— Шансов мало, — подтвердил врач со «Скорой». — Но будем надеяться, что хирурги постараются и сделают все возможное. А с этим, — он кивнул на Голубкова, — ничего страшного. — Просто рука поранена, жить будет. — Отдайте мне мои деньги… — вдруг заплетающимся голосом проговорил Голубков. — Отдадим, отдадим, — кивнул Коротков, надевая на него наручники. — Тоже мне, Паниковский нашелся, — прокомментировал Мельников, удивив меня своей начитанностью. Спустя короткое время раненый Голубков, все еще пышущий злобой, был выведен из дома оперативниками. Мельников оглядел его каким-то равнодушным взглядом, потом лениво кивнул в сторону машины. Голубкова повели в указанном подполковником направлении. — Коротков, останься! — властно приказал подполковник Мельников, и капитан Коротков, отдав указания оперативникам, остался во дворе. Что касается Натальи, то она, по словам врачей, в госпитализации не нуждалась, чему была несказанно рада. После того как из ее дома исчезли Голубков и Настя, к Наталье вернулись уверенность и некая способность к анализу. Видимо, она успела прокрутить ситуацию в голове и пришла к выводу, что именно я явилась источником неприятностей. Во всяком случае, взгляд ее был насупленным и недоброжелательным. — Я вам все объясню, — только и проговорила я. — Да уж, объясни, пожалуйста, — потребовал Мельников. — Давай сначала. Ты зачем сюда приехала? Коротко я привела ему всю цепочку своих логических размышлений на тему, где Сергей Перфильев мог спрятать украденные у Артема Березникова деньги. Затем объяснила, что я надеялась решить все сама, не беспокоя по таким пустякам милиционеров в выходной день. — Извини, но это полная чушь! — пристукнул ладонью по столу Мельников. — Беспокоить она не хотела! Ты что, не знала, что он псих? — Знала. Но не предполагала, что он явится сюда в одно время со мной. Да еще и Настю угораздит прийти, — сказала я. — Хотя ее визит оказался мне на руку. Если бы не ее появление, неизвестно, чем бы все закончилось. Думаю, что я все же справилась бы с Голубковым, вооруженный псих — дело очень опасное. — Вот именно! — подхватил Мельников. — Ну, ты, кажется, знаешь меня не первый год, — улыбнулась я. — Я и не из таких передряг выбиралась, не с такими справлялась! И потом, в нашем деле важна не только сила, но и здоровая хитрость. Думаю, мне так или иначе удалось бы его обмануть. Мельников хотел было что-то возразить, но тут вступила Наталья. — Подождите, подождите… — потирая ушибленное место, заговорила она. — Я ничего не понимаю! У меня прямо голова идет кругом! Вы что, хотите сказать, что Сергей украл какие-то деньги? И что он спрятал их у меня? Что он за этим приходил ко мне? Но почему у меня? И что за деньги? Мы переглянулись с Мельниковым. — Это всего лишь предположение, — сказал подполковник. — Вполне возможно, что мы и ошибаемся. Но возникла версия, и Татьяна Александровна просто ее отрабатывала. Так уж получилось, что у вас дома. — Но где же деньги? И почему он их украл? У кого? — Наталья растерянно переводила взгляд с Мельникова на меня. — Вы что же, собираетесь их искать здесь? Мы с Андреем снова переглянулись. — Думаю, что придется, — вздохнул подполковник. — И мне бы хотелось лично при этом присутствовать. А вы, Наталья, надеюсь, нам поможете? — Вы правда думаете, что он спрятал свои деньги у меня? — изумленно спросила Наталья. — Не знаю, — пожала я плечами. Думаю, да, потому что больше он нигде не был с момента приезда в Тарасов. — Давайте уже пойдем поищем, — в нетерпении поднялся со стула Мельников и обратился ко мне: — Понятой будешь, если что? — А то! — весело кивнула я. — Что мне, привыкать, что ли? Мы прошли во двор, взяв с собой Короткова, и огляделись. — Здесь и прятать-то особенно негде, — развела руками Наталья. — Разве что в сарае вон… — Она кивнула в сторону единственного деревянного строения во дворе. — А что, он не заперт? — Нет, все забываю, — покачала головой Наталья и, словно оправдываясь, добавила: — Да у меня там и брать-то нечего, так, барахло старое. — Вот давайте это барахло и осмотрим, — предложил Мельников, уже потирая руки в предвкушении приятной находки, и шагнул вперед. Мы трое прошли в сарай, где было довольно пыльно и темно. Я, в принципе, предполагала, что если Перфильев спрятал деньги здесь, то времени у него было немного и он, вероятнее всего, просто сунул их в первое попавшееся место. Вдоль стены тянулась вереница банок с какими-то соленьями-вареньями. Мельников протянул было руку, чтобы пошарить между ними, но тут же отдернул, чертыхаясь — рука тут же покрылась серым налетом пыли. Мельников, брезгливо морщась, достал из кармана носовой платок и принялся вытирать руку. Поймав мой выразительный взгляд, он, однако, смутился и спрятал платок. — Коротков! — хмуро скомандовал он. — Приступай! Видимо, став подполковником, Мельников напрочь вычеркнул воспоминания о временах, когда сам был зеленым лейтенантом или капитаном и ему по ходу оперативной работы приходилось копаться и не в таких загрязненных местах. — Вы уж извините, — прижала руки к груди Наталья. — Все никак не соберусь здесь порядок навести. Да и света нет — сломалось, наверное, что-то, а кто мне починит? Я невольно поймала ее взгляд, украдкой брошенный на капитана Короткова, и едва заметно усмехнулась. Коротков же не стал проявлять никакой инициативы по починке электричества в сарае Заманихиной, он кинулся выполнять приказ своего непосредственного начальника, Андрея Александровича Мельникова. Коротков методично и последовательно доставал банки и ставил их на землю. Мне стало жалко капитана, и я решила ему помочь. Вдвоем дело пошло веселее, а когда к нам присоединилась Наталья, так и совсем хорошо стало. Переминавшийся с ноги на ногу подполковник Мельников, которого, с одной стороны, субординация обязывала наблюдать и руководить, с другой, вероятно, все же мучился некими угрызениями совести от собственной бесполезности. Желая хоть как-то поправить положение, он зажег спичку и принялся светить. Толку от этого огонька было совсем чуть-чуть, зато подполковник успокоил свою совесть. Сарай был перерыт снизу доверху. Результат — нулевой. Мельников, который уже успел замерзнуть, стоя на одном месте, начал раздражаться. Раздражение вылилось в то, что он принялся было покрикивать на нас. — Ну, чего вы там копаетесь? — недовольно вопрошал он. — Возьми и помоги, — невозмутимо отреагировала я, продолжая ощупывать тонкие стены. Мельникову этого совсем не хотелось. Не хотелось ему и уезжать несолоно хлебавши. Однако еще больше, кажется, не хотелось мерзнуть на ветру. Я не стала при посторонних, одним из которых являлся его подчиненный, язвить на тему, что подполковник боится запачкать свои белые рученьки, но мне и самой надоела эта возня. Тем более что начало темнеть. И без того плохо освещенный двор стал совсем темным. Я выпрямилась и посмотрела на Мельникова. — Слушай, здесь явно ничего нет, — сказала я. — Продолжим поиски завтра, причем пусть этим займется группа специалистов. Сегодня же нужно заканчивать. — Да-да, — подполковник, кажется, обрадовался. — Только надо кого-нибудь здесь оставить для охраны. Вот ты, Коротков, и останешься! — решил далеко не ходить Мельников. — Но… — заикнулся было капитан, но Мельников решительно перебил его: — Никаких «но»! Приеду в управление — пришлю кого-нибудь тебе на смену. Арсентьева вон пришлю. Все! И мы с Андреем пошагали к моей машине. — Ой, ну, я же говорила, что не мог он ничего у меня прятать! — восклицала Наталья, провожая нас до калитки. Она, кажется, была очень рада тому обстоятельству, что в ее доме не нашлось никаких мутных денег, украденных непонятно у кого непонятно кем. Оно и ясно — зачем ей лишние проблемы? У меня же настроение было мрачнее мрачного. Несмотря на то что все преступники вроде бы были схвачены и ожидать новых убийств не приходилось, меня не покидало горькое чувство. К тому же неясной пока оставалась дальнейшая перспектива Насти Капрянской, а также ее роль во всей этой истории. — Будем ждать, — прокомментировал ситуацию Мельников, которого я довезла до управления внутренних дел. Он только что позвонил в больницу, куда отправили Настю, и получил ответ, что девушка на операции. — Будем, — устало кивнула я. — Ну-ну, — подбодрил меня Мельников. — Не переживай. Ты молодец! Я невесело улыбнулась и отправилась домой. * * * Мельников позвонил через день и сказал: — Слушай, я все-таки добился разрешения допросить Капрянскую. — Как она? — первым делом спросила я. — Врачи говорят, что не очень хорошо, все крайне непредсказуемо, но она пришла в себя после операции и может говорить. Не могу упускать такой шанс — мне же дело надо заканчивать! — скороговоркой проговорил подполковник. — Так что, едешь со мной? — Конечно! — моментально согласилась я. — Где встречаемся? — В третьей городской через пятнадцать минут, в вестибюле, — кратко сказал Андрей. Я быстро пошла одеваться. В третьей городской больнице я была уже через десять минут, следом подъехал и Мельников. Он молча помог мне снять куртку и надеть белый халат, и мы поднялись с ним на второй этаж. — Пятнадцать минут, не больше, — предупредил нас перед дверью палаты врач. Настя лежала в одноместной платной палате. Видимо, какие-никакие средства у нее имелись, если она могла себе это позволить. Я даже не сразу узнала ее — и без того мелкие черты лица заострились, а со своей мальчишеской стрижкой она казалась девочкой-подростком. Лицо бескровное, к венам обеих рук спускаются трубочки капельниц. Мы с Мельниковым присели на стулья, и подполковник вынул листок для протокола допроса. Лицо Насти выражало полнейшее равнодушие к происходящему. Она даже не посмотрела на нас с Андреем. Когда же Мельников обратился к ней по имени, девушка медленно повернула голову. Мельников казенным голосом объявил все соответствующие моменту юридические формальности, Настя осталась безразличной. Я заметила, что Мельников уже занервничал, опасаясь, что она вообще откажется говорить, а заставить ее сделать это он не мог, однако Настя заговорила сама: — Вы наверняка теряетесь в догадках? Не стоит, я сама могу вам все рассказать.