в порядке, она посылает в ответ неопределенный эмодзи «Окей». И я иду на дневное совещание. — Ты в порядке? — Брита подходит сзади и нежно кладет руку мне на плечо. Я просто виновато засовываю телефон в карман. Я ненавижу то, что она будет злиться на меня. Я ненавижу то, что она, вероятно, уволится. Я ищу, что бы сказать, как бы убедить ее, чтобы она поняла, что мое решение использовать Кили для устранения конкурентов никоим образом не отражает моих чувств к ней. Бритта действительно мне как сестра. Черт возьми. — Все хорошо. Просто загружен. Скоро пятница. — Ага, — выдыхает она. — Меня тошнит от волнения. И руки трясутся. Я улыбаюсь, когда она специально трясет рукой. — Прекрасная иллюстрация. Спасибо, что позвонила во все известные миру некоммерческие организации. Она кивает. — Я рада, что вспомнила ту статью о том, как некоторые из них поддерживают свои инвестиционные портфели, вкладываясь в недвижимость. А еще я в восторге от того, что United Way, Catholic Charities USA и Goodwill ответили, что хотели бы внимательнее посмотреть объект на следующей неделе. — Мне кажется, это как раз та стратегия, которая сможет сделать Стоу счастливыми. А еще сделать так, чтобы это место приносило людям пользу и в будущем. — по крайней мере, я надеюсь, что не ошибаюсь. Я не говорю ей о своих сомнениях. На самом деле уже слишком поздно менять направление. Я должен надеяться, что Кили поможет. — Именно! Одна из организаций говорила об использовании его для корпоративных выездных мероприятий и собраний доноров, что мне не нравится, но, полагаю, является неизбежным злом. Другая говорила о нем как о реабилитационном центре для людей, страдающих депрессией и суицидальными наклонностями, и тому подобное. Я видела только фотографии, но, думаю, это идеально для такого поместья. Я соглашаюсь. — В любом случае, ты хорошо постаралась. Она оглядывает офис и видит, как Роб заходит в туалет. — Ты решил, что собираешься делать с Кили и… — Гриффом? — внутри все сжимается. Она кивает, словно предпочла бы, чтобы я не произносил его имя вслух. — Есть какие-нибудь идеи? Я ненавижу врать ей. Правда ненавижу. Но Кили не собирается заниматься сексом с Гриффом. Она, вероятно, даже не поцелует его снова. Верно? — Ничего не понятно, — бормочу я. — Я… Я не стал заканчивать, чтобы она могла сделать свой собственный вывод. Я не хочу причинять ей боль, а значит мне не стоит пугать ее без необходимости. Она натянуто кивает мне. — Как обстоят дела между вами двумя? Я моргаю, глядя на Бритту. Возможно, я сейчас в серой зоне своего бизнес-плана, но нет причин что-то утаивать. — Я влюблен в нее. Я понял это наверняка прошлой ночью, когда мой отец внезапно появился на пороге моего дома и вывел меня из себя до чертиков. — Я рассказываю ей о разводе родителей и о том, какой мой отец придурок. — Кили была там. Хотела убедиться, что я в этот вечер никого не убью. Она на самом деле великолепная. Я уверен, вы, девочки, поладите. Как только она закончит «отвлекать» Гриффа. Мы просто не будем говорить об этом. Все закончится хорошо, зачем причинять Бритте боль? — Ты? Влюблен? Мы с ней плохо начали, но это моя вина. Теперь я хочу пожать ей руку, — она мягко улыбается. — Зайдете на ужин сегодня? Я чуть ни прикусываю свой язык. — Она не сможет. У нее свои планы, — неопределенно говорю я. Я чувствую себя ужасно, потому что вру ей, как последний ублюдок. Я понимаю, что последние 12 часов мою мораль можно назвать… сомнительной. Но сначала я налажу бизнес, а потом до конца своих дней буду самым преданным мужем на свете. Если Кили все еще захочет быть со мной. — Может, поужинаем втроем? Возьмем Джейми. В «Коконатс», например? — Можно, — она улыбается. — Закажем рыбные тако. Макайо улетел на встречу в Оаху. Не вернется до четверга, поэтому будем втроем.