Я подбросила побольше дров в костер, рядом с которым спали Зайзи и Тью, и подождала, когда он ярко разгорится, чтобы потом было легче их найти. Затем, соорудив факел, я забралась обратно в лес, прислушиваясь к хищникам. Отойдя примерно на полмили, я позвала: – Ист! Ист! Прошу, придите ко мне. Мне нужно с вами поговорить. Он не заставил себя долго ждать. Минут через десять между деревьями появилась его тень: глаза светились, как у хищника. Глаза, которые на мгновение напомнили мне Сайона и тем самым только укрепили решимость. – Как мне их найти? – спросила я, понизив голос, хотя вряд ли нас слышал кто-то, помимо птиц в гнездах и мышей. – Этих демонов? Он подошел шаркающей походкой, опираясь на посох. – Ты. Все же. Хочешь. Встретиться. С темными? – Где найти тех, которые заключат самую выгодную сделку? Из груди Иста послышалось басовитое «хм-м». – Не знаю. Существуют ли. Порядочные. Темные. Впрочем. Опять же. Я знаю. Немногих. Из их. Племени. – Но вы знаете, где их найти? И знаете, что они, возможно, могут сделать меня бессмертной? Он щелкнул языком. – Найди их. Да. Все сущее. На Матушке. Земле. Оставляет. Свой след. Ее тело. Сформировано. Ими. И нами. Нужно. Идти по. Следами. Что они. Оставляют. – На мгновение он задумался, потирая плоский подбородок. – Если кто-то. На ней. Способен. На подобное. Пожалуй. Это… да. Я преодолела разделявшее нас расстояние. Наклонилась, чтобы заглянуть ему в глаза. – Ист. Прошу! Пойдемте со мной. Отведите меня к ним. Он покачал головой. Мои ожоги заныли. – Я. Хочу лишь. Умереть. Спокойно. Здесь. В своем лесу. Мой путь. Отличен. От путей. Смертных. Изнутри на кожу давили надежда и отчаяние, пытаясь вырваться через поры, отчего я чувствовала себя одновременно слишком переполненной и слишком легкой. – Зачем умирать в одиночестве в темноте? Я сделаю все, о чем вы попросите, чтобы заслужить вашу помощь! Я художник и могу… – Мне нет. Дела. До смертных. Искусств. – Божок пожал плечами. – Тогда сделайте это ради меня, – умоляла я. – Я важна для него. – Я вытянула руку с кольцом Солнца на пальце. – Важна для Тью. Разве не благороднее умереть, совершая добрый поступок, чем проспать остаток жизни? Позвольте мне служить вам. – Я вспомнила, как ему не понравилось, когда мы встали перед ним на колени, поэтому сменила направление. – Или служите мне. Ненадолго… только до тех пор, пока я не найду их. Выпрямившись, я отступила на шаг. – Я люблю его, Ист. Люблю его больше всего на свете. Я отдам этим существам все, что у меня есть, если они сумеют сделать невозможное. Прошу! Пожалуйста, отведите меня к ним. Я так крепко стиснула ладони, что испугалась, как бы они не склеились навечно. Ист протяжно хмыкал, размышляя. Его взгляд остановился на кольце Сайона. Затем он вздохнул так, что даже сдулся. – Ладно. Я отведу. Тебя туда. Где видел. Их. Заслышав его ответ, я чуть не расплакалась. – Спасибо. Спасибо огромное! От макушки до пят пульсировало ликование. Тью, и особенно Зайзи, не обрадуются. – Что сказали твои солдаты? Он вздрогнул. Он сидел на опрокинутом корыте, подперев подбородок ладонями. – Я тебя не услышал. – В этот раз. – Улыбаясь, я села рядом, ослабив шаль, чтобы лучше вобрать в себя его тепло. Ссутулившись, он уперся локтями в бедра. – Мы нападаем. Внутри все сжалось. – Это хорошо. Он кивнул. Уставился в Землю. Я убрала волосы с его лица. Он сжал мою руку обеими своими, крепко переплел пальцы. – Я тоже стараюсь так думать. Прислонившись к нему, я положила голову ему на плечо. – У нас еще есть время. – Самую малость, – прошептал он и поцеловал мои пальцы столь нежно, что мне пришлось прикусить язык, дабы сдержать слезы. Глава 13 Зайзи пришла в ярость. И все же отказалась возвращаться домой без меня, поэтому утром мы собирались в путешествие на восток: Зайзи в сердитом молчании, я – преисполненная надежды, и Тью в тихом смирении. Я написала письмо домой на случай, если получится его отправить, однако Ист уверенно заявил, что на пути не будет никаких поселений. В тот первый день, отдаляясь от Фердаунов, мы почти не разговаривали. Луга и степи начали образовывать мягкие холмы с редкими деревьями, и когда мы расположились на отдых, я зарисовала их на обратной стороне более ранних рисунков для экономии бумаги. Я также нарисовала Сайона, хотя бы для того, чтобы проверить, не забыла ли, как он выглядит. Я изобразила его таким, каким его сделала война, а не всемогущим богом. Да, он бог. Я приняла этот факт. Тем не менее в душе не могла полностью смириться. Впрочем, Сайон и не хотел, чтобы я смотрела на него иначе. Боги, как же мне его не хватало! Я так сильно по нему скучала, что казалось, от этой боли могу истечь кровью. На второй день Зайзи решила со мной заговорить: не потому, что простила меня, без сомнения, а из-за скуки. Ист задумчиво слушал нашу болтовню. Большая часть разговора касалась быстро истощавшихся запасов продовольствия – Зайзи хорошо разбиралась в травах и растениях, но не в тех, что попадались нам на пути. На следующее утро Ист принес нам клубни разных размеров и ягоды разных цветов, многие из них я никогда не видела. Я приняла угощения с превеликой благодарностью, на что божок сказал лишь: – Матушка. Земля. Подает тем. Кто просит. Зайзи поинтересовалась, задумчиво поедая сладкую малину: – Сколько еще идти? Ист подставил лицо ветру, который дул не с той стороны, куда мы направлялись. – Дня. Два. Я слегка пихнула Зайзи локтем. – Два дня туда и, возможно, неделя обратно, если пойдем напрямую. – Я вытащила альбом, в котором составляла карту маршрута. – Если прямая дорога вообще будет, – огрызнулась Зайзи и хотела было еще что-то добавить, но передумала. Вдруг воцарилась полнейшая тишина – даже пчелы и певчие птицы притихли. Утро потемнело до пепельно-серого цвета, высасывающего краски со всех поверхностей. Прижав альбом к груди, я запрокинула голову к небу. К нему. Или к тому месту, где он был прежде. Он исчез. Ледяная паника охватила конечности, пока я разыскивала его на небе; Ист протяжно хмыкал, Тью дрожала у меня на плече. Внезапно над нами разнесся страшный грохот, он пробрал до костей и вызвал звон в ушах. К восточному горизонту мелькнула белая полоса света. Затем голубое небо вернулось. Землю залил утренний свет. Птицы и жуки продолжали свои песни как ни в чем ни бывало. – Сатто, – пропищала Тью. Биение сердца отдавалось в горле.