В груди забурлила странная жалость, которая мне совсем не понравилась. Ист заскрежетал зубами. Оглядел нас. Посмотрел на мое кольцо. Глубоко вздохнул. – Я вас. Проведу. Зайзи напряглась одновременно с тем, как я расслабилась. – Правда? Сердце затрепетало. Божок кивнул. – Как ты. И сказала. Благороднее. Умереть ради. Великой. Цели. Восторг мурашками забегал по здоровым участкам кожи, но внутри все сжалось. – Разве… Кладбище не священное? Разве просьба демонов – не великий грех против ваше- го рода? Ист склонил голову набок. – С чего. Ему быть. Священным? Вопрос сбил меня с толку. Зайзи заметила: – Мы всегда относимся к нашим умершим с уважением. Божок пожал плечами. – Священна. Душа. А не тело. – Он двинулся на север. – Три дня. Туда. И обратно. Учитывая. Работу. Хотя я. Никогда. Там не был. Но знаю. – Зайзи. – Я схватила сестру за руку, однако она ее выдернула. – Зайзи, я не хочу требовать от тебя слишком многого. – Я понятия не имела, тяжело ли будет достать скелет божка, и, вероятно, лишние руки мне не помешают. Однако это было нужно мне, а не сестре, я не могла просить ее о большем. – Если хочешь, возвращайся домой. Мы найдем деревню и проводника, если надо. Или, – я поколебалась, – или можешь взять Тью. Божок неуверенно затрепетала. – Мне поручено присматривать за вами, Л’Айя. – Она взглянула на Зайзи. – Но… если Ист возьмет на себя мои обязанности… Если вы велите мне ей помочь, я исполню вашу волю. Зайзи отвернулась, смахивая влагу с глаз. Когда она заговорила, слова перекатывались на зубах, как горошины перца: – Без тебя я уйти не могу. – Еще как можешь. – Я твердо уперлась пятками в Землю. – Я взрослая женщина. Взрослая уже… Сестра резко повернулась ко мне. – Тогда перестань вести себя как ребенок! – Ребенок?! – рявкнула я. – Что в этом – ребячество, Зайзи? Она вновь быстро заморгала. Сестра тоже ненавидела плакать. И понимала мои мучения лучше, чем кто-либо другой – насколько вообще способен понять сторонний наблюдатель. Она сделала несколько глубоких вдохов, и я дала ей время. Ист следил за происходящим с интересом – возможно, не привык к спорам людей. Нахмурив брови, Зайзи повернулась к нему. – Мы сможем добраться туда к ночи, если поторопимся? Толстые пальцы божка постучали по посоху. – Если не. Мешкать. То да. Но ночью. Я не войду. – Почему? – спросила я. – Помимо того, что будет темно… Он рассматривал меня, словно пытаясь определить, всерьез ли я. Возможно, вопрос был глупым, но я не понимала небесных существ. Недостаточно хорошо. Пока что. – В Его. Царствие. Его свет. Направляет тех. Кто не видит. И останавливает. Тех. У кого. Намерения. Дурные. – Но демоны сказали, что не могут туда проникнуть, – заметила Зайзи. Большие глаза моргнули. – Ваши знания. Ограничены. Есть и другие. Помимо. Демонов. Кого нужно. Остерегаться. – Он взглянул на мое кольцо, затем указал на север. – Идемте. Я обещал. Помочь. Закончим дело. И я смогу. Упокоиться. С миром. Прикусив губу, я последовала за божком. Конечности подпитывала сила тревоги. Мы шли без единой жалобы, и вообще почти не разговаривали. Я даже не остановилась, чтобы отметить путь на рисованой карте. Интересно, подумала я, не намерен ли Ист, близкий к концу своего срока, остаться на Кладбище костей навсегда? Кладбище костей оказалось самым одухотворенным и завораживающим местом, в котором мне доводилось бывать. Знай я о его существовании раньше, то давно бы отыскала, нарисовала и сделала частью себя. Впрочем, без помощи Иста я бы его никогда не нашла. Божок привел нас к ложбинке между холмами, отворил дверь, невидимую моему взгляду, и мы оказались там. Сперва я подумала, что идет снег, только не настоящий, и даже не пыль, а хлопья… чего-то похожего на затвердевший и несколько приглушенный свет. Он падал медленно, бесшумно и равномерно, он покрывал землю, напоминая золу в лесу демонов, но не прилипал к подолу платья и не издавал вони. Он просто был, а когда я попыталась взять его в ладони, он улетучился как дым. Как кровь Сайона. Кладбище утопало в сероватой тени, словно застыло между днем и ночью. Из земли поднимались огромные конструкции, напоминающие кварц, похожие на зазубренные деревья без листьев. Редкие, они стояли, будто стражи, хотя в них не ощущалось жизни. Когда я потянулась к одной из веток, Ист меня остановил: – Не надо. Трогать. Я подавила желание изучить окрестности и последовала за ним, глазея по сторонам. Тью плыла впереди, благоговейная и притихшая. Даже Зайзи позабыла о своем гневе, с открытым ртом рассматривая все, что встречалось нам на пути. Чуть погодя я ахнула. Поперек дороги лежал огромный скелет, крупнее всякого животного, включая теневого дракона, напавшего на ферму. Я сразу распознала грудную клетку с ребрами, загибавшимися вверх и внутрь – бледно-голубые, в крапинку, полупрозрачные. Как танзанит. Казалось, что кости светятся изнутри. Возможно, такое впечатление создавал «снег» вокруг. На этот раз, когда я подошла, Ист меня не остановил. Я дотронулась до ребра. Длинный камень был гладким, как фарфор. – Мы его ни за что не унесем. – К счастью. – Ист обошел существо. – Не все. Божки. Скроены. Столь. Величественно. Я взглянула на Тью: насколько у нее тонкие кости, если они у нее вообще есть? Убрав руку от скелета, я последовала за Истом. Вдалеке показались еще более впечатляющие останки, возвышавшиеся подобно горе и тоже светившиеся. Под ногами что-то хрустнуло, как стекло, я отступила и увидела под ботинком маленькую кость, похожую на тазобедренную. На дорожке валялось еще несколько. – Неужели никто не присматривает за этим местом? – Я взглянула на Зайзи, та пожала плечами. – Зачем здесь. Смотрители. Когда жизнь. Перешла. Дальше? – протянул Ист. – Их души. Теперь. В другом. Царствии. – Помолчав, он оглянулся на меня. – Думаешь. Что. Жизнь. Есть. Только. На панцире. Матушки. Земли? Я знала о загробном мире – он часто упоминался в Священных Писаниях, с которыми я за последний год ознакомилась очень внимательно. – Одно дело слышать о другой жизни, совсем иное – в нее верить. Ист хмыкнул. – Уж поверь. Неверующие. Ищут то. Что ищешь. Ты. Из эгоизма. Будь то. И твоим. Побуждением. Я бы. Не стал. Помогать. Он склонил голову, предлагая идти дальше. Я послушно следовала за ним, пытаясь запомнить все вокруг, чтобы потом зарисовать. Я в самом деле верила Исту. Верила, что эти существа продолжают жить в другом мире, даже, возможно, в лучшем мире. Но такой покой не для Сайона, и куда бы я ни отправилась после смерти, его там не будет. Вскоре мы наткнулись на скелет размером примерно с крупного человека, целый на вид. Божок лежал, свернувшись калачиком и сложив ладони, словно в молитве. Невозможно определить, как давно она умерла – а то была она, по утверждению Иста, – поскольку на скелете не сохранилось ни плоти, ни кожи, ни волос. Все скелеты на Кладбище походили на чистый, отполированный хрусталь. Я не решалась прикоснуться к останкам – это казалось кощунством, – хоть и понимала, что божки относятся к мертвым иначе, чем мы. Когда Ист отложил посох и подошел к костям, чтобы их собрать, я опустилась рядом с ним на колени и приступила к работе. Зайзи стояла в стороне, возможно, опасаясь, как бы нас кто-то или что-то не увидело. Однако позже, когда скелет был уже наполовину собран, она взяла наши рюкзаки и переложила вещи из своего в мой, освобождая место для костей. – Они прекрасны, – прошептала я Исту, продолжая жуткую работу и стараясь воспринимать все глазами художника, чтобы меня не грызло чувство вины. – Вы тоже будете покоиться здесь, когда настанет ваше время? Ист хмыкнул себе под нос. – Пока. Не решил. – Он выдернул ребро из позвоночника, отчего раздался звон, как от бьющегося стекла. – Я всегда. Хотел. Найти покой. В ее. Объятиях. – Матушки-Земли? Или любимой? Он улыбнулся. – Матушки. Земли. Я. Принадлежу. Ей. Хотя она. Спала всю. Мою жизнь. Пальцы скользнули вверх по лопатке к черепу, большому и заостренному, в форме морды какого-то животного.