— Сто двадцать пять долларов. Но позвольте вам заметить, у нас есть товар получше, такого же цвета, но неподражаемой английской ткани. Как они это делают, нам так и не удалось выяснить, хотя наши производители очень стараются изготовить нечто подобное. Давайте я вам покажу. Он принёс другой рулон той же самой ткани. — Вы только пощупайте. Вы когда-нибудь видели что-либо подобное? Я, пожалуй, уступлю вам её за ту же цену. Хозяин, понятно, подымет вой, но это уж моё дело. — Беру! Сейчас выпишу чек — боже мой, я забыл, как пишется фамилия босса. Я вам дам его визитку. — Ловко выкрутился, так как Хобарт вовсе не знал имени хозяина. — Джон Рокфорд. Клиент ушёл. Хозяин вылез из кресла и обнял Хобарта. — Ну, молодец, ты просто находка. Считай себя продавцом. — Позвольте спросить, а какая зарплата? — Двадцать пять в неделю. Хобарт посмотрел ему в глаза. — У меня есть товар получше. — Что? Ах да, понимаю. Только не возьму в толк, это что — смышленость или дерзость? — Дерзость — это суть смышлёности. — Ну, парень, ты даёшь. Я не смог бы долго удерживать тебя на двадцати пяти, так что начнём с пятидесяти. — Эй, Милдред, — позвал он кассиршу, выпиши чек на пятьдесят долларов Хобарту Элберну, это его зарплата за первую неделю. Но тебе, Хобарт, придётся приодеться для такой работы. — Да, пожалуй. Но, скажите, как можно купить стодолларовый костюм на пятидесятидолларовую зарплату и жить при этом так, как подобает вашему приказчику? Босс призадумался. — Ты всё-таки экипируешься для фирмы, а не сам по себе. Ты представляешь часть нашего рекламного дела. Мы оденем тебя за счет предприятия. Милдред, позови-ка главного закройщика. А, вы уже здесь, г-н Браун. Сделайте-ка нашему новому сотруднику, г-ну Элберну, костюм за счёт фирмы. Я хочу, чтобы это был такой костюм, которым бы гордились клиенты, обслуживаемые им. — Итак, я впрягся в торговлю одеждой, — сказал себе Хобарт. Но он был доволен собой. Ему устроили трудный экзамен, а он его выдержал. Одно только омрачало ему радость. Милдред, кассирше, он явно не понравился. Они встретились взглядом, когда она вручала ему чек, и в глазах её промелькнул стальной холодок. А она, несомненно, имела большое влияние на г-на Рокфорда. Он был стар и одинок, а она была чрезвычайно привлекательна. Хобарт, пожалуй, и не видал таких красавиц в своей жизни. В её манерах не было и следа кокетства. Она может быть опасной. Через неделю удачной работы Хобарт почувствовал, что Милдред немного смягчилась. Он пригласил её пообедать с ним в «Золотом орле». Расходы будут, правда, большие, но разочек можно и пострадать. — Я тут новичок, — сказал он, — может вы меня просветите? — Да, пожалуй, — согласилась она, но тут же добавила, что г-н Рокфорд просил её позаботиться о нём. Они уселись в нише ресторана. Милдред дала ему некоторое время осмотреться. Взгляд у неё был ни дружелюбен, ни враждебен. — Знаешь, почему ты так понравился боссу? Вовсе не потому, что оказался прекрасным торговцем. Ты грабишь клиентов в два раза больше хозяина, а клиентам это нравится. Ну, конечно, и он этому рад. Как это ты так ловко научился делу? — У меня был однокашник, который работал в магазине мужской одежды в Нью-Йорке. Я походил к нему недельку и понаблюдал, как он обдирает клиентов. Всё показалось просто. — Да, у тебя хорошо выходит. Но боссу ты приглянулся вовсе не поэтому. Всё из-за твоей манеры разговаривать, и потому, что ты был преподавателем латыни. — Ассистентом. — Всё равно. Если бы ты пришёл устраиваться, когда за прилавком была я, то ты бы через полминуты вылетел вон. А господин Рокфорд до сих пор сожалеет, что ему не довелось учиться в колледже. Ему так хотелось бы пощеголять латынью среди знати. Он часто пользуется одним латинским выражением: «Caveat emptor», котороепо его словам означает: «Клиент должен быть осмотрительным». Когда ты появился у нас, он сказал, что надо сделать плакат с такой надписью и вывесить его в магазине. — У меня складывается репутация разбойника с большой дороги. — Наши покупатели тоже не очень-то честно заработали свои денежки. Они получали их на городских контрактах и махинациях, на обвесах и обсчётах. Так что грабить грабителя не грех. Что верно, то верно. Хобарт не чувствовал за собой вины, но и не очень-то гордился своими подвигами. Прошёл месяц, а звезда Хобарта поднималась всё выше. Милдред вручила ему чек на зарплату: сто долларов. И не было никаких признаков того, что ей не нравится его продвижение. Напротив, в глазах у неё сквозило удовлетворение. — Это ты подбила сделать мне повышение. Она не стала ни признавать, ни отрицать этого. Но теперь он уже понял, что Милдред делала с г-ном Рокфордом всё, что хотела. Он был старым одиноким человеком, жена у него давно умерла, а детей не было. И его исключительно хорошенькая и компетентная секретарша заняла у него в сердце место дочери. — Я не могу тебя сейчас отблагодарить должным образом, так как вон уже маячит покупатель. Но ты ведь позволишь пригласить тебя пообедать со мной? — Да. Они сидели в нише «Золотого орла». — Какой всё-таки прекрасный хозяин г-н Рокфорд, — сказал Хобарт. — Да. Жаль только что он не честолюбив. В прошлом году он посылал меня в Англию посмотреть, что носят мужчины, особенно лорды. И мне пришлось также поехать в Шотландию, так как в Калифорнии полно шотландцев. У них там было что-то вроде карнавала, и все мужчины носили юбки. Вот такие коротенькие порточки, и вот такие короткие гольфы, так что их большие красные колени торчали на морозе. С чего бы это у мужчин такие уродливые колени? Потому что женщины забрали себе все запасы красивых коленок. И прячут их при этом, как скупердяи. Милдред нахмурилась, затем продолжила: «Мне подумалось, что с этими юбками можно будет кое-что сделать. Знаешь, любой, в ком есть хоть капля шотландской крови вплоть до двенадцатого колена, будет покупать их. В субботу по вечерам они будут тучами ходить по тропкам горы Тамалпэ или продираться сквозь кустарник, раздирая в кровь свои ужасные колени. Мы войдём с тобой в долю и построим на вершине горы роскошный ресторан, будем подавать там почти сырые бифштексы и то, что они называют по своему уискибо, но мне кажется, просто виски. И они почувствуют себя чуть ли не внуками шотландского короля Брюса. Для того, чтобы начать такое дело, надо иметь 20 тысяч долларов. Г-н Рокфорд всё это прекрасно понимает, но спустил всё на тормозах. Он просто не честолюбив. — А какое у него состояние? — Что-то около четверти миллиона. — Может быть, ему хватает. — Никогда не хватает, если можно заполучить больше. Коль у тебя есть четверть миллиона, то можно сделать и миллион, надо только заняться этим. — А затем делать десять миллионов, если только заняться? — Да, можно. Когда они расставались у дверей Милдред, она как бы невзначай заметила: «Чикагцы всегда целуют девушек после второго свидания. Но ты-то ведь с востока». Хобарт поцеловал её. Это было приятно. Он поцеловал ещё раз. — Только раз, а не дважды. — Я всегда всё делаю не так. Извини. Я начну сначала. — Он поцеловал её ещё раз. Она нахмурилась, а затем улыбнулась. — Ну ты герой, Хобарт. Может быть, даже чересчур. Прошёл год. Хобарт всё успешней обдирал покупателей, но интерес к этой игре у него уже прошёл. Он всё больше и больше тосковал по чистой атмосфере науки. — Пойдём сегодня пообедаем, — как-то сказала Милдред. — Мне надо тебе кое-что сказать. Когда они уселись, Милдред стала внимательно, медленно и систематически рассматривать черты его лица и фигуры. Он почувствовал себя неловко. — Г-н Рокфорд склонен нас поженить. А я ответила: «Нет. Я за него не выйду, если вы не сделаете его своим компаньоном.» Так вот, ты этого не знаешь, а ведь именно это он и хочет сделать. — Но, Милдред, как же мы можем пожениться? Что касается меня, так это не так важно. Но ты же ведь ни капельки меня не любишь. — Но мы же не дети. Только дураки влюбляются и женятся. Потом любовь проходит, и что же? Они, возможно, осёдланы визжащими отпрысками, которые удерживают их вместе, хоть они сами и грызутся между собой. Мы же взрослые люди. Мы точно знаем, что делаем сейчас и что будем делать потом. Мы образуем это дело и добудем миллион. Разве не так? — А как насчёт визжащего отпрыска? — Нет уж увольте. Это не для меня. У её дверей Хобарт поцеловал её ещё раз и постарался, чтобы его «Спокойной ночи» прозвучало искренне. Ему это не удалось, но он знал, что и она этого не ожидала. Он был глубоко неудовлетворён собой. Вот ему представилась возможность взять в жёны такую красавицу, каких он ещё не встречал. И вместе с ней золотой шанс заполучить наследство. Любой другой парень в его возрасте был бы безумно счастлив. Но в его формировании чего-то не хватало, или ему так казалось. Он был не очень человечен. Одну за другой он снимал с полки книги. Катулл. Открыл книгу и наткнулся взглядом на знакомые строки: То, что женщина глаголет своему милому, Записано ветром и водой текущей.