(Landon Austin, Cover Girl – I don't care [Acoustic]) Нордейл. Уровень 14. Рид. Он должен был работать, как всегда, но смотрел на внутренний экран, который, наконец, простроился. В этом был некий фетиш – не только чувствовать ее, но видеть. Инга... Которая этим утром назвала его, Герхер-Варда, «почти муж». Рид забыл, что умеет улыбаться. Как она злилась, когда Браун предположил, что к нему подкатывают, как разъярилась. Если бы не «почти муж», он, наверное, напрягся бы тоже, но после этих ее слов простил Даггеру идиотизм. Люди неидеальны. Слишком эмоциональны и чувствительны, ветрены, непостоянны, как он считал раньше. Но теперь, когда смотрел на Ингино лицо, когда та, вернувшись в квартиру, сидела на кровати и смотрела на плащевик, менял мнение. Видел в ней бесконечную решимость, смешанную с беспомощностью, не мог не восхищаться тем, что эта девчонка, не зная того, как добиться желаемого, все же не отступалась. «В ней упорства, как в муле…» Параллельно он выполнял свои функции, проглядывал список имен осужденных, распределял по отделу, кто именно и чем займется, сам продолжал на фоне «смотреть сериал» из параллельного мира. В глазах Инги вдохновение и отблеск тоски, незнание того, куда ставить ногу для следующего шага. Закушена губа, нахмурены брови; а пальцы скользят по ткани. Он должен ей помочь… Себе, в конце концов. Им. Это «им» отзывалось в Варде чувствительной волной. Как так вышло, что одна поездка в машине… Он ведь только исполнял свои обязанности… Судьба-шутница. – Все распределения есть? – спросил Рида коллега. – Да, можно забирать. И вместо того, чтобы вернуться к Комиссионерским обязанностям, вспомнил о том, как этим утром Инга обнаружила снятый Даггером браслет в ванной на раковине, как попыталась сообразить, нельзя ли через него связаться с «друзьями» Брауна, почти нажала на кнопку вызова. Но была поймана за руку, едва не получила по шее, была выдворена из ванной под град из матерков. «А ведь она вызвала бы Бернарду…» Вспоминая их с мисс Дамиен-Ферно беседу, Рид думал о том, как хотел попросить женщину Дрейка вернуть вместе с Брауном и мисс Крет на Уровни, но так и не решился. Нельзя. Вот за это Дрейк точно влепил бы по возвращении своему подчиненному такие штрафные санкции, которые Герхер-Вард не хотел бы испытывать. Хорошо, что не попросил. Она справится сама, он поможет. Тем более что в запасе семь дней до момента, пока измененная информация уйдет в неподлежащий повторному изучению архив. Отметки он изменил, да. Все сделано, как задумано. Пока Инга кипятила чайник и смотрела в окно, он просматривал другое – расположение на Земле порталов для экстренного использования. Тех, которые можно использовать без кода и которые, конечно, хорошо спрятаны. Какой из них ближе всего? Отметал те, которые далеко, изучал детали, запрашивал новые данные. Если бы кто-то умел видеть, как рентген, то наблюдал бы сейчас Рида, окруженного различными картами, как ядро земли континентами. …этот не подходит, далеко, этот закодирован на вход по сложному паролю, который нельзя передавать ни при каких условиях. Нужен открытый Портал и не слишком далеко от нее. Конечно, данные в незашифрованном виде отправить нельзя, придется подумать, как их ей сообщить, но Герхер-Вард не сомневался, он отыщет путь. В конце концов, пять шагов навстречу друг другу делают оба. Она грызла печенье, погрузившись в раздумья, когда он отыскал, наконец, искомое – переход. Соседний от нее регион, добраться, если приложить усилия, можно. Но как ей о нем рассказать? Теперь нахмурился Рид. Заметил, что на экране высветилось имя нового осужденного, которого нужно было сопровождать из зала Суда через полчаса, на автомате посмотрел на часы, мысленно вернулся к прежней теме. «Плащевик. Конечно». Он сделал просто – проявил на нем в самом уголке крохотные четыре цифры. И не смог сдержать еще одной улыбки, когда Инга, отодвинув кружку и взявшись за тряпку, выдохнула потрясенно (быстро отыскала, внимательная девочка). Она рассматривала «код», не понимая, что именно он означает, но догадываясь, что цифры – некая подсказка. «Умница». Она найдет, куда их приложить. Подумает, поскрипит шестернями и поймет. Большего Рид отправить ей не сможет, он и так ежедневно превышал полномочия столько раз, что уже сам не мог сосчитать. «Ты догадаешься», – шепнул ей мысленно. И да, он хотел, чтобы она вернулась. Просто для «кофе» или для большего – будет зависеть от их возможностей и многих обстоятельств. Пусть для начала снова окажутся в одном мире. – Четыре, один, два, восемь… – шептали ее губы, потому что цифры на плащевике принялись таять. Она зубрила код, запоминала его наизусть, хотя пока не могла предположить, что именно он означает. – Четыре, один, два, восемь… Риду казалось, что внутри него занимается первый в жизни рассвет. Он чувствовал, видел, как выходит из-за внутреннего горизонта яркое солнце. «Возвращайся». Он будет заниматься своими делами и следить за ней. Если ей нужна будет помощь, он окажется рядом, даже невидимый. – Нет-нет… – ее руки терли ткань в надежде, что цифры проявятся снова. – Не исчезайте… «Я научу тебя смеяться!» – он знал, она сдержит обещание. Глава 12 (UNSECRET feat. Sam Tinnesz – Jungle Out There) Яблоневая. Браун. Быть может, все дело в том, что вчера в местном продуктовом он спросил про смеситель? И теперь уже дважды по пути в магазин был приглашен посмотреть «текущий кран». Посмотрел. Потому что не знал, правильно ли отказывать. Что, если локальные традиции подразумевают взаимопомощь, что, если отказывать попросту грубо? В первом доме, где проживала женщина средних лет (а помимо нее никого), кран действительно капал – Даг его затянул. Во втором не капал вообще. О том, что этим утром что-то не так, он начал подозревать только теперь, выкручивая перегоревшую лампочку в доме благоухающей туалетной водой дамы – сдобной, как булочка, с очень глубоким декольте, откуда торчала похожая на два батона грудь. «Не на батоны, на каральки…» Неважно, это зрелище его все равно не возбуждало. – Может, водочки? – предложили ему тем временем мило. Забавно. Он уже выпил дважды, потому что в обоих случаях обеспеченные помощью женщины настаивали на «рюмочке». И если это все-таки местная традиция, она ему не катит, потому что водка – не его любимый напиток. – Нет, спасибо. Придется быть жестче. – А что так? Огурчики есть, капустка, грибочки… Все как полагается. Кому полагается? Зачем? Дама ела Брауна глазами так, что пекло мышцы на руках. И да, он уже заметил расстеленную кровать в спальне с кокетливо загнутым на одеяле уголком – приглашение? На него началась «охота»? Он бы не поверил в это, если бы, вырвавшись от «мисс лампочки» и направившись-таки в магазин, где хотел приобрести воду в бутыли (опасался пить местную из колодца или крана), не был тут же попрошен «помочь наточить ножи». «Нет», – отозвался по возможности вежливо, но стоящая у забора тощая, как жердь, женщина все равно обиделась. Зато совершенно не обиделась другая, попросившая «вместе поискать козу». Интересно, поискать где? На сеновале? Даг впервые ощущал себя под прицелом без направленного на него оружия. Мишенью, мышкой среди хищниц – глупое чувство. С чего вдруг сегодня женщины смотрят на него жадно, а мужчины зло? Он ни с кем не общался, ничего никому не рассказывал, не провоцировал, вообще из дому не выходил. Игриво накручивала локон на палец отбивающая ему воду продавщица и ее ласковая улыбка казалась Дагу оскалом влюбленной акулы. –…айда на пирожки? Только испекла… –…красавчик, зайди щенков посмотреть? Не нужна собачка? –…спички не завалялись? Его окликали от калиток, попадались навстречу, дефилировали мимо. И если по пути в магазин он встретил всего несколько девиц, то на обратном их количество утроилось. Зомбиленд какой-то, думал Браун, понимая, что каждый шаг приближает его к собственному убежищу. И туда он не впустит уже никого и ни под каким предлогом. «С ума все посходили?» Почти все ряженные в лучшие платья, некоторые со странными прическами, с огромными кольцами-серьгами в ушах. Дамы постарше действовали аккуратнее, но прицельнее – кто-то, прости Создатель, потерся о его руку грудью в магазине так очевидно, что Даг почти покраснел. Молодняк вообще намерений не скрывал – вместо откровенных ухмылок Браун почему-то видел раздвинутые ноги и кустистые «холмики» под цветастыми трусами. На территорию своего жилища Даг ввалился, как в бомбоубежище. Странный день. Очень. Несколько часов он просидел тихо. Пытался читать с помощью браслета старые газеты, книги из шкафа, сколько-то поспал, включил телевизор, минуту переключал каналы. После понял, что устал взаперти – давили не стены, но понимание, что загнан в странную ловушку. А ловушки Браун не любил. Посему рыкнул и отправился во двор колоть дрова. Приготовит достаточно, растопит баню, посидит, попарится. Даже колоду на задний двор отнес, чтобы не сверкать торсом, и лишь там, убедившись, что один, снял быстро пропитавшуюся потом майку. Одежды с собой немного, придется часто стирать ту, что есть. Найти тазик… моющее средство… Обо всем этом он размышлял, собирая с земли поленья. Надо сварить лапшу, чем-то ее заправить… Дела есть, и это хорошо, дела всегда отвлекут. В какой-то момент он просто поднял голову. Случайно, просто вытер пот со лба, и увидел их – ряд девичьих голов, притаившихся по ту сторону забора. – У-у-у! – не удержался и рыкнул. Часть зрителей тут же разбежалась, часть залюбовалась им, кажется, еще сильнее. Черт, не доколет… Придется отложить баню, ограничиться душем. – Париться-то один хочешь? Давай компанию составлю! – кричали ему вслед, когда Браун запирал за собой дверь. Наглые. Неугомонные. И он еще Ингу считал напористой? К вечеру стало почти невмоготу, потому что у его калитки принялись голосить песни. И песни-то ладные, многоголосые. Он бы простил едва заметную пьяную фальшь, если бы прозвучало две-три композиции, а после все стихло. Но хор девиц раздухарялся. Кажется, они оккупировали ближнюю к его калитке лавочку и теперь отчаянно тянули что-то про «виновата ли я…». Лежащий на кровати Даг накрыл лицо газетой. Ни телевизор посмотреть, ни радио послушать, ни поспать. Хуже всего, что они не угомонятся и к полуночи – он это понимал. А после полуночи и еще пары стопарей, как спущенные с цепи упыри, сделаются и вовсе нахрапистыми. Беда… Меньше всего он ожидал от тихого места подобной ловушки, где ключевым звеном стал сам. Браун всегда был готов к военным действиям, знал, как атаковать, как защищаться, но впервые стал беспомощным, потому как такому врагу не мог дать полноценный отпор. Не бить же их, в самом деле. И сбежать некуда… А после раздался выстрел. Примерно через час.