Имя доктора Сото всплывает в памяти, где-то я его уже слышал, но не могу вспомнить точно. Почему это продолжает происходить со мной именно сейчас? Мой разум затуманен, я не могу сосредоточиться. – Что? Вы… вы… – пытается заговорить Малакай. – Да, – прерывает его доктор Прайс, – я работал на Правительство в том жестоком, ужасном месте. – Вы оперировали на заключенных, проводили Отсрочки? – спрашиваю я, охватываемый слепой яростью. Здесь руки не трясутся, сердце не бьется учащенно, нет проявления физической реакции на услышанные слова, но даже учитывая все это, нарастающий гнев какой-то не такой, каким должен быть, совсем не такой. Старик кивает в ответ: – Я не горжусь этим. На самом деле я презираю себя за это. Именно это и послужило предпосылкой для создания Чистилища. Я старый человек, пытающийся искупить свои грехи, пока не наступил конец света. – Вы сделали более чем достаточно, чтобы исправить свои прошлые ошибки, – говорит Молли, кладя ладонь на руку доктора Прайса. – Тебе легко говорить, – выплевывает Малакай, обращаясь к Молли, но пристально глядя на доктора. – Ты никогда не была в Аркане, на тебе не ставили опыты, как на крысе, просто ради улучшения жизни Совершенных. – Ты вправе сердиться, – говорит доктор Прайс. – Тому, что я сделал и кем я был, нет оправдания. Мне потребовалось много времени, чтобы осознать это. – Они убивают таких, как вы, – говорю я. – Хэппи, она собирает Совершенных, осмелившихся выступать против убийства Убогих, и стирает их. – Знаю, – отвечает доктор Прайс, его глаза полны печали. – Среди них были и мои друзья. Вы должны понять, как только я осознал, что происходит, как только узнал, что Хэппи стала разумной, когда я получил доступ ко всем ее чудовищным планам, то понял, что не могу быть частью этого. Знаю, как это звучит: я был частью проблемы, пока эта проблема не стала моей проблемой. Я не отрицаю своих недостатков, но у меня открылись глаза, я хотел искупить вину, но не мог просто объявить миру о планах Хэппи, меня бы казнили раньше, чем я успел бы это сделать. Я ускользнул, построил это место и разослал закодированные сообщения пяти друзьям, которым, в свою очередь, было разрешено отправить сообщение дальше. Постепенно мы создали армию. – И что теперь? – спрашиваю я. – Что вы делаете, чтобы остановить Хэппи? – Ну хватит! – восклицает Малакай, кладя руки на стол. – Почему никто не отвечает на этот вопрос? Что тут происходит? Вы разрабатываете стратегию, план нападения? Теории? Как, черт возьми, мы победим этих ублюдков-роботов? Доктор Прайс улыбается: – Никак. Малакай смотрит на него удивленно, а затем смеется. – Я так и знал! Понял, как только увидел это место. Вы танцуете тут в киберпространстве, пока ваши друзья умирают в реальном мире. – Мы ничего не можем сделать, – безмятежно отвечает доктор Прайс. – Вы могли бы помочь! – возражает Малакай. – Чистилище и есть наша помощь, – отвечает старик. – Чистилище – это святилище, убежище. – Чистилище – это трусость! – рявкает Малакай. – Он прав, – добавляю я, преодолевая разочарование, чтобы найти в себе силы говорить. – Я не понимаю, как вы можете просто сидеть здесь, пока люди сражаются там и погибают? Я вспоминаю, как Кина, Сэм, Под, Игби и другие возлагали все свои надежды на Исчезнувших, на армию, которая сражалась в Мидуэй-Парке. – Они рассчитывают на вас. Мы рассчитываем на вас. Вы наша последняя надежда! – Они побеждают? – спрашивает Молли, ее безжизненный голос пробирает меня насквозь. – В смысле? – Они выигрывают? Люди, воюющие там сейчас… они победят Хэппи? – Да, – отвечаю я вызывающе. – Как? – Мы что-нибудь придумаем. Сестра смотрит на меня, приподняв бровь. – Ты правда думаешь, что победишь Хэппи? – Я… я… Я хочу сказать ей, что да, да, я правда в это верю. Верю, но не понимаю, как нам это сделать без Исчезнувших. «Когда окажешься внутри… выбирайся оттуда быстрее… выбирайся оттуда быстрее». Я снова, хотя и с трудом, вспоминаю эти слова, на мгновение возвращающие мне веру в то, что Молли не сдалась… Это Молли сказала мне их? Почему я не могу вспомнить? – А ты, – продолжает Молли, поворачиваясь к Малакаю, – тебе только что вырвали глаза. Ты когда-нибудь испытывал подобную боль? – Нет, – отвечает Малакай. – А сейчас тебе больно? – Нет. – Совершенно верно, здесь боли нет. Вы больше никогда не почувствуете боли. – Но здесь ничего не чувствуешь, – отмечаю я, – нет никаких ощущений. – Неправда, – возражает Молли. – Можно испытывать любовь, счастье, чувствовать себя как дома. Лука, единственная причина, по которой кто-либо из нас выходит в реальный мир, это проверить наличие угроз, когда срабатывает беззвучная сигнализация, или отправиться в город и попытаться найти своих близких. Даже если они стали Моргальцами, здесь они излечимы. Я не планирую спасать мир, но собираюсь пойти в город и найти нашего отца. Сердце подпрыгивает в груди от ее слов. Молли была глубоко под кайфом и без сознания, когда наш папа в схватке с Полоумным упал с крыши Вертикали «Черная дорога». Она не знает, что он умер. Малакай переводит взгляд с Молли на меня, а затем опускает глаза. – Я знаю, что он заражен, – продолжает сестра, – но я приведу его в галерею и помещу в капсулу, и все оставшееся время он проживет здесь с нами как наш отец. Разве ты не понимаешь, Лука? Мы можем снова стать семьей, все может быть так, как раньше… – Отец мертв, – перебиваю я. Она качает головой, на ее губах появляется улыбка, а глаза будто обвиняют меня в том, что я разыгрываю ее. – Нет, – говорит она, почти смеясь, – папа не умер. Он был в квартире, ждал вместе со мной. Он все еще там, ждет, когда мы придем за ним. Он жив. – Молли, он умер в тот день, когда я нашел тебя. Он умер, спасая наши жизни от Полоумных, от Моргальцев или как вы их там называете, он погиб, Молли. Мне жаль. Слезы наполняют ее цифровые глаза и тихо текут по щекам. – Тогда зачем ты пришел за мной? – спрашивает сестра. – Он был жив, пока ты не пришел. Как бы ни было больно видеть ее страдания, часть меня рада, что Молли проявляет хоть какие-то эмоции, значит, она все еще настоящая, моя сестренка. – Молли, я… – Нет! – кричит она. – Он был жив! Он был жив! – Прости меня… – Это ты виноват в том, что он умер! В этот момент меня охватывает вспышка гнева – первая моя живая полноценная эмоция с тех пор, как я попал в Чистилище. – А что было бы, если бы я не пришел спасти тебя, Молли? Ты была под кайфом, он был Полоумным, вы оба были бы мертвы, если бы я не пришел! – Да пошел ты! – шипит сестра сквозь зубы и, развернувшись, выбегает из бара. «Выбирайся оттуда быстрее. Выбирайся быстрее». И снова эти незнакомые слова мерцают в моей голове, как угасающий свет. Игнорируя их, я вздыхаю, и мне становится грустно. Виртуальные слезы текут из моих глаз, но без какой-либо реальной физической формы я их не чувствую. – Черт! – шепчу я себе под нос. – Как отсюда выбраться? – в ярости спрашивает Малакай, наклоняясь к доктору Прайсу. «Выбирайся оттуда быстрее». – Зачем вам отсюда уходить? – спрашивает старик. – Потому что это место никакое не убежище, – отвечает Малакай. – Здесь просто прячутся трусы. Долго выдерживая взгляд Малакая, доктор Прайс, наконец, произносит: – Вы знаете, что значит Третья фаза в плане Хэппи? – и отпивает глоток чистого крепкого напитка, вкус которого ему не ощутить. – Нет, – отвечаю я, неожиданно прислушиваясь к нему. – Чтобы понять Третью фазу, вам нужно понять историю Хэппи. Хэппи родилась благодаря мечте – мечте о том, что, пока машины и искусственный интеллект будут управлять миром, человечество будет жить свободно, по-настоящему свободно; мир, в котором ценность человека не основывалась бы на богатстве, где мы могли бы беспрепятственно следовать за своими амбициями. Девизом «Хэппи Инкорпорейтед» было «Во благо». И в какой-то момент Хэппи была близка к тому, чтобы воплотить эту мечту в реальность, – доктор Прайс отпивает глоток, его пикселизированные глаза смотрят на меня, затем на Малакая. – Но алчность умеет побеждать. Равенство разрушает верховенство, а власть имущие держатся за него тисками. Ситуация начала кардинально меняться. Мировое Правительство приняло решения, которые устранили всеобщий доход и снова загнали неимущих в грязь. Вы знаете, что случилось потом. Вы выросли в этом мире. А затем, – старик качает головой, – затем случилось необычайное – момент, когда Хэппи обрела сознание. Две целых и шесть десятых секунд спустя первый в мире полностью разумный суперинтеллект пришел к выводу, что люди должны исчезнуть. Годами он планировал, модернизировал, становился умнее, проверял себя… и, наконец, разработал трехэтапный план. Вы видели Первую фазу. Хэппи загрузилась в самых могущественных людей мира и выпустила с небес на землю препарат, заразив население Земли вирусом, заставлявшим людей нападать друг на друга. Вторая фаза в процессе: Хэппи поняла, как обойти базовый код, и теперь может причинять людям вред. Следующий шаг во Второй фазе – это изучение технологии, которая позволяет людям регенерировать, технологии, которая живет внутри вас двоих. Получив ее, Хэппи будет иметь власть над жизнью и смертью. Мы с Малакаем переглядываемся.