– Ага, – соглашается Малакай, – думаю, мне хватит. – Хорошо, – продолжает Молли. – Идите за мной, я все вам покажу и объясню. Вам здесь понравится. – Она направляется к выходу, мы с Малакаем следуем за ней. – Автором всего проекта является ученый по имени доктор Прайс. – Доктор Прайс? – повторяю я. Это имя что-то мне напоминает, что-то очень важное, но я почему-то не могу понять, что именно. – Верно, – продолжает Молли, – он намного раньше всех остальных понял, что грядет конец света, и начал выводить людей из города по одному или двое за раз. Он установил фальшивый облученный забор вокруг Красной зоны, пока настоящая радиация потихоньку отступала, и никто об этом не знал. – Доктор Прайс, – повторяю я, скорее, для себя. «Зачем такому психопату помогать кому-то, не говоря уже об Убогих?!» Эта мысль мелькает в моей голове, мне почти удается вспомнить что-то важное, но я ее теряю. Мы выходим из бара и оказываемся в вестибюле отеля. Сгенерированный компьютером человек в бордовом жилете неподвижно стоит за лакированной деревянной стойкой регистрации. Полы устланы бежевыми коврами, кругом экстравагантная мебель. Когда мы проходим мимо стойки регистрации, мужчина оживает. – Добро пожаловать в отель «Чистилище». Не позволяйте названию ввести вас в заблуждение, это отличное место для отдыха. Желаете зарегистрироваться? Я инстинктивно колеблюсь, когда он заговаривает с нами, но Молли тянет меня вперед. – Позже. Пойдем, хочу показать вам мою комнату, – говорит она. Мы проходим мимо, не отвечая, и администратор возвращается в исходное положение. – Отель «Чистилище», – повторяет Малакай задумчиво, – что-то знакомое. Разве не так называлась видеоигра две тысячи двадцатого года? – Когда наступил конец света, доктору Прайсу пришлось действовать быстро, – отвечает Молли. – Не было времени писать совершенно новую программу, поэтому он скопировал код из старой видеоигры виртуальной реальности и взял его за основу. Знаете, все смеялись над ним, говорили, что его гипотеза неосуществима, что это смешно. – У меня много вопросов, но прятаться в видеоигре… это нереально круто, – говорит Малакай, оглядывая величественное старое место. Мы подходим к старомодному лифту, богато украшенная железная решетка которого закрыта, Молли нажимает на кнопку. Над дверями лифта висит полукруглый циферблат. Механическая рука указывает на двадцатый этаж, затем на девятнадцатый, восемнадцатый, семнадцатый, и так до самого низа, шатко останавливаясь на цифре первого этажа. Невероятно пожилой мужчина открывает ворота и с улыбкой на лице провожает нас внутрь. Малакай наклоняется ко мне и шепчет: – Этот чувак чертовски жуткий. Я киваю, но следую за Молли в лифт. – Четырнадцатый этаж, пожалуйста, – говорит Молли. Обескураживающий старик медленно кивает и протягивает длинный трясущийся палец, чтобы нажать на кнопку. Он задвигает решетку, и лифт начинает ползти вверх. – Каждый новый постоялец Чистилища получает свою комнату, – рассказывает Молли, подозрительно глядя на ряд кнопок рядом со старым лифтером. Пока что нам пришлось закодировать четыре новых этажа отеля, чтобы разместить всех. Дело в том, что нам даже не нужно спать…. или есть, пить, или еще что-то, если уж на то пошло. Просто приятно иметь собственное пространство. – Что значит, не нужно есть и пить? – спрашивает Малакай. – Мы все мертвы, – отвечает Молли. – Прошу прощения, – смеется Малакай, когда циферблат над дверью останавливается на цифре семь, затем восемь, девять, – ты сказала, мы мертвы? – Да, – отвечает Молли, – в реальном мире мы умерли. – Тебе придется немало объяснить… – начинает Малакай, но замолкает, когда свет в лифте начинает мерцать, а затем гаснет. – Вот дерьмо, – бормочет Молли. Я слышу, как скрипит старый кабель, на котором держится лифт, затем раздается щелкающий звук, и мы падаем вниз. – Черт! – кричит Малакай, когда нас подбрасывает вверх к крыше лифта. Пока мы падаем все быстрее и быстрее, огни каждого этажа мерцают через щели в двери, освещая наши испуганные лица. Вот только мы с Малакаем в ужасе, а Молли выглядит так, словно ей скучно. Я кричу, ожидая удара. И вот оно, наши тела падают об пол, и мир становится серым. Но я ничего не чувствую. Первоначальный шок от падения пугает меня, но нет никаких настоящих ощущений, кроме психосоматического впечатления от падения, вызванного визуальными эффектами. Мы падаем на пол, и я мысленно напрягаюсь перед ударом, которого на самом деле нет. Я открываю глаза. Мир по-прежнему черно-белый, но перед собой я вижу повисшие в воздухе красного цвета слова: «ИГРА ОКОНЧЕНА». – Какого хр… – начинаю я, но в то же мгновение снова оказываюсь в баре отеля. – Сэр, не желаете ли выпить, сэр? – спрашивает бармен протяжным голосом. Я оборачиваюсь и смотрю на пожилого бармена с седыми волосами. Джазовая музыка оживает, контрабас играет нисходящую мелодию. – Черт, – ругается Молли с другого конца бара, – ненавижу, когда это происходит. Малакай врывается в зал оттуда же, откуда появился в предыдущий раз. – Что, черт подери, это было?! – кричит он раздраженно. – Пошли, – отвечает Молли, возвращаясь в вестибюль. Мы с Малакаем переглядываемся и, пожав плечами, следуем за ней. – Так что это было? – повторяет Малакай, пока мы спешим вдогонку за Молли. – Отель «Чистилище» был игрой в жанре ужасов, – объясняет она. – Есть еще некоторые элементы, которые нам пока не удалось убрать: монстры под кроватями; лица в окнах десятого этажа; лифт выходит из строя раз в десять поездок. Она нажимает кнопку и снова вызывает лифт. Вновь появляется старый лифтер, приветствуя нас своей жуткой улыбкой. – Лучше не роняй нас в этот раз, старый ублюдок, – ворчит Молли, тыча пальцем в серое лицо старика, но пожилой лифтер лишь шире улыбается. – Четырнадцатый этаж, – бормочет Молли. Кнопка нажата, решетка закрывается, и мы поднимаемся на четырнадцатый этаж. – Так что, – спрашивает Малакай, – кто-нибудь объяснит мне, что значит «мы мертвы»? – Твое физическое тело находится в криокамере в старой игровой галерее в Красной зоне. Из твоего тела высосали всю кровь, а капилляры в мозгу заполнили деионизированной водой, проводящей электричество. Остальное мне не понять, слишком сложно, но суть в том, что да, ты мертв. – Но я не хочу быть мертвым. Я не соглашался умирать! – протестует Малакай. – Быть мертвым таким образом лучше, чем то, что хотела сделать с тобой Хэппи, – отвечает ему Молли. – Но насколько мы мертвы? Типа, никогда не оживем? – Вероятность девяносто процентов, что ты вернешься к жизни, – говорит Молли. – Что?! – переспрашиваю я. – Девяносто процентов? Вероятность того, что мы не проснемся, один из десяти? – Именно, – отвечает Молли, – но доктор Прайс не перестает работать над улучшением системы Безопасной смерти. – Безопасной сме… – начинает Малакай, но в отчаянии вскидывает руки вверх. – Безумие какое-то! «Доктор Прайс, – думаю я, – где-то я уже слышал…» Мысль внезапно исчезает. Лифт останавливается, на этот раз успешно доставив нас к месту назначения. Лифтер открывает старую грохочущую решетку, и мы выходим в самый жуткий коридор, в котором я когда-либо бывал. Обои отсырели и свисают по углам, на ковре пятна, похожие на кровь, лампы зловеще мерцают, из-за дверей вдоль всего коридора слышны крики. – Крики ненастоящие, – объясняет Молли, пожимая плечами на представшую перед нами безлюдную унылую картину. Мы идем по коридору, и видеоигра преувеличивает звуки наших виртуальных шагов по ковру. Свет в коридоре трижды гаснет и загорается. – А, – говорит Молли, – это значит, что Москиты теперь вне зоны досягаемости галереи. Мы снова в полной безопасности. И после ее слов в голову приходит что-то, что Молли уже говорила… «Как только Москиты отступят, выбирайся оттуда быстрее! Что-то не так…» Она правда это сказала? Или то был старый сон?.. Не могу вспомнить. Мои мысли прерываются звуками скрипящих половиц и хлопающих дверей. «Что-то тут не так», – думаю я, но теряю эту мысль.