— Обещаете? — Обещаю. — Спасибо, — сказала я. И начала двигаться вверх. Вскоре лестница делала поворот. Я оказалась в коридоре на втором этаже. Вдоль стен стояли мужчины в бронежилетах и шлемах с толстыми пластиковыми щитками. — Идите вперед, он там, — сказал Эззелл. Я подошла к двери и постучала. — Аарон, — сказала я со всем возможным спокойствием, — это Мелани Баррик. — Хорошо. Ты одна? — Нет, рядом есть полисмены. — Они все еще там? Господи! — возмутился он. — Скажи, пусть убираются к черту! — Мы отзовем их, если вы отдадите ребенка, — сказал Эззелл. — Да ни хрена подобного, — отрезал Дэнсби. — И с тобой я больше болтать не намерен. Говорил же тебе. Эззелл и я обменялись взглядами. — Спросите его, что он хочет, — тихо сказал Эззелл. — Что вам нужно, Аарон? — спросила я. — Я хочу поговорить с тобой наедине, без тех вооруженных головорезов, которые стоят на стреме и вломятся сюда, как только я открою тебе дверь. Только ты и я. Вот так и не иначе. Тут заплакал Алекс. Это был звук, который пронзил меня до глубины души: та часть меня, которая была только матерью Алекса Баррика и более никем, просто воспламенилась. — Я войду, — сказала я Эззеллу. — Пожалуйста, уберите своих людей. Он отрицательно покачал головой, но я настаивала: — Послушайте, Алекс и я сейчас в одной лодке. Завладев Алексом, он фактически завладел и мной. Но уж лучше я буду вместе с моим ребенком под его прицелом, чем стану отсиживаться здесь, с вами. — Конечно, я вас понимаю, но не могу… — Пожалуйста, — сказала я, мягко положив ладонь ему на руку. — Пожалуйста, позвольте мне сделать это. Затем изнутри донеслось: — Давай, Эззелл! Убери своих людей и впусти ее! — Я не могу этого сделать, Аарон! — крикнул в ответ Эззелл. — Я не вправе поступать так, чтобы у вас оказался еще один заложник. — Твоя работа — спасать чужие жизни, — ответил Дэнсби. — Ты, наверное, забыл, но я прекрасно осведомлен о том, как готовят переговорщиков. Для вас жизнь заложника должна быть превыше всего. Так что я, можно сказать, облегчаю тебе задачу. Либо убери своих людей и впусти Мелани сюда, либо я застрелю ребенка. Даю тебе десять секунд. Время пошло: десять… Я прямо набросилась на дверь с воплем: — Нет, Аарон, пожалуйста! — Девять, — был его ответ. Я уже истерически рыдала, изо всех сил пытаясь повернуть упрямую дверную ручку. — Восемь, — сказал он. Я врезала по ручке так, словно в моих руках был как минимум пожарный топор. Удар был столь силен, что боль пронизала руки до самых плеч. Ручка не поддавалась. Я завыла, словно банши. — Семь, — прозвучало из-за двери. Алекс заплакал еще сильнее. Неужели Дэнсби издевался над ним? Это окончательно свело меня с ума. Я пнула дверь, но замок выдержал и этот удар. — Пожалуйста, ради бога! Сделайте что-нибудь! Хоть что-нибудь! — орала я на Эззелла. — Шесть, — произнес Дэнсби. Я взяла настолько длинный разбег, насколько это позволял короткий коридор, и бросилась на дверь всем своим весом. Та даже с места не сдвинулась. — Пять, — сказал Дэнсби. Да к черту эту дверь. Я подбежала к Эззеллу и схватила его за плечи. — Четыре. — Пожалуйста! Пожалуйста! — вопила я. Эззелл перевел взгляд с двери на своих людей. Неужели он собирался отдать им приказ стрелять? Не слишком ли поздно он собрался это сделать? Откуда мне было знать, что за мысли бродят сейчас в его лысой голове. — Три. Я забарабанила кулаками по укрытой в броню груди Эззелла. Мои просьбы превратились в бессмысленные, отрывочные фразы. — Два. А потом Эззелл крикнул: — Ладно, Аарон, ты победил! Прекрати считать. Немедленно прекрати. Сейчас я все устрою. И Мелани войдет к тебе. Просто дай нам еще пару секунд. Я перестала стучать его кулаками в грудь. Руки пульсировали от боли. Но я вся кипела, практически задыхалась. Эззелл скомандовал своим людям отступить вниз по лестнице. Я изо всех сил старалась взять себя в руки. Мне необходимо было сдерживать свои чувства. Ради Алекса, который так нуждался во мне. По крайней мере он перестал плакать. Иначе вряд ли я смогла бы собраться с мыслями. — Они уходят, — сказала я, глядя на дверь. — Уходят. Только не делай ему больно. Я все еще дышала, как паровоз на подъеме. Тут вернулся Эззелл. — Вы в порядке? — спросил он. — Боже, это просто катастрофа. — Любая катастрофа, — в промежутках между быстрыми вздохами сказала я, — всегда ближе, чем ты думаешь. Он вопросительно посмотрел на меня, и в его глазах я разглядела и сомнение, и сожаление, и сотни других чувств, которые в совокупности кричали лишь об одном: это была ужасная идея. — Идите к черту, — сказала я. — К черту так к черту, — ответил он и в последний раз пожал мне руку. — Удачи. Он быстро отошел, затем, повернув, спустился вниз по лестнице. Оказавшись на первом этаже, он закричал: — Хорошо, Дэнсби! Я убрал своих ребят. Но если я услышу выстрел, все аннулируется. Мы немедленно появимся и уже не будем распинаться. Понятно? Никакого ответа из спальни не последовало. Я подошла к двери и слегка постучала. — Это я, — сказала я. — Одна. — Лучше бы, чтоб так и было. Если на пороге появится хоть кто-то со стволом, я сначала стреляю в ребенка, а потом задаю вопросы. — Клянусь тебе, никакого ствола у меня нет. Маленькая пауза. — Ладно, — сказал он. — Можешь войти. Дверь открыта. Тяжелый выдох выкатился из моей груди. Даже в кошмарных снах мне не представлялось ничего подобного. Я собиралась в одиночку войти в комнату, где меня поджидал тот, кто когда-то изнасиловал меня. И он был вооружен. А у меня для защиты оставались только молитвы. Я медленно повернула ручку и открыла дверь. Над потолочным вентилятором ярко горели лампы: все под ними было охвачено резким белым светом.