– Прошу, – настойчиво кивает председатель, и Бастиан, мысленно пожав плечами, пододвигается вплотную. В котле беснуется пламя. Суматошные язычки огня мечутся внутри, словно жаждут вырваться наружу, но не высовываются за пределы котла. Осторожно протянув руку, действуя больше инстинктивно, он касается края холодного металла. И вдруг слышит знакомое имя. Показалось. Или нет? Нет, не показалось, это точно имя Крис. И ее фамилия. Он напрягает слух. – Связались с ее родителями? – Пока нет. Она совершенно невменяема. Не способна даже сказать свой адрес. – Кто допустил ее до инициации? – Иногда мне кажется, что магия деградирует. И скоро мы все окажемся среди таких, как она. Тупых и бездарных. – Бросьте, всегда были магические уроды. Закрытые школы неплохо справляются с такими, справятся и с ней. – Было бы прекрасно, потому что в ином случае становится страшно выходить из дома. Ярость затмевает разум и застилает глаза прежде, чем он успевает сообразить, что происходит. И пламя вырывается из котла, разнося его в клочья. Перекидывается на руку, но огонь не причиняет никакого вреда. О, нет, он не сжигает Бастиана, своего будущего короля, он готов подчиниться малейшему его желанию, и сейчас оно одно: стереть с лиц магов, сидящих за столом, ухмылки. Заставить их умолять о прощении за слова в адрес Кристины! Ему хочется сказать, что они не правы, что Крис – самая талантливая и яркая девчонка, какую он знает. Но слова застревают в горле. И один за другим бумаги на столах Совета вспыхивают кроваво-красным огнем. – Достаточно, – холодно говорит председательница. И по очередному ее кивку от огня не остается и следа, а Бастиану кажется, будто душу вытащили наружу и порвали в клочья. И сил почти нет. Никогда еще он не чувствовал магию всем существом. Никогда еще не был готов уничтожить все, что видит перед собой. Никогда не был готов убить. – Боюсь, у нас плохие новости, господин ди Файр. Ваша магия очень нестабильна. Школа Огня не возьмется за обучение. Мне жаль. Пожалуйста, пройдите в зал ожидания. Я свяжусь с вашими родителями. Возможно, магистр Крост согласится посмотреть вас и взять в Школу Темных. В любом случае вопрос нужно решать через вашего отца. – А Крис? – Его голос звучит хрипло. – Вы сказали… она… Потом Бастиана осеняет жуткой догадкой. – Вы специально говорили о ней… знали о нас! – Господин ди Файр, – председательница улыбается, но видно, что это дается ей с трудом, – пожалуйста, пройдите в зал ожидания. Хочется надеть котел ей на голову, но, к сожалению, он уже исчез. Вместе с привычной жизнью. Магия, прежде спавшая, медленно начинает течь по венам. Кажется, что в них вместо крови залили расплавленный металл. Легким не хватает воздуха, а каждый шаг дается с нечеловеческим трудом. Когда с жутким скрипом дверь выпускает его из зала заседаний Совета Магов, только что приговорившего его практически к смерти, Бастиан понимает: отныне и до последнего вздоха рядом будет боль. Боль и, возможно, Кристина. От мысли о ней становится чуть легче. Глава 8 Кейману бы тамадой работать. Такие интересные конкурсы возникали в его голове! За неделю практики я не вспоминала не то что об Акорионе, но и о собственном имени. Выходных больше не давали, так что Глумгор я так и не посмотрела. А виной всему та самая шайка огневиков, от которой я так неудачно отстала в третий день практики. Говорят, они откопали какой-то бордель, решили посмотреть (из чистого и абсолютно невинного любопытства, конечно!). Ну, и ввязались в драку с демонами, которым не понравились смертные конкуренты в единственном подобном заведении заштатного городишки. В общем, от греха подальше Кейман запретил походы в город до особого распоряжения. Но нам и без этого хватало развлечений. Мы в компании с магами огня охотились на темных птиц, и я, к собственному восхищению, завалила самую здоровую. Еще мы зачищали гнездо арахны – здоровенной паучихи. За это задание нам даже заплатили: уж очень она мешала крошечной деревушке неподалеку. Мы с самым умненьким огневиком отвлекали здоровенную мохнатую арахну, остальные темные добивали потомство, а маги огня жгли яйца и мерзкую серую паутину. Яспера вляпалась в какую-то склизкую лужу, а Корви верещал, как девчонка, когда на него забрался крошечный паучок, так что я вывалилась из пещеры в совершенном восторге. С этого момента, благодаря легкой руке одной огневички, иначе как Мать Членистоногих Корви не называли – от остальных арахны шарахались, а не лезли нежно обниматься. Еще было целое озеро левиафанов, настоящая левиафанья семья. Даже я струхнула, когда они дружно полезли на нас из черной воды. И это был единственный раз, когда Кросту пришлось вмешаться: длинным и острым щупальцем мне исполосовало ногу. Совершенно не по моей вине, между прочим: я отвлеклась на спасение коллег. Контроль давался легче, если можно было так это назвать. Легче было войти в нужный транс, легче проникнуть в сознание твари. Но соприкосновения с разумом были все еще противными и болезненными, так что после занятий я приползала в отель и падала без сил. Не только я одна: пару раз на нас даже орали за пропущенные ужины и завтраки. У Аннабет дела обстояли хуже. Водная, земляная и воздушная магия вообще требовали больше усилий для нейтрализации даже самого безобидного темного существа. По своей природе не слишком смертоносные, вода, земля и воздух приобретали разрушительную силу только в огромных масштабах. Поэтому приходилось изгаляться: душить бедных тварей хищными лианами, замораживать их и со всей дури лупить о скалы, подхватив потоками воздуха. На последнее я бы посмотрела, но нас не пускали. Только Кейман бурчал и ругался. Но главная сложность Аннабет была в том, что ей никто и никогда не помогал. Оказываясь в смертельной опасности, мы на время забывали, что не слишком-то друг друга любим, и на совместных занятиях бились единым фронтом, но с ней все было иначе. Подобное единодушие даже удивляло и однозначно не радовало Кроста. Но пока он молчал. В один из дней, когда мы, полумертвые, приползли после гонки по горам за стрилгами, Кейман объявил: – Что ж, господа, после обеда занятий не будет, можете отдыхать. И мы дружно уснули. Вряд ли нашелся хоть один идиот, упустивший драгоценные часы сна после хорошей нагрузки. А когда настойчивый и противный звонок согнал нас на ужин, обнаружилось странное. Холл и гостиную отеля превратили в зал для фуршета. Вдоль окон стояли столы, накрытые закусками и десертами, а в углу высилась пирамида из бокалов с игристым золотым вином. – Э-э-э… – протянула я. – Мы помешали чьему-то свиданию? Яспера, сидевшая в кресле, скривилась. – Нет. Это ужин, и могли бы, адептка Шторм, хоть сделать вид, что приятно удивлены, – ответил Кейман. – Господа! Давайте подойдем поближе, и я сделаю небольшое объявление. Возможно, вы не заметили, но сегодня ровно неделя практики. Вы преодолели половину не самого простого блока занятий, и я счел возможным позволить вам отпраздновать успехи… ну, или не совсем успехи… в общем, раз уж вам нельзя в город, развлекайтесь сегодня здесь. Народ одобрительно загудел и примерился к еде. – Только не разнесите отель, пожалуйста. И будьте осторожны с вином… боги, для кого я это все рассказываю? Адепты уже вовсю организовывали очереди у закусок и разбирали бокалы. Я улучила момент, когда Крост останется в одиночестве, и подошла, делая вид, что мне до безумия хочется рыбки. – Мог бы хоть предупредить. Я бы приоделась. – Что тебе мешает? Немногочисленные девчонки действительно бросились переодеваться в праздничные платья, но я чувствовала себя настолько уставшей, что вряд ли заставила бы себя спуститься. Бокал вина, пожалуй, мгновенно собьет с ног. – Мы действительно неплохо идем по программе? – спросила я. Крост пожал плечами. – Нормально. Лучше, чем я ожидал. Но нельзя же оставить вас совсем без развлечений. Вы поедете крышей. – Я поеду крышей, если ты не расскажешь, что было в папке, которую отдал Бастиан. – А я сказал, что расскажу, если ты будешь прилежно учиться всю практику и не влипать в истории. – Я не влипаю. В отличие от Ясперы, – хихикнула я, вспомнив ту лужу и матерящуюся Ванджерию, палочкой счищающую с каблуков мерзкую жижу. – Лучше выпей вина. Кейман протянул мне запотевший бокал, и пришлось взять, хотя последнее, чего хотелось, – это алкоголь. Заметив, что я тактично оставила вино в сторону, Крост добавил: – Очень рекомендую попробовать. Контрабанда. – Какая контрабанда? – С Земли. Шампанское. Настоящее. Просекко. – Да ладно?! – ахнула я и тут же сделала несколько больших глотков. Плохая идея: голова пошла кругом, а желудок болезненно сжался, требуя еды. Но боги! Этот вкус… холодного, мягкого, сухого шампанского. Мне лишь пару раз удавалось попробовать хорошие напитки – на новогодних вечеринках в отеле, где я работала. А сейчас почти забытый вкус напомнил о доме… Хотя нет. Дом – здесь, но тогда почему даже от запаха земного вина сердце сжимается в приступе ностальгической тоски? – Кейман, вот скажи. Я взрослая?