И в первый раз в своей жизни Джеральдин почувствовала зависть к сестре, которая вышла замуж за неудачника и мыла полы всю свою жизнь. Том и Кэти очень усердно работали над организацией свадьбы. Теперь им требовалось обставить целых три мероприятия и нанять еще больше персонала. Вечер в пятницу будет тематическим: цокольный этаж Рики оформят как нелегальное местечко времен сухого закона. Они покрасят решетки на окнах и сделают какое-нибудь смотровое окошко, маленькую такую дверку, которую отодвигаешь, чтобы посмотреть, кто там. Гостям сообщат пароль, и, сказав его, они будут проходить внутрь. У Рики полно больших баков, на которые наклеивают этикетки, указывающие, что это самогон. У них будет лучший чикагский джаз, они постарались сделать так, чтобы все чувствовали себя как дома. Из еды приготовят деликатесные говяжьи ребра в чикагском стиле и шоколадно-мятное мороженое, про которое в кулинарных книгах сказано, что его обожают в том городе. Выяснить насчет чикагской кухни оказалось сложно, потому что в любых кулинарных книгах и в Интернете говорилось, что это этническая кухня с сильным влиянием польской. - Польская кухня хороша, - сказал Том. - Много красной капусты и сметаны. Стоит ли нам попробовать что-нибудь этакое, как думаешь? - Может быть, они видеть этого уже не могут, - возразила Кэти. - Мы спросим, когда они позже перезвонят. * * * - Они что-то молчат относительно меню, - заметил Том через два дня, когда из Америки все еще не пришел ответ. Кэти согласилась: - Была я святой, и ангелом, и гением, а теперь они не хотят даже признать всю нашу нелегкую работу. - Позвоним им? - поинтересовался Том. - Нам бы заняться всем этим как можно скорее. - Я почти ненавижу их за то, что они навесили это на нас, хотя это и глупо. В нормальное время я радуюсь сложной работе, - сказала Кэти. - Слушай, тебе разрешается иметь глупые ощущения - по крайней мере ты не ела уголь, когда мы готовили еду, - заметил Том. - Нет, мне не нужно никакого специального лечения, это естественный процесс - многие женщины носят детей и справляются со всем, не требуя снисходительности. - Наверное, - произнес Том, - это все мужская солидарность, походы в пабы и выпивка до состояния нестояния, чтобы остаться в стороне… - Ага, ты в порядке и благороден, ибо тебе не надо ждать, пока станешь отцом. Он замахнулся на нее ложкой с тестом, а она в ответ швырнула в него горсть изюма. - Ну вот, посмотри, что ты наделала, мне теперь придется вынимать его из томатного хлеба, - пожаловался Том. - Это может стать новым мировым рецептом! - рассмеялась она. - Нил будет присутствовать при рождении? - спросил Том. - Да, - ответила Кэти твердо. - Хочет он этого или нет, но он там будет. Ну а кто из нас позвонит Марион? - Так как у тебя нет никаких специальных предпочтений, звони ты, - заявил Том, вынимая последнюю изюмину из миски и съедая ее. Сегодня Марион разговаривала совершенно по-другому, чем два дня назад. Она то запиналась, то смущалась, то переходила на шепот, то говорила фальшивым высоким голосом, благодаря за все. что для них делают. - Слушай, мы топчемся на месте. - в итоге сказала Кэти. - Том, поговори с ней, пожалуйста. Том не достиг особых успехов; он пожимал плечами, глядя на Кэти. «Она пьяна или не в себе, как думаешь?» - написал он на клочке бумаги рядом с телефоном. Кэти пришлось встать и отойти, чтобы не было слышно ее смеха. Наконец Тому пришла в голову замечательная идея. - Не мог бы я поговорить с Гарри обо всем этом, как ты думаешь? Может быть, мы с ним выяснили бы все это, как мужчина с мужчиной. - Гарри здесь. - произнесла Марион своим нормальным голосом. - Он пришел в мой офис обсудить ситуацию, я ему сейчас передам трубку. - Гарри, это Том Физер. Если вам не нравится наше меню, скажите мне сейчас, и мы вышлем другой вариант. Я сам интересовался польской кухней - все эти супы, клецки. Просто скажите, Гарри. - Том, я вот что собираюсь сказать: здесь любой умрет от одной мысли о «нелегальной» вечеринке, при одном упоминании Дня святого Валентина и самогона. - Я понял. Мы думали, вам понравится. - Нет, это была бы самая худшая тематическая вечеринка, которую только можно придумать… Лучше что-нибудь в духе ирландской республиканской армии с бомбами и прочим. - Или говяжьей солониной и капустой, - быстро проговорил Том. - Я понимаю, к чему вы клоните, Том. - Ну так мы договорились об этом? Никакой «нелегальной» вечеринки, никакой говяжьей солонины. - Идет, - отозвался Гарри. Сара зашла достаточно неожиданно и внимательно осмотрела дом, не забыла заглянуть в холодильник, в стиральную машину, посмотрела на полки с едой и проверила белье в шкафу. - Саймон и Мод, могу я попросить вас выйти в сад и немного поиграть в теннис? Я смотрю, у вас там натянута сетка, вы можете подготовиться к вашему следующему уроку. - У нас нет сейчас уроков, - сказал Саймон. - Они слишком дорогие, - объяснила Мод. - И я думаю, что учительница тенниса уехала? - сказал Кеннет Митчелл. - Нет, только на выходные, - объяснила Мод. Сара плотно сжала губы. - Это лишь еще одна причина потренироваться, - сказала она таким фальшивым бодрым тоном, что близнецы различили скрытую угрозу для всех и поспешно удалились в сад. Сара прокричала им вслед: - И когда я закончу здесь, выйду и сыграю с каждым из вас. Мы сделаем партию из семи очков. Так что хорошенько поупражняйтесь. Ладно? Они подумали, что это звучит здорово. В тишине дома Кэй и Кеннет Митчелл сидели и слушали детский смех и возгласы, когда подачи пропускались или удачно отбивались, и стук мячика по сухой, запущенной лужайке. - Поправьте меня, если я не прав, но думаю, что никто не приглашал вас, чтобы играть в теннис с моими детьми в моем доме, - первым пустился в атаку Кеннет Митчелл. - Поправьте меня, если я не права, но, кажется, у вас нет ни малейшего представления о том, как серьезно ваше положение и как вы оба близки к потере своих детей. Если оправдаются мои опасения за их благополучие, то детей заберут от вас к концу месяца. - Разрешат ли нам танцевать на всех трех вечеринках, как ты думаешь? - спросил Саймон у Мотти в Джарлате. - Я не имею отношения к организации, сынок; когда ты повзрослеешь, то научишься оставаться в стороне от всех подобных вещей. Так поступают мужчины. - Нам придется разделить танцы для каждой вечеринки - это будет сложновато. Но я бы не хотел их подвести, этих американцев. - Кэти об этом знает, наверное, - задумчиво проговорил Мотти. - Конечно. Мотти, ты знаешь, почему нам разрешили приезжать сюда в Джарлат так часто, как нам захочется? - Я не знаю и скажу вам, что еще одна вещь, о которой я никогда не спрашиваю, - это почему все оборачивается лучше, чем ожидаешь. Вспомни тот день на прошлой неделе, когда я по невнимательности поставил тройное пари вместо одной ставки? Я был так расстроен, что чуть ли не выбросил билет, но тут один мой приятель сказал, что я все сделал правильно. Я не мог поверить в это, но никогда не задавал вопросов; думаю, что это наилучший путь. Саймон подумал над этим. - Наверное, ты прав, Мотти. Просто если бы знать, почему люди так поступают, то проще было бы заставить их поступить так снова. Видишь ли, отец вдруг переменил свое мнение обо всем на свете. Хотел бы я знать, что эта Сара сказала ему такого, что все совсем изменилось. - Мы никогда не узнаем и половины вещей, которые происходят в мире, - пожал плечами Мотти. - Но честно, Мотти, отец принес ящик лимонада на теннисную площадку для нас и Сары, и миссис Барри вернулась, так что ей наверняка платят, и уроки тенниса продолжаются, и мы можем стирать свою одежду в машине, а миссис Барри гладит ее, а мама встает и одевается. И мы можем приезжать сюда на автобусе, когда нам захочется или когда вы свободны, я имею в виду, и мы с Мод думаем, что мы, должно быть, сделали что-то правильное, что все стало так хорошо, но никак не придумаем, что бы это могло быть. Шона пришла на кухню «Хейвордса» задолго до официального открытия магазина. - Ты шпионишь за мной и пытаешься выведать профессиональные секреты! - сказал Том. - Бог мой, нет, конечно, маленькая порция готовой еды - все, что мне нужно. - Сомневаюсь в этом, - проговорил Том, не отрываясь от работы. - Нальешь нам кофе, Шона? Они дружелюбно разговаривали обо всем на свете. Но ни один из них не задавал того вопроса, который хотел задать. Том не справлялся, работает ли все еще Марселла в маникюрном салоне или уже укатила за океан, чтобы работать по этому новому модельному контракту. Она оставила еще одну записку, перед тем как съехать из Стонифилда. Марселла оставила после себя часы, браслет и сборник любовных стихов в кожаной обложке. Записка была короткая. "Я все еще люблю тебя и не могу поверить, что ты позволил уйти четырем годам нашей жизни вот так. Но я не могу повторять один и тот же вопрос каждый день. Если ты захочешь сказать мне, почему мы не можем разговаривать… в таком случае мы работаем сейчас в одном и том же магазине. Ты можешь сказать мне здесь. Ты должен мне очень много - один разговор». Но это был бы не разговор, а диалог двоих, один из которых утверждал бы, что что-то имеет значение, а другой - что нет. И пока день проходил за днем, Том убедил себя не звонить в салон и не выяснять, там она или нет. Стало вопросом принципа - не поинтересоваться этим. Шона же, в свою очередь, хотела попросить Тома рассказать ей все, что он знал, про мистера Джеймса Берна, уволившегося аудитора и ныне бухгалтера на полставки в «Скарлет-Физер». Ей хотелось спросить, веселый ли он или хмурый, любит ли он музыку и ходит ли на концерты? Много ли у него друзей или он одинок? Они когда-нибудь были в его квартире? Он живет один или с кем-нибудь? Но она так долго держала свои мысли при себе, что сейчас было сложно спросить кого-нибудь о таких личных вещах. Даже такого открытого и добродушного человека, как Том Физер, которому эта глупая девочка Марселла явно разбила сердце. - Что ты собираешься надеть на свадьбу? - спросила Джеральдин. - Мамин халат с белым воротником и домашние туфли, - ответила Кэти. - А если серьезно? И кстати, когда ты собираешься сказать матери, что она снова станет бабушкой? - Скоро, скоро, пусть сначала пройдет эта свадьба, - попросила Кэти. - И мне дай со всем этим справиться, пусть все идет как идет. У нас сейчас так много работы, что ты просто не поверишь. Я боюсь оставлять Тома без присмотра, а то он возьмет еще один заказ. - Он страшно беспокоится о том, чтобы побольше заработать денег, да? - сочувственно произнесла Джеральдин. - Да, и работать до умопомрачения, чтобы не думать о Марселле, - добавила Кэти.