Приблизившись к воде, я зажмурилась, ожидая как минимум холодного душа, а как максимум – хорошей шишки на голове. Но водопад не причинил мне никакого вреда. А через секунду все стихло, и сердце, еще недавно готовое выпрыгнуть из груди, испуганно замерло. Я словно вновь оказалась в том дне, когда умерла. Очутилась перед местом, где бывала всего несколько раз, но где запомнила каждый камень тоннеля, ведущего к хаосу. След от кинжала противно заныл, и я развернулась, чтобы уйти. – Дальше сам. Я не буду решать, переродиться тебе или нет. Если хватит силы – получишь новое воплощение. Если нет, сольешься с магическим фоном. Хотелось как можно скорее очутиться на воздухе, сделать судорожный вдох и не видеть этого места. А еще не думать о вероятности встретить маму… точнее, существо, которое ею прикидывалось. Голос мужчины заставил замереть на месте: – Он описывал тебя иначе. – Прости? Я резко обернулась. – Он предупреждал, что ты не сразу согласишься провести меня… но я не думал, что встречу испуганную девчонку. – Это все? – Нет, – мужчина улыбнулся, – он просил передать, что очень тобой гордится. И что рад возвращению. Страх сменился яростью, и для души это был плохой знак. Я подошла к нему вплотную, не чувствовала ни тепла тела, ни дыхания, только воздух вокруг мужчины был немного холоднее. Всего на пару градусов, совсем неощутимо. – Знаешь, что меня бесконечно радует? – улыбнулась я, едва сдерживая рвущуюся наружу магию. Которая, впрочем, вырвалась и сверкнула пучком молний где-то под потолком. – Что у него даже нет души, которую можно будет проводить. Я понятия не имела, кто этот мужчина и почему именно его Акорион отправил форсировать мою силу, и вряд ли темный бог вообще узнает о моей реакции, но почему-то очень захотелось вдруг выпустить наружу ту часть Таары, которую я старательно прятала. – А вот ты только что напросился, приятель. Добро пожаловать в хаос… Несколько секунд, которые я наслаждалась его страхом, станут моей тайной. Душа превратилась в облако черной пыли – и отправилась туда, где бурлила темная магия. Я не стала смотреть, хотя притяжение, идущее от бездны, получившей душу, вдруг стало нестерпимым. Испугавшись, что не смогу долго ему противостоять, я почти бегом бросилась прочь. Почти не помню первый раз в далеком прошлом, только смутные обрывки воспоминаний и рассказ Кроста после одного из занятий. Но в этот раз я безошибочно нашла дорогу наружу, выскочила на свет и задохнулась от воды, которой меня окатило. Поскользнувшись на мокрых камнях и подняв фонтан брызг, я приземлилась на обе коленки и вдобавок больно ударилась локтем. Тут же чьи-то руки подняли меня. Идти с опорой было проще, но на берегу я все равно без сил опустилась в траву и по привычке сдвинула крылья, чтобы отдышаться в темноте и тишине. Но те же руки не позволили. – Не надо. Не прячься от меня. – Это он его убил. Чтобы отправить ко мне и передать привет. – Что ты сделала? Я опустила голову, не сумев признаться, куда отправила душу. Акорион слишком хорошо меня знал, изучил в обоих воплощениях и подталкивал к нужному исходу с пугающим спокойствием. Нужно было оставаться настороже, нельзя было так расслабляться, уверившись, что он обо мне забыл! – Ну хватит. Ничего не случилось. – Случилось, – сквозь зубы произнесла я. – Я делаю то, что он хочет. Он знает каждую мою реакцию. Из груди все же вырвался сдавленный всхлип, который превратился в слезы, пролившиеся на щеки. – Я не умею быть доброй. – Доброй? А ты у меня кто? Злая? – Разве нет? – Ты еще плохо представляешь себе, что такое зло. – Я думала… может, во второй раз получится. Когда вернулась, решила. Что это не так уж плохо. Что будет шанс повернуть в другую сторону… что кто-нибудь полюбит. – Ну-ка, кто там тебя не любит? Давай не выдадим ему диплом. А… уже выдали. Давай отберем. Пусть работает над ошибками. – Акорион говорит, я для такого не создана. Раньше я цеплялась за маму. Думала, что раз мама меня любила, вместе с дислексией и тупостью, то он врал. А оказалось… зачем она так со мной поступила? Зачем притворялась? – Иди сюда, ты замерзла. Я и впрямь уже дрожала от пронизывающего ледяного ветра. Когда шла сюда, не замечала ничего вокруг, а сейчас, промокнув, продала бы душу за бокал горячего вина у камина. Но у меня были только объятия. Крепкие, теплые, сейчас – самые желанные. – Я не могу понять твою мать, – сказал Крост, когда я устроилась в его руках. – Единственное существо, чьи мотивы, цели и поступки мне непонятны. Это некая… совершенно иная форма разума. Все же мы с тобой похожи на смертных, пусть и обладаем большей силой и бессмертием, а она… Не знаю. – Она растила меня как собачку нужной породы. Я сходила с ума, когда она умирала. Мне было так страшно, а она просто играла роль, чтобы заставить меня очутиться здесь. – Да. Так бывает. Не всегда везет с родителями. Не всегда тебя любит тот, кого любишь ты. Но ты напрасно боишься остаться одна. Я люблю тебя. Ты мой близкий человек. Я не играю с тобой и не выращиваю… то есть, возможно, когда-то я и считал, что могу вырастить себе жену, но я… м-м-м… пересмотрел жизненные принципы. Но не собираюсь пересматривать отношение к тебе. Что бы ни происходило, я люблю тебя. – А должен ненавидеть. – Я снова всхлипнула и спрятала нос в воротнике черной походной куртки Кеймана. – Тебя нельзя ненавидеть. – Даже когда я капризничаю и косячу? – Так делают все дети. И будь у меня ребенок, он бы тоже бунтовал, я думаю. Сбегал, нашел бы себе какую-нибудь пару, от которой я пришел бы в ужас. Поджигал библиотеки, чуланы, превращался в дракона, рвался работать на сомнительной работе и спал на лекциях. Все это не делает тебя плохой. Просто иногда… выводит из себя. Но не значит же, что я тебя не люблю. – Как можно любить ту, кто убивал каждую, на которую ты посмотришь? Кто разрушил твой мир? – Это была не ты. – Я. И мы оба знаем, что я. – Хорошо, я не так выразился. Ты изменилась. И тогда, и сейчас. И ты все равно девушка, в которую я когда-то был по уши влюблен. Это не вычеркнуть, не стереть. Ты мой единственный родной человек. На этом я не выдержала. Слезы давно перестали замечаться, а вот то, что все это время сидело внутри, непрерывно ныло, наконец-то прорвалось наружу. – Мне надо тебе кое-что сказать. – Говори. – Когда я умерла во второй раз и видела маму, она кое-что рассказала. О ребенке. Она сказала, что мы с тобой должны были поддерживать Штормхолд, что Акорион – частичка хаоса, вырвавшаяся случайно, кусочек моей души. И что в ее планы не входили дети. Богов должно быть двое. Даже если бы ты не убил… она не позволила бы ребенку родиться. Или жить. Я подняла голову и вдруг поняла, что мои губы слишком близко к его. Искушение было таким нестерпимым, что я подалась вперед. Отключить голову, потянуться к единственному человеку, который еще не видел во мне монстра с жуткими крыльями, – разум бессилен против хаотичного метания страхов и чувств. Что-что, а целоваться Кейман Крост умел. Мы делали это и раньше, но то были короткие поцелуи, совсем не напоминающие этот. С возвращением воспоминаний одновременно стерлись границы между преподавателем и учеником, между богом и смертной девушкой, пусть и с душой Таары где-то внутри. Поцелуй, неторопливый и необычно волнующий, кажется, длится бесконечно долго. Но на самом деле проходит всего несколько секунд. Потом меня буквально вытолкнули в реальность. В прямом и переносном смысле: губам стало холодно, а Крост мягко, но настойчиво меня отстранил. Впрочем, не разомкнув руки, так что совсем тепла меня не лишили. От удивления открылся рот. – А… – Бастиан – мой ученик. Нельзя так поступать по отношению к нему. Даже если он полный придурок. – Я ему не нужна. – Вот мы и перешли от общей темы «меня никто не любит» к конкретным нюансам. Если бы была не нужна, он бы не прилетел сюда в ночи. – Ты же сказал, что это важно для Брины. – Я? – Кейман, кажется, удивился совершенно искренне. – И в мыслях не было. Но это в духе ди Файра: свалить ответственность на другого. – Тогда зачем он прилетел? – Полагаю, сам не знает. Непросто признать, что девушки, в которую ты влюбился, нет в живых, когда вот она, ходит, смеется, смотрит своими глазищами. Он не понимает, кто ты. Как и ты. Но это очень далеко до «не нужна», хотя не исключает вероятности и такого исхода. Поэтому я не собираюсь отказываться от своих слов, но пользоваться тем, что ты ищешь тепла, не буду. Однажды, когда я сочту тебя достаточно взрослой, то повторю предложение, которое сделал при первой встрече. – Что?! – Я вскинула голову и свалилась бы на землю, если б меня не держали. – А что? Секс без обязательств. Очень удобно. – Да ты мне деньги предлагал! – Да? Точно. Деньги тебе уже не нужны… диплом придется все равно выдать… что ж, у меня еще есть время придумать аргумент. – Дурак, – буркнула я и ткнула Кроста под ребра. Просто так. Из вредности.