– Во-во-во! – Я заорала, тыкая пальцем в очередную партию щупалец, пошедших в атаку. – Ему это скажи! Слышь, ты, у нас через неделю экзамен, ты че, календарь потерял?! – Хватит, Шторм, мы поняли, – скривился Ренсен. – Что там у тебя в голове есть насчет того, как его убить до появления стрилг? Я не помню никаких баонов в учебнике. Да я вообще думала, их всех истребили! Сколько Акорион их сделал? Пяток, не больше. Где Крост его откопал? Нового, что ли, вырастил? То ли от нервов, то ли от общей абсурдности ситуации я вполне живо представила Кеймана, выгуливавшего на веселеньком поводке ма-а-аленького плотоядного баончика. Оп – огнем вспыхнули сразу все щупальца, лезшие из окон. Оп – воображаемый баончик зажевал на прогулке пуделя. Оп – новая атака, на этот раз прежде, чем потянуться к нам, щупальца расширили проемы, избавившись от остатков стекла. Оп – в фантазии Кейман заботливо мыл питомцу лапы. – Шторм! – Прости. Отвлеклась. Его довольно сложно убить, потому что уязвимое место под панцирем, там его… э-э-э… пусть будет мозг. Панцирь отражает почти всю магию, да и подобраться к нему непросто. – Круто! Всегда мечтала сразиться с неубиваемой тварью! – Я могу подняться в воздух и попробовать достать его оттуда, – предложила я. – Но это займет время, и стрилги все же выберутся. Вам придется их поубивать. – Другие варианты есть? – спросил Ренсен. – Да. Садимся на пол и дружно ревем. Тогда нас спасет дядя-директор. Правда, выгонит, наверное. Но, думаю, перед этим все же спасет. – Понятно. Значит так! Народ! Щупальца вдруг резко втянулись обратно в баона, и в доме стало тихо. Только тишина была какая-то пугающая, гнетущая и тревожная. То была лишь передышка перед новой атакой. Почудилось, что я слышу топот сотен ног – стрилги подбирались к дому. – Кто может сражаться, рассредотачиваемся по дому! Погасите весь свет! Делимся на равные группы и следим за своей территорией, не ждите прорыва! Кто не может сражаться – болен, пьян, понятия не имеет, как работает эта штука у него на руке, – сядьте, вашу мать, посредине гостиной и не мешайте! Деллин, как ты собираешься выйти наружу? Если открыть дверь, они ломанутся сюда. – Как все, – я пожала плечами, – через окно. Зря я, что ли, моль изображала? Навык имеется. Жаль только, я не догадалась взять с собой куртку и теплые ботинки, через разбитые окна в дом уже проникала прохлада. Но кто же знал, что ужин обернется битвой с темными силами? Ругаясь вполголоса, я осторожно выглянула в окно, а потом юркнула туда, пока баон не очухался и не поймал меня, дабы совершенно без изысков сожрать. Щупальца взметнулись вверх, но я успела увернуться. Правда, я не зря говорила, что они были длинными: лети, не лети, а гибкая черная конечность все вылезает из-под панциря и вылезает. Приходилось уворачиваться и петлять. В один момент я даже засмотрелась на махину, лежащую в саду перед домом. Если включить воображение, можно подумать, будто тварь отдыхает. А сверху баон и вовсе напоминал нечто вроде черепахи: уродливый, поблескивающий от влаги панцирь, из-под которого лезут противные тонкие щупальца. В один момент монстр издал низкий противный гул, пронесшийся по долине и затерявшийся где-то в горах. Звук вызвал неясную тревогу. Потом панцирь чуть приподнялся, обнажив неуклюжие ноги в черных наростах, и десятки мелких стрилг шустрыми тенями понеслись к дому. Бр-р-р. Мерзкая форма паразитизма. – СТРИЛГИ! – заорала я, чтобы предупредить тех, кто в доме. Все. Пора добить зверушку, Кейман не просто так пригнал сюда баона, эта тварь ждала меня. Бросаясь чистой магией в вездесущие конечности, я снизилась настолько, чтобы настроиться на контроль. Никогда еще мне не доводилось вторгаться в разум такого огромного существа. Впрочем, совершенно необязательно, что баон был умным и сложным. Просто тварь. Просто гигантских размеров. Я привычно содрогнулась, ощутив момент слияния разумов. И на одно мгновение поняла себя не адепткой Деллин Шторм и даже не богиней смерти и хаоса Таарой, а древним сознанием, лишенным каких-либо человеческих эмоций. Я иду вдоль огромного водоема, и под моей броней копошатся мелкие стрилги. Я чувствую жажду, и десятки щупалец устремляются к воде. В зеркальной поверхности отражается мой уродливый силуэт, и все, чего мне хочется, – это… исчезнуть? Вспышка. Взрыв боли, но я ощущаю его слабо, будто издалека. Узнаю холодный голос брата, но не могу разобрать слов. А мое тело увеличивается в размерах, раздувается, каменеет и пухнет. Еще одна вспышка. Я смотрю на… себя. Смеющуюся Таару с роскошными длинными иссиня черными кудрями. – Баон! Идем! – Не могу, Таара. Твой опекун не обрадуется, если я вот так заявлюсь в ваш замок. – Ты мой друг, Баон. Крост иногда бывает строг и резок, но я хочу, чтобы ты увидел место, где я выросла. Пожалуйста! Крост не будет против! Он знает, что мы друзья, и знает, что я иногда выбираюсь во Флеймгорд, чтобы купить у твоей матери парочку гребешков. – Ну, хорошо. А что насчет твоего брата? – Акорион? А что с ним? – Ты говорила, он не в восторге, что мы дружим. Она… точнее, я – смеюсь. – Да, он довольно ревнивый. Но что он сделает? Его маленькая сестренка выросла и может дружить с кем захочет. И я хочу дружить с тобой. Новая вспышка. – Тебе понравится мой подарок, – на лице Акориона появляется мерзкая усмешка. Я чувствую, как тело разрывает на куски. Вспышка. – Почему он бросил меня? – смотрю в небо, стоя на балконе. Рука брата ложится на плечо. – Таковы смертные, Таара. Дружба и любовь для них – игрушки. Вдали виднеется черная тень. – Что там? Что это такое? Я никогда не видела таких зверей. – Не знаю. Мы мало что видели. Хочешь, назовем его в честь твоего друга? Баоном? – Нельзя давать названия животным просто потому, что нам хочется. – Тебе можно все. Связь прервалась так резко, что показалось, будто я вдохнула раскаленный воздух. Меня скрутило приступом кашля, и эти несколько мгновений стали решающими. Щупальца с такой силой обвили мои ноги, словно хотели сломать кости, а затем резко дернули меня к земле. От удара перед глазами потемнело, и весь ужас приближавшейся твари дошел не сразу. Я с трудом приподнялась, убирая с лица растрепавшиеся волосы, и огромная тень накрыла меня, а десяток глаз уставился из-под панциря, начисто лишив способности двигаться и дышать. Он меня узнал. Несколько секунд я чувствовала, как ледяной ужас подбирается к сердцу, потому что у меня не было шансов выжить. А если и были – никто и никогда всерьез не исследовал бессмертие богов этого мира, – то ближайшую вечность я провела бы в аду. В настоящем. Не имеющем ничего общего со страданиями по Бастиану или поиском света в душе. О, нет, это был бы самый мерзкий и жуткий ад на свете. И я зажмурилась. Сжалась в комок, закрывшись крыльями, потому что увиденное во время соприкосновения сознаний лишило способности думать, дышать, жить. Я чувствовала, как содрогается земля, как монстр приближается. Считала секунды до момента, когда почувствую, как щупальца неумолимо затягивают в черное нутро пасти. И пропустила миг, когда стала свободна. А вот момент, когда тьма исчезла и над головой снова появились звезды, не пропустила – в эту же секунду я снова начала дышать. Пошатываясь и дрожа, я кое-как поднялась на ноги, глядя вслед медленно удаляющемуся монстру. За моей спиной раздавались грохот, крики и противное стрекотание стрилг. А я все смотрела на чудовище, вина которого была лишь в том, что он был моим другом. Я думала, что Акорион начал превращать меня в собственное подобие после размолвки с Кростом, но на самом деле первый шаг в пропасть был сделан намного раньше. В день, когда во Флеймгорде я познакомилась с улыбчивым магом огня Баоном. И его мама делала чудесные гребешки. Несколько стрилг, бросившихся мне навстречу, с воплями отлетели в сторону, охваченные молниями. Над Бавигором снова сгущались тучи, я не могла контролировать шторм и не хотела. Ярость внутри бушевала, требовала выхода наружу. Я без труда расчистила себе дорогу к двери, и для этого даже не понадобилось брать контроль над очередной тварью. В доме творился настоящий хаос, но следов крови, трупов и оторванных конечностей не было, так что однокурсники справлялись. Ренсен разбил их на группы так, чтобы в каждой были и темные, и маги огня, поэтому шансов прорваться у тварей почти не было. Крост будет доволен. Я собралась было броситься на подмогу группе, в которой командовала Шанен: один из ее ребят прижимал к груди оцарапанную руку, но вдруг услышала со стороны зала для собраний какой-то грохот и нахмурилась. Там не было окон и не должно быть наших. Неужели какая-то прыткая стрилга таки пролезла? Не мешает проверить. Уже на подходе я услышала женский крик, в котором распознала Аннабет, и остаток пути до дверей преодолела прыжком. Мне под ноги хлынула вода, и поначалу я даже не поняла толком, что происходит, а потом рассмотрела в полумраке барахтающуюся в воде Аннабет и… горгона, навалившегося сверху. Картина более чем однозначная разбудила только-только улегшуюся ярость. Горгон стал своего рода символом, порождением брата, его слугой и творением. – Отцепись от нее! – рявкнула я. Подняла его за шкирку и встряхнула. С неожиданной силой горгон дернулся, жадно повел ноздрями – Аннабет он не видел, но отлично чувствовал – и прохрипел: