– Скелет, – с несвойственным ему придыханием, произнес он. – А это, – неопределенный жест за спину, – мои друзья. Янус Многоликий, Ворон чернокрылый и обыкновенное Чудовище. Женщина по очереди посмотрела на каждого, коротко кивая и закрывая глаза, словно сбрасывая полученное изображение с сетчатки глаза в базу данных. На Чудовище она задержалась. – Что же ты позволяешь себя обижать? – проворковала она. – Такая красивая девочка, и вдруг… – Никто и не обижается, – попятилась Чудовище. – Я сама. Она глянула на Януса. «Ну же, скажи! Это ведь была твоя игра!» Но Янус уже высматривал на столе добычу – они весь день не ели. Лаума перехватила ее взгляд. – Он тебе нравится? Вопрос застал врасплох. Об этом ее уже спрашивали. Сегодня. Синеглазка. – Я всем нравлюсь! – Не услышать вопрос было невозможно, а Янусу не прокомментировать его – так это просто перестать быть самим собой. Глаза у Лаумы были неожиданного зеленого цвета с коричневыми всполохами. Смотреть в них неприятно. Они засасывали, как болото. – Вот еще, – отвернулась Чудовище. – Было бы чему нравиться. – Не передергивай, красотка! – фыркнул Янус. – Любовь правит миром! Ага! Сейчас! И решила для себя, что Янус не в ее вкусе. Ну ни капельки. – Ты права, тут есть чему нравиться, – зачем-то произнесла Лаума. В ответ Янус изобразил улыбку вампира в тридцать три зуба. Ворон довольно хихикнул, придвигаясь к столу. Скелет что-то набивал в телефоне. А Лаума на всех смотрела. Очень внимательно. Как сканировала. – Угощайтесь, молодые люди! – опомнилась она, чуть поправляя тарелки на столе. Звуки от слова «угощайтесь» еще не ударились о стены, как следом за ними полетели более приземленное чавканье и сопение. Мальчишки накинулись на еду. Чудовище обошла стол, встав ближе к чашкам. Они были невероятные. Тончайший фарфор. Сквозь него просвечивал умирающий дневной свет. На донышке стояло клеймо и что-то было написано на немецком. Язык легко узнавался по точкам над гласными, умлаутам. – Чаю? Лаума оказалась совсем близко. В сухих руках цепко держала большой пузатый заварочный чайник. Без усилий. Хотя в чайнике было, наверное, не меньше полутора литров. Чудовище не успела ответить, а Лаума уже наливала пахучую жидкость в выбранную чашку. Пришлось держать ее ровнее и крепче, боясь, что от такого напряжения хрупкая ручка отколется. – Я заварила с васильком и душицей. Тебе понравится. – Почему? – Чудовище с сомнением смотрела в чашку. Чай и чай. Возможно, что и с васильком. Возможно, что и с душицей. – Приворотное зелье. Чудовище, отпившая глоток, поперхнулась. – Шучу. Просто полезная штука. Чудовище вновь опустила глаза в чашку. Чай как чай. Ну да, есть травки какие-то. – Теперь отдай чашку тому, кто тебе нравится, – прошептала Лаума. – И он навеки будет твой. Чудовище так и зависла, прижав к себе чашку. А ну как и правда, выпьет какой-нибудь Ворон, а ты потом всю жизнь мучайся. – Спасибо. Я подумаю. – Сразу захотелось эту чашку грохнуть об пол, чтобы никому не досталось. – Ну, подумай. – Лаума отошла. – Не стесняйтесь, молодые люди, не стесняйтесь. Все свежее, только что с рынка. В голову полезли нехорошие ассоциации со сказками. Сейчас баба-яга их накормит, напоит, в бане попарит, а потом и съест. Нет, не съест, заколдует сердца, и они станут ле-дя-ны-ми. – Так что вы делаете в этом Доме? – Лаума присела на подоконник. – Клад ищете? – А он здесь есть? – Ворон всегда умел слышать то, что ему было нужно. – Кто ищет, тот всегда найдет. Знаю я одну травку… Любые клады открывает. – И без перехода, без паузы, просто резко повернув голову и в упор посмотрев на Януса: – Это же была твоя идея, не так ли? Прийти в этот Дом? Янус не торопился. Он спокойно дожевал бутерброд, спокойно отложил взятый следующий бутерброд и только потом заговорил: – Мы не черные копатели, мадам, мы уважаем традиции. Считайте, что мы этот Дом охраняли, старались не пускать сюда ненужных людей. – Похвально, похвально, – пробормотала женщина. – Но вы ведь теперь лишитесь места встреч? – Ничего. Нас объединял не только этот Дом. – Как смело! Женщина произнесла это громко, с вызовом, так что Чудовище снова подавилась чаем. Раздражение внутри распушилось. Не терпелось запустить руку за пазуху и поскрести кожу ногтями, чтобы выгнать непонятно как забравшееся туда волнительное чувство. Но тут Лаума перевела взгляд на Ворона, который между едой не забывал внимательно слушать, о чем говорят. – А ведь это ты нашел Дом? – Лаума сверкнула лукавым взглядом. – Вы неплохо обо всем осведомлены. – Ворону явно льстило, что его тоже отметили. До этого его таланты добытчика информации были объектом острот и подколок, а никак не благодарностей. – Это не сложно было сделать, – буркнул Скелет, не отрываясь от телефона. Что он там искал? План спасения от грызунов? В холодном свете экрана мобильного лицо его выглядело злым и насупленным. Чудовище подавила в себе желание подсунуть свою чашку ему. Интересно было посмотреть, каким станет Скелет, когда влюбится. Может, хоть оживет? – Ты так думаешь? – Лаума пропустила комментарии Скелета. – Не преуменьшай своих талантов. Ты же сам себя считаешь удачливым парнем. Так и есть. Среди всех ты самый везучий. Дай мне свою руку. – Зачем? – спросил Ворон, уже протягивая раскрытую ладонь. – Я тебе скажу, так ли это. – Найти пустующий дом было не сложно. – Скелет стал нервно постукивать телефоном по ладони. – На улице всего две развалюхи. Чего тут искать? Это сегодня искали. Клад. Вы видели? Кажется, там тоже был сервиз? Как только Скелет заговорил, Ворон, опомнившись, потер ладонь о коленку и предпочел взять этой рукой бутерброд. – Тоже, – согласилась Лаума, недовольно сузив глаза. – Но не этот. Этот древнее. Он из моего дома. Одной известной немецкой фирмы. – Немецкой? – Скелет взял в руки чашку, словно хотел убедиться в истинности ее слов. – Знаете, – начала осторожно Лаума. – Мне тоже не нравится, когда вокруг Дома ходят незнакомые люди, что-то ищут, выкапывают. Клады открываются только тем, для кого они предназначены. – И для кого предназначались те черепки? – ехидно спросил Скелет. Чудовищу все хотелось одернуть друга, остановить. Так и виделось, что Лаума обрывает его, говорит гадость, прогоняет их отсюда насовсем. – Для тех, кто их нашел. Скелет с Лаумой секунду смотрели в глаза друг другу, меряясь силами. И оба отступили. Скелет мотнул головой, отгоняя от себя какую-то мысль. – А для других есть что-то другое? – Теперь и Янус с настороженностью смотрел на Лауму. – Конечно, есть! – воскликнул Ворон. – Наследство умершей бабки. Третий лев от заката, пятый от горизонта. – Здесь нет львов, – прошипела Чудовище. Со всеми творилось непонятное. Вроде бы чая приворотного не пили. Что стряслось? – Все здесь есть, – сухо ответила женщина. – Призраки с домовыми тоже? – усмехнулся Скелет. – А еще привидения. – Нет, домовых нет! Вы зря бросали свои сушки. – Ничего, барздуки подберут, – возразил Скелет. – Они тоже поесть любят. Янус поднял брови – и про сушки знает? Ворон перестал жевать. Скелет сунул под нос Чудовищу телефон. Поисковая система была открыта на слове «Лаума». На сайте было написано: «В восточнобалтийской мифологии женское божество, небесная ведьма, покровительница мертвых. По ночам Лаума душит спящих, вызывает кошмары». «Ну и что?» – одними губами спросила Чудовище. Скелет пожал плечами, мол, «ничего». – Простое совпадение, – прошептала Чудовище, стараясь осторожно рассмотреть женщину. Не было в ней ничего бесовского. Женщина и женщина. Мало ли как человека назовут… От нее даже пахло какими-то духами, немного резковатыми. Разве привидения душатся? Хотя если это надо для того, чтобы отбить какой-нибудь неприятный запах, например, тления… «Как скажешь!» – дернул уголками рта Скелет и взял чашку. Но пить не стал. Крутил в руках, рисунок разглядывал. Эстет.