– Мне все здесь кажется странным, а особенно ты. Предлагаю всем идти в лагерь! Но Миша с Володей остались. – Только попробуйте мне выключить телефоны, – погрозила Катя напоследок. Все ушли. А она еще немного потопталась. Проследила, как стороной проходят девочки – они сделали новую тропу, только чтобы не идти мимо маяка. – Чтоб вас здесь и правда бесы потаскали, – прошептала Катя. – Может, тогда вы успокоитесь. Проверила телефон. Показывал он три часа прошедшей ночи. Это еще больше разозлило. Что за чертовщина! Стоило отойти в сторону от цивилизации – и сразу начинаются несуразности. Она уходила, покачивая головой в ответ на свои мысли, косицы вздрагивали. В затылок ей смотрели черные глаза озера. Сумерки подобрались к костру, от влажности дрова начали стрелять. Миша продолжал сидеть, постукивая посохом. Володя походил мимо него, посмотрел направо, налево. Не выдержал: – А что, тут и правда что-то есть? – Не знаю. Миша коснулся посохом лапника, послушал, как шуршат, опадая, иголочки. Первую половину ночи согласился дежурить Володя. Он долго ходил, примериваясь, где бы сесть, подтаскивал к костру валежник и вдруг уснул, привалившись спиной к облезлым доскам маяка. Богатырский храп поплыл над влажными камнями. Володя не пошевелился, когда через капище прошел Игорь. Он поворошил гаснущие угли, прислушался к тяжелому дыханию спящих и пошел дальше. Вслед за ним бежала Шкода. Мише вновь снилось, что его зовут. Протяжная песня была грустна. Ее пела красивая женщина, сидящая на берегу черной реки. Женщина посмотрела на него стальными глазами. Подняла окровавленную руку. Поманила к себе: – Приходи. Ты – мой. – Братцы! – позвал Миша. На зов должен был откликнуться Володя. Не откликнулся. Миша в панике открыл глаза. Над ним склонился бес. Миша подпрыгнул. Но темная фигура уже отошла от него, приблизилась к Володе. И все вокруг снова стало как будто во сне – тяжелым и вязким. Вроде бы надо было вскочить, разбудить Володю и вместе спасаться, но руки и ноги были тяжелы. Бес нависал над спящим. Володя застонал, заворочался. На душу давило чувство обреченности. Если судьба, то от нее не убежишь. У беса были большие глубокие глаза. Он повернулся к Мише. Голова перетекала в шею, тело виделось бесформенным мешком. – Бегите! Бес налетел, распахнув рот чернотой провала. Миша закричал, проваливаясь в пустоту. Да-да, надо бежать, спасаться, спешить туда, где все. Где весело трещит костер, где переругиваются ребята, где палатки блестят натянутыми тентами, где все понятно и просто… Леночку словно что-то толкнуло в грудь. Непонятно откуда взявшаяся тревога заставила сглотнуть, подняться, посмотреть через реку. – Опять маяк горит! – воскликнула она. Про оставшихся охранять капище до этого не говорили. Но теперь на другой берег смотрели все. Смотрели на дергающуюся точку. – Костер? – с тревогой спросила Соня. – Для костра высоко. Как будто и правда маяк. – Может, его бес зажигает? Своих на шабаш зовет? – Вот ему сегодня будет пожива… – Я сказала, ни слова об этом! – с угрозой в голосе произнесла Катя. – Дима! Скажи им! Дима не ответил. Его около костра не было. Не было и возле палаток. Катя хотела его снова окликнуть, но не решилась. – Может, сходим? – приподнялся со своего места Никитос. – Только этого мне не хватает – чтобы вы в темноте шеи посворачивали, – возмутилась Катя. – Хватит одного увечного! Завтра вообще никого там не оставлю! Тоже мне – охотники за головами. То орете, что там что-то страшное, все беса видите, а то сами к нему в пасть прыгнуть готовы. Идите все спать! Она пошла в темноту к реке. Навстречу ей шел Игорь. Утро началось с Диминого крика. Это у него стало вроде ритуала: гонять свою команду за правильными дровами, за потерянными спичками, за чистым котелком. Парни переглянулись, подхватили сухпаек и гуськом потянулись к берегу. За ними увязались Маша с Аней. Катя кричала вслед, грозила кулаком – ей хотелось спокойно позавтракать, а не бегать за этими ненормальными. От берега мальчишки пустились вприпрыжку. Что-то гнало их вперед, заставляло торопиться. Они пронеслись через просыпающиеся стоянки соседей, горохом ссыпались на песчаный берег. Бежать по песку было неудобно: он хватал за ноги, тянул назад, предлагал остановиться. По капищу словно ураган прошел. Идол был вывернут и лежал обожженной головой в костре. Заборчик сломан. Вилки оторваны и разбросаны под деревом. Среди всей этой красоты в лапнике спал Володя. Его местоположение выдал богатырский храп. – Эй! Охранник! Чего это у тебя? Ночью дождя не было, камни вокруг были сухие, а потому на них хорошо были видны мокрые следы – словно большой мишка прошел. Со стороны девчонок заорали. Олег хищно осклабился – голос Ушастой выделялся особо. Громкая она была девчонка. Громкая и решительная. Это вызывало в груди странное чувство восторга. Хотелось кричать в ответ. И он гаркнул: – Ой! Смотри, что делается! Ты гляди! Ты гляди! Володя вскочил, бестолково огляделся, не понимая, где находится. – А чего тут? – хрипло спросил спросонок. – Орут! Не слышишь, что ли? – еще больше путал его Олег. – Чего так рано? – Володя тряс рукой с часами. – У меня только шесть. Или мое время сторожить? Но тут он все вспомнил и перестал улыбаться. – А чего это вы тут? – Он опять огляделся, задерживаясь взглядом на заборчике, на следах, на идоле, на разметанном валежнике. – А бес куда делся? И где Мишка? Шаман сидел на досках маяка. – Ты видел? – Володя выпрыгнул из лапника. – Вот это да! Ничего себе! – Что было? – теребили его парни. – Ужас, – бормотал он еле слышно. – Стоит и смотрит. – Как и вчера! – радовался Санек. – Бес, да? Бес? – Ничего не было, – резко поднялся Миша. – Приснилось тебе. – А это тоже приснилось? – показал на разор Игорь. – А это? – Он поставил ногу рядом с отпечатком. След был заметно больше. – Я говорю – бес это все, бес. Пришел и давай вилки срывать. Еще ругался. – Не, не ругался, – перебил Санька Володя. – Водой шлепал. – Хорош на беса сваливать! – небрежно процедил Никитос. – Может, ты сам в панике все и разрушил? – Он жертву ищет, правда! – метался между друзьями Володя. – Пришел такой, на Бабу-ягу похожий. Мишка что – он дрых как суслик. А я еле от него ушел. – Но ведь ушел, – заметил Игорь, оглянулся и, сунув руки в карманы, пошел прочь. – Это потому, что не я нужен, – крикнул ему вслед Володя. – Другой кто-то нужен. – Да ладно! Другой! – Санек развел погасший костер и теперь грел в первом огне озябшие руки. – Кто другой-то? – Никто, – подошел к костру Миша. – Никто. Он смотрел только на огонь. Капюшон натянул на нос. Пальцами шевелит. Ночь была ужасная. Его куда-то звали. Его отсюда гнали. Но знал он одно – уходить ему не хочется. – Давайте Шаева подсунем бесу, – поморщился Олег. – Может, эколог вкуснее? Они успели обсудить, что бы сделали с руководителем экокружка, когда примчалась Катя. Косицы ее были растрепаны. За деревьями прошествовали девчонки. Парни невольно проводили их глазами. Каждый понимал: сейчас станет шумно. И лучше бы пришел бес. С ним было бы спокойней. – Вы ненормальные! Вы просто ненормальные! – Катя крутила перед собой пятерней, не в силах выразить свои чувства. – Вот зачем вы все это устраиваете? Зачем их злите? – Да не делал им никто ничего, – за всех ответил Санек. – Это Шаев… – А про него вообще молчите! – заорала Катя. – Еще раз такое услышу! Дмитрий взрослый человек! Серьезный ученый. Вы мелочь перед ним. И не смейте больше слова против сказать! Услышу – неделю будете сидеть в лагере. Поняли? Мелкие пакостники! Вам не в экспедиции ездить, а под кроватью сидеть, собственной тени бояться. И вообще – скоро дождь пойдет. Готовьтесь. Все дружно посмотрели на небо. Ни облачка. И ветер стих. Катя убежала. – Чего это она? – Санек обиженно хлюпнул носом. – Чего, чего. – Никитос тоже насупился, пнул подвернувшийся камешек, тот запрыгал по камням, на которых уже никаких следов не осталось. – Влюбилась. Они всегда такие, когда влюбляются. – Вот возьму и нарочно здесь останусь в эту ночь, – разозлился Олег. – Гнать будут, а я останусь. Даже если игру свернут, все равно останусь. Если к девчонкам на капище кто-нибудь пойдет, лично отгонять буду! Народ посмотрел на камни, следов не было. Ушли за хозяином. Володя прошелся туда-сюда, пнул камешек.