— Ему даже ответить нечего! — доносится до меня яростный голос Недежки. Ой, что-то я отвлекся. Что он там опять вякает? Вроде бы все доказательства с моей стороны предоставлены, так какого лешего он всё еще строит из себя обиженку? К счастью, от необходимости отвечать меня избавляет грозный рык Великопермского: — Недежка! Да замолчи уже! Не позорь свой род! — Ого, да князь прямо вскипел. Действительно, долго же он терпел увертки пермяка, дал ему возможность сохранить достоинство, а тот, даже поставленный перед фактами, продолжал юлить. — Никакие это не подделки! Мои телепаты уже забрали у Данилы воспоминания твоих охранников! Они подлинные! А посему ты виновен! Есть что сказать по существу? — Я…я… — запинается Недежка, впервые за весь разговор не находя слов. — Короче, ты на пять лет отправляешься на Сибирскую Аномалию, — подводит черту князь. — Позорище рода, пока не обретешь честь, тебе нечего делать в Пермском княжества. А сюда твой отец пускай присылает другого сына. Степан Тимофеевич, со стороны царских охотников есть возражения по виновнику и его наказанию? — Нет, пять лет на Аномалии вполне устроит мое ведомство, — соглашается отчим. — Дурной пример заразителен. Нужно наказывать жестко за невыполнение приказов. — Уведите, — кивает Великопермский Мастерам. Те хватают и выпроваживают на выход разоблаченного парня. — Что ж, Данила, можешь оставить себе базу Недежки, — решает князь, когда дверь за конвоирами захлопывается. — Считай это компенсацией ущерба. — Благодарю, — киваю. — Что с кубиком? — Великопермский переходит к интересующему его вопросу. — Решил? Две недели на исходе. — Пока нет, княже. — спокойно отвечаю. — Мне нужно больше времени. Князь внимательно смотрит в мои глаза. Я не отвожу взгляд, и он, секунду подумав, решает: — Еще неделя у тебя есть. — Благодарю, — повторяю. В принципе, если отложить все дела, я бы справился и за изначальный срок, но причина моего оттягивания далеко не во времени. «Кубик Рубика» оказался очень непростым. У меня закрались недобрые подозрения на его счет, особенно с учетом вторжения бигусов. Поэтому нужно изучить артефакт более внимательно, а то еще ненароком открою Ящик Пандоры. * * * — Ваше Превосходительство, разрешите спросить, есть ли новости по моему вопросу? — спрашивает Степан, позвонив Задунайскому. Вчера генерал вернулся в Москву. Проинспектировав новый внутренний фронт в Будовске, он в целом остался доволен и внес только несколько корректирующих замечаний. Больше делать ему было здесь нечего пока что. — Ах, Тимофеич, ты что ли опять о своем пасынке спрашиваешь? — смеющимся голосом уточняет генерал. — О нем, Ваше Превосходительство, — отвечает полковник строгим тоном. — Я уже отмечал важность этого вопроса для успешного выполнения моих задач, потому и спрашиваю. — Кхм, в общем, это возможно, но займет время, — вздыхает Задунайский. — Приказ о дворянстве должен подписать сам государь, а Царская канцелярия очень щепетильна в проверке доказательной базы. Да и эту базу еще нужно собрать…. — Разве недостаточно уже имеющихся заслуг Данилы? — В принципе, да. Но еще больше аргументов добавил бы отчет, в котором твой пасынок зачистил хотя бы красную угрозу. Степан вспоминает о побежденном Даней древесном груте и разочарованно вздыхает. Того зверя уже записали за Соколовыми, и поздно что-то менять. — Ваше Превосходительство, а без этого никак? — Можно-можно, но нужно время, Тимофеич. Понимаешь, тут прямая зависимость. Чем больше на счету Вещего числится побежденных зверей высокого уровня, тем быстрее он получит герб. — Понял, будем работать, — решает Степан. — Вот этот настрой я понимаю, — смеется генерал. — Чувствую, скоро будет у меня на столе лежать толстая папка с победами твоего пасынка. Ну, успехов! Степан вешает трубку, а сам думает: «Ну чертов Задунайский! Лишь бы стрелки перевести! Таким Макаром Даня и до седых волос герб не получит. Надо срочно ему загасить „красного“, только где ж его искать? Ладно, сообщу подчиненным, чтобы мне напрямую докладывали о самых опасных „норах“, а там уже отберу что-нибудь для „русичей“». * * * — Шеф, сколько уже можно всё самим делать? — возмущается Серега Сивых. — Ладно, звери, но и дворян вы тоже сами раскидываете. Гвардия-то вам на что? Блин, это было неожиданно. Сидим мы с Леной на базе, медитируем в тренировочном зале и пробуем разные фишки: я с пси-волнами, а она балуется с метательным ножиками. То расплавит их и превратит в жидкий металл, то соберет из них какую-то слитую воедино канделябру с кучей клинков. А тут Сергей мимо проходит, и вдруг как его прорвет, словно водосточную трубу. Видно, давно в себе мужик держит. А мы с Леной сидим на татами, сложив ноги крест-накрест, и удивляемся услышанному. — Кхм, — немного теряюсь я от жалобы командира гвардии. — Ну твои парни — очень полезная поддержка, да и вы всегда подстрахуете если что. — Но мы же не девчонки с помпонами, которые поддерживают спортсменов кричалками и танцами, — канючит Серега. — Мы — твоя огневая сила, шеф. А сам ты — будущий дворянин. Где это видано, чтобы главнокомандующий шел с саблей наголо? Он должен сидеть в тепле и уюте, чтобы мозги лучше работали. Меня прямо дежавю торкает после этих слов. Также недавно «ныл» Дубный Иван, выпрашивая больше работы. Мы с Леной переглядываемся. Девушка с интересом наблюдает за нами и ждет, что я отвечу. Тут еще Шархан подходит мягким шагом и требует к себе внимания, ультимативно стегнув по полу полосатым хвостом. Приходится первым делом почесать за ухом шафранового тигра. Сергей терпеливо ждет. — Видимо, Серёга, ты никогда не служил у дворян, — замечаю после паузы. —…Не служил у дворян, — вторит эхом Шархан, улегшись на полу. — Откуда бы? — пожимает командир плечами. — Сам знаешь, вся моя жизнь протекла в армии. — Ага, -подтверждаю свои догадки. — А я читал и узнавал у друзей, как устроен порядок в гвардиях. В армии всё же немного… нет, не немного, даже значительно по-другому. У вас как заведено: дали приказ — выполняй. А у дворян зачастую не катит так. То есть, конечно, тоже можно дать приказ подчиненным и пускай выполняют. Но от этого дворянин не получит профит лично для себя. Битва — это лучший способ закалить каналы, расширить накопитель, ну и в целом стать сильнее. У вас генерал сидит в тылу, потому что у него единственная цель — выполнить приказ, но никак не вырасти самому в силе. А дворянам еще необходимо и про себя не забывать, иначе род отстанет в личной мощи, и его потом обязательно нагнут другие аристократы. Именно поэтому многие дворяне лично участвуют в охоте на зверей. Сергей внимательно слушает, а потом вздыхает, почесав затылок. — В целом да, понятно, шеф. Я понимаю, почему ты всегда лезешь в пекло, но такие рисковые операции, как проникновение в стан врага и штурм чужой базы, можно ведь оставить на нас? — Да я и так оставляю, — заметив нестыковку сказанного с действительностью, я добавляю: — Обычно. Но с Недежкой просто легче было самому вырубить патрульных да и Змейку заодно подкинуть. А гвардия тоже поработала на славу. Оставшихся после взрыва противников разбила именно она. — Десятерых недобитков разбила, ага, — вскидывает Серега глаза к потолку. — Ладно, я понял, что ничего не добился шеф, но так просто этого не оставляю, так и знай, поэтому продолжу тебе постоянно ныть, чтобы ты не рисковал своей головой, — погрозился он напоследок, прежде чем уйти. Я лишь хмыкаю ему вслед. Тоже нашел чем угрожать. Ну ной, если хочется. И вдруг я понимаю, что Серега отчасти прав. Не в плане меня, конечно. Но я же рискую еще и друзьями. И ладно бы только Гришей с Камилой и Светой — они дворяне и сами рады лезть на рожон. Но вот Лена не благородных кровей, и ей совсем незачем достигать верхних рангов. — Слушай, Лен, а не сильно я на тебя давлю? — оборачиваюсь к девушке. — Даня, ты о чем? — удивленно смотрит она на меня. — Об охоте, в первую очередь. Сама знаешь, с каждым днем наша служба становится всё опаснее, — отвечаю. — А дальше вообще неясно, какие тварины из этих «нор» полезут. Еще не поздно отказаться от места в «Русичах». — Даня, что ты такое говоришь! — смеется Лена. Из рукава ее кофты выскальзывает тонкая струйка жидкого металла, которая моментально принимает форму метательного ножа и затвердевает. — Смотри! — она вскидывает руку и острый снаряд вонзается в дверной косяк. — Раньше я боялась уличную шпану, а теперь мне не страшны даже звери из аномальных «нор», — гордо подбоченившись, заявляет девушка. — Я чувствую себя сильной рядом с тобой, Даня. Не буду я от этого отказываться! Я бросаю взгляд на воткнувшийся нож. — Лен, это, конечно, замечательно, но дверь-то зачем было портить? — Ой, — тут же пугается девушка. — Я не хотела! Даня, прости! Может, трещина небольшая⁈ Она вскакивает и хочет подбежать к двери, но я резко хватаю ее поперек бедер и легонько опрокидываю на маты. Девушка смеется, упав. — Даня, ты чего⁈ — восклицает Лена. А я нависаю над ней и улыбаюсь, проводя ладонью по груди девушки. Она не теряется и обольстительно изгибается. Уже кое-чему научилась у Лакомки. Очень неплохо. — Чего-чего, — фыркаю насмешливо. — Дверь повредила? Значит, будешь отрабатывать. — О! Я готова! — она обвивает руками меня за шею и тянется губами к моему лицу. Вот так медитация превращается в компенсацию материального ущерба. Спасибо Сереге. Может, и правда, ему стоит жаловаться мне почаще, как он и грозился. Час с Леной проходит весело и приятно, а потом каждый разъезжается по своим делам. Лена отправляется домой помогать маме в повседневных хлопотах, а я — выполнять роль княжеского представителя. Возможно, и зря взялся за эту дополнительную обязанность, но, с другой стороны, есть повод пообщаться с будовской аристократией тет-а-тет. А это дает перспективы для сотрудничества и создания союза против тех приезжих дворян, кто обнаглеет и начнет борзеть, как Недежка. Сегодня я же отправляюсь к Фиткиным. С ними уже налажен контакт, так что можно углубить связи. В своем кабинете меня принимает новый глава рода Емельян Фиткин. — Данила, значит, сам Морозов выбрал тебя представителем? — поражается глава. — Неплохой скачок, юноша. Очень даже неплохой. А насчет мяса — почему бы и нет? Мы тоже создали добровольческий отряд и наши морозильники быстро переполняются. Неплохо бы их сразу опустошать, чтобы подготовить место для свежатины.