— Вот и я о том же, — киваю. — Оптовая скупка экономит время, пускай единица товара и обходится дешевле на тридцать процентов. — Ну расценки пускай обсудят уже наши менеджеры исходя из конкретной номенклатуры товара, — улыбается Емельян, и я не спорю, потому что в деловом мире так принято: дворяне налаживают между собой сотрудничество, а дальше уже работает наемный менеджмент. — У тебя-то как дела, Данила? Слышал ты дал отпор Недежке из Перми, да так, что его отправили на Аномалию. — Бог с этим Недежкой, — серьезно отвечаю. — С ним я сам разрулил проблему, но не секрет, что скоро указ дополнят и тогда в Будовск повалят дворяне из других княжеств. И поэтому нам, будовским дворянам — состоявшимся и будущим — нужна крепкая сплоченность. Приезжие будут пробовать нас на прочность. Я это гарантирую, да вы и сами знаете. Просто потому что такова человеческая природа. — Предлагаешь союз? — смекает Емельян. — Верно, — киваю. — Но не только со мной. Соберем коалицию по правилу: тронут одного, отвечают все. — Мне это нравится, — сразу улыбается глава, огладив бороду. — Ты уже показал, что умеешь отвечать максимально жестко, Данила. Так почему бы и нет? Я жму главе протянутую руку. Думаю, намного большую роль в его решении сыграло то, что я теперь представитель Морозова, но какая разница? Первый союзник есть, надо еще обязательно заехать к Соколовым и Енеревым, а к остальным будовчанам отправить уже моих новоиспеченных союзников. Не по всем же мне лично ездить. А потом будем ждать новых приезжих со всего Царства. Будовичи встретят их единым строем. Глава 26 На позиции! Ночь выдалась тёплая, ясная. Лес спит, зверей не видно, только стая Акелы бдит и шагает вокруг небольшой полянки, держа нос по ветру. Легавые — не единственная моя предосторожность. Вдалеке за ширмой деревьев ходят патрули моих гвардейцев. Также недалеко Степан поставил заградительные заслоны, оградив территории с частыми «норами». Перестраховался ли я? Не думаю. Нынче просторы вокруг Будовска полны опасностей, лишняя охрана не повредит. Я стою, прислонившись к стволу дерева, и на расстоянии наблюдаю за Лакомкой. Танцуя в лунном свете и выпевая мелодичные песни, альва творит какую-то необыкновенную магию. Сам я отнюдь не сачкую, а напитываю девушку пси-волнами. Результат ее колдовства, конечно, ошеломляет. Ощущение, будто из леса тянется мощный поток силы. — Охренеть, шеф! — восклицает «включенное» сознание сканера. — Никогда подобного не видел! Она сосет энергию прямо из леса! Из долбаных деревьев, шеф! Из кустов! Из сорняков! Не обращаю внимания на его галдеж, продолжая стимулировать мозговую деятельность альвы. Пусть болтает. Помешать Лакомке он не может: поглощенные мною сознания никому больше не дано видеть. — Друид какой-то! — продолжает восхищаться сканер. — Лес словно дышит на эту поляну энергетическим облаком! Он это говорит скорее для себя. Я давно подключился к его Дару и тоже вижу вытекающие из гущи леса струи энергии. Вряд ли ее можно использовать для атак и вообще чего-то материального. Но для алхимических целей, видимо, вполне подходит. Лакомка напитывает «силами природы» склянку с зеленым зельем, что поставила в центре вычерченной на земле пентаграммы. — Закончила! — неожиданно произносит альва, резко присев на колени прямо на землю. Блондинка поднимает на меня горящие колдовским светом глаза. — Мой мелиндо, зелье готово! Ее изящная рука протягивает ко мне потемневшую склянку. Я снимаю с себя куртку и накидываю одежду на хрупкие плечи альвы. А то танцевала же в одном полупрозрачном пеньюаром: такая вот у Лакомки униформа для алхимических танцев. Помогаю девушке подняться, и она тут же прижимает ко мне всем телом. Я забираю из ее пальцев склянку и вглядываюсь в переливающуюся за стеклом жидкость. — Это лекарство от маготропии? — Не только, мелиндо, — альва прижимается ко мне плотнее и водит носиком по моей шее, словно собирая тепло. — Это «приобщитель». Он способен не только присоединить Марию Федоровну к магическому фону и вылечить от маготропии, но также усилить связь любого мага с миром, что увеличит его Дар в разы. К сожалению, я могу создавать подобные заклятия только раз в десять лет, — вздыхает Лакомка. — Прости, Даня. — Тебе не за что извиняться, — я убираю драгоценную склянку в карман брюк. — Женщины вовсе не обязаны делать мужчину сильнее, это он должен делать сам. — У тебя неплохо получается, — с ухмылкой альва щупает мой бицепс. В этом вся Лакомка — она быстро сменяет грусть на игривость. Наверное, если сам я проживу триста лет, то, скорее, превращусь в жуткого циника, чем в такого непосредственного ребенка. Когда мы возвращаемся домой, нас уже все ждут в гостиной. Разве что только Мария Федоровна уже спит, время-то позднее. А так даже мама со Степаном приехали, чтобы подбодрить Антонину Павловну. Змейка же сидит в углу и невозмутимо точит медные когти напильником для металла. — Ну что, Даня? — спрашивает меня мама, когда мы с Лакомкой заходим в комнату. Антонина Павловна же ничего не смеет сказать, в глазах моей любимой учительницы застыли молчаливые слезы надежды. — Получилось лекарство? Я с серьезной миной выдерживаю театральную паузу, затем расплываюсь в улыбке: — Конечно, получилось! Лакомка же у нас лучшая мастерица-травник. — Без твоих пси-волн было бы намного сложнее, мелиндо, — не остается в долгу остроухая блондинка. Мама сразу заулыбалась, Змейка довольно заурчала. Антонина Павловна же разрыдалась от счастья, а Лакомка, глядя на нее, покрутила пальцем у виска: мол, чего эта непонятная женщина опять ревет, зелье получилось же! — Ура!!! — Степан с хлопком открывает бутылку шампанского, которой в его руке только что не было. Откуда материализовалась? Под креслом что ли прятал? Ну и сразу устраиваем небольшое застолье. Немного выпиваем, много радуемся, также много желаем Антонине Павловне здоровья для ее дочки. Лакомка поднимает тост и заверяет, что Мария Федоровна полностью вылечится на следующий день после того, как пропьет лекарство. За это и пьем. Потом осоловевшая альва отводит учительницу в сторонку и что-то ей нашептывает, и всё это время Антонина не переставая смотрит на меня, а в конце шепотков ее глаза вообще округляются, как у совы. Скоро мама со Степаном уезжают, а я поднимаюсь в кабинет дочитывать отчеты «Энергосинтеза». Вообще Кира в Москве потрудилась очень хорошо. Главное, что она нашла дипломированных ученых-фармацевтов, которые заинтересовались работой над аномальными зельями. Первый рецепт Лакомки уже пошел на изготовление. Скоро начнем продавать в аптеках лекарство от «коровьей смерти». Остальные же рецепты я решил пока придержать, мы и без этого привлечем внимание лекарственных магнатов-конкурентов. — Даня, ты не сильно занят? — в дверях появляется Антонина Павловна. Лицо учительницы немного румяное от шампусика, верхние пуговицы блузки расстегнуты. Женщине явно жарковато в помещении. — Что-то хотели? — встаю из-за стола и потягиваюсь, а то засиделся. — Лакомка мне рассказала, что именно за волшебное лекарство она с тобой создала, — учительница подходит ближе и смотрит вопрошающе. — Даня, ты действительно хочешь отдать это бесценное зелье Маше? Оно ведь может сделать тебя намного сильнее, а мы с Машей… мы ведь никто для тебя. — Вы моя любимая учительница, — спокойно отвечаю, взяв женщину за руку. — И вы не должны страдать. Она молчит несколько секунд. — Спасибо, — смаргивает Антонина слезы и обнимает меня, крепко прижавшись. — Спасибо тебе, Даня, за всё… Я отвечаю на объятие. — Пустяки, Антонина Павловна. Всегда обращайтесь. Неожиданно ее губы касаются моей шеи. Сразу же женщина, испугавшись своего порыва, отшатывается. Но я не отпускаю ее — молча продолжаю держать и гладить по спине. Тогда Антонина, помешкав, покорно опускает голову мне на плечо и вздыхает протяжно, с облегчением, будто только сейчас с ее женских плеч сняли тяжкий груз. — О! — в открытых дверях за порогом возникает Лакомка и, увидев нас обнимающихся, задорно улыбается. — У вас опять кулдагебра? Я тоже хочу поучиться! — Не сегодня, — я, не отпуская Антонину Павловну, подаюсь вперед и толкаю дверь. — Ну вот… — раздается ворчливый голос альвы из-за захлопнувшейся двери. Мы с учительницей оказываемся в закрытом кабинете и еще некоторое время стоим так, обнявшись. Утром я первым делом занимаюсь с «кубиком Рубиком». И наконец почти добиваю его. Нужная комбинация оказалась очень даже простой, но я не спешу окончательно решать головоломку. Заметил: стоит только соединить большинство правильных пси-связок, как артефакт внутри железки предактивируется. Образуется мощное скопление энергии. Настолько мощное, что мне становится не по себе. Аж мурашки по коже…бррр… Точно ящик Пандоры. Открывать это без проверки нельзя. Также нельзя возвращать штуку назад Великопермскому. Ладно, я сообразил. Но телепат без Дара сканера ничего не заподозрит, спокойно себе решит ребус и моментально сгорит в выплеске энергии. А может, что и похуже случится, пойми-разбери. Я убираю кубик в сейф и спускаюсь к Лакомке в летний домки. С самого рассвета альва трудится, как пчелка, и носится по лаборатории в белом халате. Только вот нюанс: под халатом у нее ничего нет. Совсем ничего. Хм, хорошо, что у альвы ассистенты сплошь женщины. Решив, что как-нибудь потом проведу альве лекцию на тему дресс-кода, уточняю: — Ты говорила, у тебя для меня что-то есть? — Да, садись, мелиндо! Как только заваливаюсь в кресло, альва мигом меня обхаживают: задирает рукав домашней рубашки и прилипает пластырь телесного цвета. — Никотиновый? — уточняю. — Я если что и так не курю. Альва смеется. — Это эликсир со специальными ингредиентами — энергетиками и концентрированным белковым топливом, мелиндо, — поясняет Лакомка, пальцами растирая пластырь, чтобы плотнее прижать к коже. — Для желудка они слишком жесткие и вредные. Лучше впитывать их через эпидермис и кровь. Хм, это можно устроить. Я тут же «включаю» «кровника» Егора, и в ускоренном режиме впитываю всю полезную начинку в пластыре. Моментально чувствую мощный прилив сил и насыщение. И это даже без блинчиков Антонины Павловны! — Офигенно! Ты молодчина! — резво хватаю Лакомку и целую ее, но тут же отпускаю. Альва, конечно, не против, но лучше потратить приобретенную энергию на эксперименты с Легионом. Только проблема: они могут занять целую вечность, прежде чем нащупаю предел своих сил. А вечности у меня нет — сегодня после обеда школьная линейка в честь возобновления учебы после траура. — А нельзя попробовать одну самую энергозатратную технику? — резонно спрашивает альва. Она в чем-то права. Решение приходит ко мне само собой. Ведь есть же подарок от баронессы Горнорудовой. Та сама золотая цепочка. Этот артефакт требует очень много сил на передачу телепатического сигнала. Сбегав к сейфу за цепочкой, я возвращаюсь обратно в лабораторию. Некоторое время думаю, что и кому передать. — Ай, неважно, — решаю и оглядываю кабинет. — Передам образ этого стола. — Мелиндо, а давай лучше меня? — улыбается блондинка, изящно изогнувшись. — Зачем кому-то дурацкий стол, а я ведь у тебя красивая, да? — Ага, ну давай, — соглашаюсь, посмотрев на стройную Лакомку в белом халатике. Быстро форматирую образ девушки в телепатический сигнал. Беру только фигуру без лица — обрезку от коленей до плеч, ну еще сверху накладываю «фотошоп» — максимально размываю образ. Затем с помощью артефакта баронессы отправляю сигнал как можно дальше, на самый дальний край Царства…. Успех! Жуткая усталость, конечно, накатывает, но пластырь свое сделал. А если прилепить еще один, то сразу получу приток сил. И можно снова и снова так делать. — Интересно, а получателю понравилась моя фотография? — между тем Лакомка гадает о своем.