- Ну, я тебе уже тысячу раз говорила, что все началось с этого твоего бизнеса. Такие люди, как она, ждут, что ты будешь им благодарна за свой удачный брак. Ты должна сидеть дома и быть примерной женой Нилу. - Мам, ради бога. - Нет, выслушай меня еще разок, Кэти. Я не такая легкая на подъем, как ты, и не так хорошо образованна. Я, может, и не умею общаться с людьми так, как ты, но я знаю людей. Я мою им полы, слушаю, о чем они говорят… Они не такие, как мы, а мы отличаемся от них. - Мы намного лучше их, мам. - Кэти сузила глаза. - Не начинай, пожалуйста… - Это ты первая начала, мам. Скажи мне, что хорошего в этой старой корове Ханне Митчелл, которая зонтиком указывает тебе на грязь под ножками стульев, заставляет ползать на карачках, выкидывает чайные пакетики в раковину, которую ты только что помыла, пачкает чистые полотенца, которые ты постирала. Скажи мне о ней что-нибудь хорошее, хоть что-нибудь хорошее о женщине, которая даже двух несчастных детишек не может взять в семью, хотя они ее родня. - Ш-ш-ш, Кэти, говори потише. - Нет, я не собираюсь говорить потише! Я ненавижу эту женщину за то, что она отвернулась от них, я презираю ее мужа… в конце концов это же его плоть и его кровь! Я знаю, эти детишки - монстры, неумны, невоспитанны и прочее, но все же они дети и не виноваты в том, что от них все отворачиваются! Она замолкла, увидев застывшее лицо матери. Так она и думала. Саймон и Мод стояли в дверном проеме и слышали каждое ее слово. - Привет, Лиззи. Это Джеральдин. - Извини, Джер, она только что вышла. - Кто? - Кэти. Ты же с ней хотела поговорить? - Нет, с тобой. Кстати, как она там? - Ужасно. Стала кричать про этих Митчеллов при детях, они все слышали. - А что именно? - Она сказала, что объяснит все им по пути домой. Бог ведает, что именно она им наговорит, все может обернуться куда хуже, чем мы думаем. - Завтра ты их уже не примешь? - А куда мне деваться? Конечно приму. - А чем они будут заниматься, позволь спросить? - Они собираются принести кое-какие вещи для стирки, а я покажу им, как пользоваться стиральной машиной и развешивать вещи на веревках… - Ясно. - А потом я пойду на работу, а они смогут поплавать в бассейне. Там сейчас народу нет почти. Я не думаю, что ты… - Правильно. Я звоню тебе насчет Марион. - Марион? - Послушай, Лиззи, у тебя совсем мозги размягчились? У тебя дочь в Чикаго, ее зовут Марион, она приедет летом на собственную свадьбу и будет жить у тебя. - Я знаю. Остальные забронировали места в отеле. Этим занимались Энни и Франко. - Но Марион хочет остаться в Полумесяце Джарлата, - терпеливо проговорила Джеральдин. - Да, я знаю, Джер. - Лиззи была озадачена. - Она хочет знать, может ли спать со своим женихом. - Что? - Ты все слышала. - Почему она спрашивает моего разрешения? Сейчас другие времена, они все делают это до свадьбы. - Да не в Чикаго, Лиззи! В Дублине, в вашем доме. - Она звонила тебе из Чикаго, чтобы спросить об этом? - Она попросила меня тактично спросить у тебя, смогут ли они с Гарри жить в отдельной спальне в твоем доме. Вот я и спрашиваю. Тактично. - Я не знаю, Джер… Одно дело, когда это где-то далеко, и совсем другое - когда это происходит в собственном доме. Я не знаю, что подумает об этом Мотти… - проговорила она с сомнением в голосе. - Мотти подумает скорее о том, как выгодно проиграть остаток денег, - сказала Джеральдин. - Это же ужасно вульгарно… - Короче, я говорю ей, что у них будет отдельная спальня? - Я не знаю. - Что ты не знаешь? В какой цвет покрасить стены - в зеленый или бежевый? - Что? - Я думаю, в зеленый. Я скажу Марион, чтобы она привезла тебе в подарок темно-зеленые полотенца для начала. Американцы любят дарить полотенца, но им важен цвет стен и прочего для пущей гармонии. - Но, Джер, кто будет красить? Ты же знаешь, что у Мотти больная спина. - Конечно, знаю, ты этим займешься, и я тебе помогу, и еще мы поэксплуатируем детский труд - близнецы могут подержать что-нибудь или подавать инструменты, пока мы их не запихаем в каминную трубу. - Смешная ты, Джер, - рассмеялась Лиззи. Битва была выиграна. Белый фургон остановился - надо было купить мороженое. Кэти купила три стаканчика, и они с комфортом уселись в фургоне, чтобы поесть. - Я всегда думала, что мороженое вкуснее зимой, - призналась Кэти. - Почему ты ненавидишь наших маму и папу? - спросил Саймон. Кэти пожала плечами. - Я не ненавижу их, потому что едва их знаю. Они даже не приехали к нам на свадьбу. - Тогда о чем ты кричала Лиззи? - Вы слышали, о чем я кричала. Я ненавижу вашу тетю Ханну. Ваши мама и папа тут ни при чем, поверьте мне. - А почему ты ненавидишь тетю Ханну? - Вы тоже ее ненавидите и часто говорите об этом, - сказала Кэти, защищаясь. - Но ты же понарошку ее ненавидишь, и все-таки ты же вышла замуж за Нила. - В том-то и дело, что она была против нашей свадьбы, она считает, что я - никто и не принадлежу ни к какому классу. Это меня раздражает. - А ты хочешь принадлежать? - поинтересовалась Мод. - Нет. Мне наплевать на то, что она обо мне думает. Однако она смотрит сверху вниз на мою маму, а этого я ей простить не могу. - Ты хочешь, чтобы мы не рассказывали ничего? - Глаза Саймона засверкали, когда он подумал о чудесных возможностях, которые кроются за всем этим. - Не рассказывали что? - Кэти вытаращила глаза. - Ну, то, о чем ты сейчас говорила, о папе, который где-то шляется, о маме, которая пьет, чтобы успокоить нервы. - Но оно так и есть, верно? - Кэти переводила взгляд с одного на другого, сбитая с толку. - Да, - сказал Саймон, - а ты хочешь, чтобы мы не рассказывали о том, что ты ненавидишь тетю Ханну? - Да пожалуйста, рассказывайте кому хотите. Я не скажу ей, что вы ее ненавидите, потому что я все-таки вежливый человек. Но это же не секрет, верно? Саймон понял, что преимущество его растворилось, как дым. Он сделал последнюю попытку. - А ты не думаешь, что мы расскажем все Нилу? - Нил этого уже наслушался, Саймон, но ты можешь ему еще раз рассказать, если хочешь. А теперь поехали, купим чего-нибудь на ужин, если мы сегодня остались без вашего пирога. Они доели мороженое и поехали. Кэти слабо улыбалась.