– Что? – Вдруг я не ее почувствовала на утесе? – Я посмотрела на сбитого с толку Хэмиша. Я поднесла кулон к свету, струящемуся сквозь окно, внимательно изучая работу по серебру. На углах ни одного рубца, каждая часть морского дракона безупречна. Я перевернула его. Моя челюсть отвисла, когда я заметила ее. Эмблему Ротов. Вдавленную в ровную поверхность. Едва заметная, но все же есть. Я бы даже не узнала ее, если бы не увидела в Бастиане. Не случайно Сейнт заказал ожерелье в Бастиане. Не случайно его сделали Роты. Так что не из-за сентиментальных чувств он вернулся на «Жаворонок» за ним. Я открыла ящик стола Уэста и обыскала его содержимое в поисках ножа. Затем села на пол и уложила перед собой кулон. Стоило мне поднять лезвие в воздух, как Хэмиш бросился ко мне. – Фейбл… Я с треском вонзила лезвие ножа в лицевую сторону кулона. Морское ушко треснуло, а после второго удара распалось на кусочки. Нож выпал из моей ладони, я прижала руку ко рту, широко распахнув глаза. Из разломанной раковины на нас смотрела блестящая и ровная черная поверхность. Даже в тусклом свете я заметила, как сияют фиолетовые переплетения на нем. – Что за… – ахнул Хэмиш, отступив назад. Чувство, которое окутывало меня каждый раз, когда я приближалась к маме, не относилось к Изольде. Оно относилось к ожерелью. Которое она никогда не снимала. Сейнт не знал, где отыскать полуночник, но он знал, как найти его. Поэтому и отдал ожерелье мне. Такую подсказку поймет только мастер самоцветных дел. Не свою маму я почувствовала на утесе. Я почувствовала полуночник. Сорок два В темноте Утес Фейбл напоминал спящего гиганта. Когда мы опустили якорь, побережье скалистого островка едва виднелось под ночным небом. Стоя на носу корабля, я чувствовала его, обдуваемая морским ветром. На утесе Фейбл не было рифов, но полуночник скрывался где-то здесь. Он должен быть здесь. Возможно, Изольда в принципе случайно нашла его. Или, возможно, она следовала за пением самоцвета, словно мотылек летит на пламя. Интересно, как скоро она поняла, что сделала? Всю ценность камня? Как скоро она решила предать собственную мать? Сейнт отдал мне ожерелье, потому что оно являлось подсказкой. Если у меня будет полуночник, то я узнаю его пение и смогу его отыскать. Пение самоцветов было известно мне, как стук своего сердца. Да я, скорее всего, смогу найти его с закрытыми глазами. Уэст положил мне в руки пояс и затянул свой на талии. Я быстро затянула застежку, даже не проверив инструменты. Каждая клеточка моего тела пританцовывала, мурашки поползли по рукам. Уилла перегнулась за борт и посмотрела на темную воду. – Ты правда считаешь, что он там? – Я знаю, что он там, – улыбнулась я. Уэст залез на борт, и я без колебаний последовала за ним. Как только я встала рядом с ним, мы прыгнули. Нас поглотила черная вода; когда я вынырнула на поверхность, меня поймала теплая рука Уэста. Над нами возвышалась «Мэриголд», утес остался за спиной. Издалека я оценила его высоту. – Там, – я указала на возвышающуюся скалу. – У края хребта есть пещера. Уэст неуверенно взглянул в указанном направлении. Наверное, он думал о том же, о чем и я. Мы не знали наверняка, куда выходила пещера и выходила ли вообще. Но Изольде удалось проплыть, поэтому выход должен был быть. – Трос! – прокричал Уэст на «Мэриголд», и вскоре на воду приземлилась свернутая веревка. Уэст надел ее на тело через плечо. Затем он стал разрабатывать легкие, и я последовала его примеру, делая глубокие вдохи. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Скованность в груди ослабевала с каждым дыханием, и я почувствовала, что теперь мои легкие удержат нужное количество воздуха. Я сжала губы и кивнула Уэсту, прежде чем нырнула под воду и начала работать ногами. Под тяжестью троса Уэст опускался быстрее меня, я же не спеша плыла за ним, чтобы не устать. Пока мы спускались, сквозь воду лучами ниспадал лунный свет, освещающий Уэста. Перед нами появилась пещера – огромная черная дыра в скале. Пение самоцветов так громко отдавалось по воде, что я чувствовала его даже зубами. Все это время он был здесь. В шаге от Бастиана. Уэст снял с себя веревку и передал мне ее конец. Я обвила веревку вокруг валуна, попеременно натягивая ее так, чтобы сильный рывок не смог стянуть ее. Уэст обвязал один конец вокруг себя, а другой передал мне, я проделала то же самое. Приготовившись, я сжала его запястье и оттолкнулась по направлению к широкому входу в пещеру. Как только я нырнула в нее, темнота превратила воду в чернила. Было так темно, что я даже не видела своих рук, которые вытянула перед собой. Чем глубже мы погружались, тем холоднее становилась вода. Из моего носа вырвались несколько пузырьков воздуха, и я продолжила работать ногами, прищуриваясь, чтобы хоть что-нибудь увидеть. Но впереди не было ни намека на свет. Мой лоб зацепился за что-то острое, я вытянула руку и поняла, что ударилась о камень. Проход сужался. Я выпустила из легких немного воздуха, чтобы опуститься ниже, и оттолкнулась от камня, а мою грудь охватило легкое жжение. Я непроизвольно сглотнула. Действие обманом заставило меня поверить в то, что я дышала, отчего боль воспламенилась с новой силой. Оглянувшись, я не увидела Уэста, но его вес продолжал тянуть меня за веревку. Я пробиралась на ощупь вдоль холодной каменной стены, внимательно прислушиваясь к гулкому напеву, который раздавался по всей воде. Он усиливался. Становился четче. Подступающий кислотный вкус предупредил меня, что пора подниматься на поверхность. Сердце билось о ребра, моля о воздухе, а пальцы слегка онемели. Я почувствовала, что Уэст остановился позади меня. Если поплывем дальше, то не успеем выплыть на поверхность за воздухом. Но если мы недалеко от выхода… Я прищурилась, изучая темноту. Как вдруг увидела его. Едва уловимое свечение. Оттолкнувшись от стены, я поплыла. Зеленый свет все больше выступал в темноте, а когда мы подплыли ближе, он открылся нам в проеме, словно стена из кристалла в воде. Теперь я тянула себя вдоль стены в поисках места, за которое я могла зацепиться и добраться до света. Когда мои руки зацепились за край, я подтянулась и вынырнула на поверхность, с трудом хватая ртом и воздух, и воду. Я закашлялась и зацепилась за выступ, Уэст вынырнул позади меня. Тишину наполнил звук его прерывистого дыхания. Я с трудом могла разглядеть что-то перед собой. Виднелся только отблеск его светлых волос, я потянулась к Уэсту, и его руки нащупали меня. – Ты в порядке? – Он ловил ртом воздух. Я ответила между вдохами. – В порядке. Над нами на самом верху пещеры по узкой расщелине тянулась жилка лунного света. В ширину помещение было не больше четырех метров, а вверху конусом поднималось примерно на десять метров. Я поставила ногу на плоский камень и выбралась из воды. Сердце колотилось, отдаваясь злым стуком в груди, внутри меня все горело. Уэст тоже вылез из воды. Привыкая к темноте, мои глаза разглядели его силуэт. – У тебя кровь, – Уэст поднял руку и, нежно прикоснувшись к моему лбу, слегка откинул мою голову, чтобы свет упал мне на лицо. Я прикоснулась к мокрой коже на лбу, пульсирующей от боли. Когда я взглянула на свои пальцы, они оказались испачканы кровью. – Ничего страшного. Над нами раздался крик чаек, я подняла взгляд на кусочек видневшегося сквозь камни неба, на котором проносились их тени. Я поднялась на ноги. Пещеру наполняла пустота, которую изредка нарушал стук капель, стекающих с моих пальцев. Вдруг я замерла на месте, когда в темноте что-то сверкнуло. Вспышка. Словно свет от маяка. Я сделала шаг вперед, вытянув перед собой руки. Мои руки парили сквозь рассеянный лунный свет, пока не нащупали стену. Подушечками пальцев я нащупала острые, но гладкие выступы чего-то, спрятанного в тени. Меня пронзило резонансное пение камня. Полуночник. Уэст поднял взгляд, поворачиваясь вокруг себя – над нашими головами в подвижном свете нам подмигивали камни. Они были повсюду. – Вот где она нашла его, – прошептала я, доставая зубило из пояса. Я ощупала скалу, прежде чем воткнула в нее зубило и взялась за молоток. Гладкий камень поддался после трех ударов, тяжело упав мне в ладонь. Я поднесла его перед нами к лунному свету. На его поверхности танцевали фиолетовые вкрапления. А когда они отразились на стенах пещеры, словно фиолетовые звезды на небе, я застыла как вкопанная. Я ощутила присутствие моей мамы. Чувство пряталось где-то поблизости. Возможно, она и была здесь. Она могла выбросить камень в воду, но нет, она этого не сделала. Она сохранила его, хотя так и не вернулась на утес. Отчего меня не покидали мысли, что она могла сохранить его для меня. Что она назвала меня так, чтобы однажды я смогла отыскать его. Уэст взял из моей ладони камень и развернул его – камень сверкнул. – Ничего подобного не видел. – Никто не видел, – прошептала я. Уэст вопросительно взглянул на меня. – Что будешь делать?