Наши взгляды встретились. Она прижала одну руку к большому шраму на щеке, скрывая его. – Но кто ты такая, Айя Рожанская? – заговорила она так, словно вовсе не сердилась мгновение назад. – Просвети меня, дабы я могла решить, как с тобой поступить. Я тяжело сглотнула, борясь с захлестываю- щим меня страхом. Если Луна захочет мне навредить или даже убить… Здесь мне никто не поможет. – Я – дочь фермерши. Большую часть жизни я была художницей, пока не отказалась от своего мастерства. – Художницей? – Луна оживилась, на губах расплылась дьявольская улыбка. – Как интересно. Создала что-то примечательное? Мгновение я раздумывала, стоит ли говорить ей правду. Но она наверняка почувствует малейшую фальшь. – Я работала над собором Солнца в Элджероне. Улыбка исчезла. – Да? Ах, видела я его. Та еще безвкусица. Я не ответила. Она облокотилась на подлокотник, предавшись размышлениям, и я не стала ее отвлекать. Через несколько минут она сказала: – Давай заключим сделку, Айя. От этих слов у меня одеревенели мышцы. Раны, нанесенные предательством Черепа и Прута, были еще свежи. – Создай образ, воздающий мне должное, и ты получишь то, что разыскиваешь. Я раскрыла рот. У меня больше не было таланта. Она это знала. И все же… – Вы серьезно? – Будет сложно. Придется учиться всему заново… Возможно, получится привлечь товарищей из Элджерона. Мы придумаем что-нибудь грандиозное, например, фреску… – Ну, разумеется, – обиженно фыркнула Луна. Мне по-прежнему известно в теории, как рисовать, разве нет? Наверняка у меня получится… Ради него я приложу все усилия. Осторожно прощупывая почву, я спросила: – Сколько у меня будет времени? Она мило улыбнулась. – Сколько угодно. – Подняв полы платья, она оторвала клочок. – Заключим договор. Я смотрела на ткань, когда Луна начала писать кончиком пальца. – Я предоставлю все необходимое, – сказала она. – Но результат должен мне понравиться. Я кивнула. – Могу ли я вернуться в Элджерон, чтобы… – Нет! – жестко отрезала она. – Ты будешь работать здесь. По рукам побежали мурашки. Впрочем, я не в том положении, чтобы торговаться. О коллегах можно забыть. – Откуда мне знать, что вы не откажетесь от сделки? Луна нахмурилась. – Если ты такого дурного мнения обо мне, то не заключай сделку. Я облизала пересохшие губы. – Но Матушка-Земля… – Она обещала мне силу созидания! А Ее дар таковым не являлся. Она лгунья. – Ее голос был каменным и сухим. Луна встретилась со мной взглядом, словно бросая вызов. Затем добавила: – Даже богини и полубогини связаны высшей силой. Не знаю, заключила ли она с Матерью-Землей письменный или устный договор, но Луна явно нашла лазейку. Нельзя было допускать повторения подобного. Но нельзя и уйти. Таким образом я признаю поражение. Я расправила плечи. – Тогда пообещайте, что во время моего пребывания здесь мне не причинят вреда и что меня в целости и сохранности вернут домой, когда работа будет закончена. Луна раздумывала несколько мгновений. – Ладно. – Черкнув что-то в договоре, она пересекла комнату и протянула его мне. Он был написан на рожанском, а буквы светились мягко, как и ее кожа. Я дважды перечитала документ. Она изложила все: произведение искусства, которое ей понравится, выполненное в ее владениях, все необходимые материалы будут мне предоставлены. – Подписывай же, Айя Рожанская, – нетерпеливо сказала Луна и надела мне на голову корону из серебристого света. – По-другому отдавать сердечко я не намерена. Я справлюсь. Как-нибудь, да справлюсь. Обязана справиться. Подняв указательный палец, я подписала свое имя: А-Й-Я. Едва я отняла руку от последней буквы, тронный зал вокруг исказился, превращаясь в размытую тень. Меня подхватил порыв ветра, дергая волосы и одежду, жаля кожу. Я попыталась закричать, но звука не было. Холод пробирался до костей, и от ощущения падения внутренности болезненно сжались… Внезапно все стихло. Вокруг царила тьма. Я не видела собственных рук. Ничего не видела, даже странную корону, которую Луна водрузила мне на голову. – Добро пожаловать в Забвение, глупая смертная, – эхом отозвался ее бестелесный голос. – Неужели ты не в курсе, что мне принадлежит вся тьма? Теперь узнаешь, что случается с теми, кто осмеливается меня обвинять. Я потянулась к ней, но ничего не почувствовала. Ничего ни впереди, ни позади, ни надо мной… одна лишь тьма. Сердце принялось биться все быстрее и быстрее, пока я не перестала чувствовать промежутки между ударами. Пока уши и голова не утонули в неистовом барабанном бое… – Когда будешь готова умереть, – прошептал ее отдалявшийся голос, – сними корону. И она исчезла. Вдруг это правда? Что я не смогу к тебе попасть? Глава 19 В договоре сказано о царстве Луны, а не о лунном дворце. Она права. Я – круглая дура! Следовало потребовать уточнений, но я слишком мало знала о небесах, чтобы вообще подозревать о существовании подобного места… А я, по-прежнему ли существовала я? Я плакала. Кричала во тьму. Бежала и проваливалась в пустоту, и опять бежала, но ничего не достигала. Ничего. Ни света. Ни дверей. Ни звука. Позже, гораздо позже, я узнаю, что представляет собой моя тюрьма. Забвение – это пространство за пределами сотворенной Вселенной, не буквально, а по смыслу. Темнота, заполнявшая края и складки. И Луна заперла меня на ее задворках, отгородив от остального существования. Создав мой собственный ад. Время шло. Много времени. А может, оно просто замерло? Я не чувствовала жажды. И голода. И нужды. Я не знала, что тому способствовало: устройство Забвения или заколдованная корона, плотно лежащая на моей голове. Но знала, что если снять это украшение, меня ждет смерть, и все закончится. Я шла вперед, ползла, шла и ползла, но тьма никуда не девалась. А затем я лежала… парила… существовала, по ощущениям, целую вечность. Меня обвели вокруг пальца. Вскоре я начала осознавать, что никто никогда меня не найдет, даже Сайон. Я уже не увижу ни маму, ни бабушку. Не вернусь на ферму и не почувствую траву под ступнями. А Зайзи… Сколько она будет меня ждать? Слишком долго. Вероятно, я разрушила ее жизнь, как и свою. Ист тоже умрет. Я и не догадывалась, что те прощания… все прощания… будут последними.