«Как, блин, как можно было пропустить тот факт, что Валентина Манькова, более пяти лет проработавшая у Легатовых, оказалась любовницей первого мужа Бэллы и матерью Олега Курбатова? Почему не прошерстили все документы? Но, видимо, Митрошину не хотелось проверять мужа домработницы, погибшего в девяностые. Прошелся по информации за последние десять лет и успокоился. Хорошо хоть Валентина эта никого не отравила и не грохнула. Зато, когда позвонил Курбатов, нехотя сообщила, где именно находится вилла». Патрик особо не верил, что отморозка удастся заманить в ловушку. Слишком подозрительный и хитрый товарищ. Но во всяком случае по указанному адресу появится обязательно. И вот тут главное — не проворонить, а проследить за придурком и взять его тепленьким в его же норе. От размышлений и версий отвлек звонок сотового. — Она здесь, Константин Николаевич, проходит регистрацию. Рейс на Ираклион. — Ага, — хмыкнул в трубку Патрикеев и ощерился негодующе: — Попалась чертова Табуретка. Еще пару дней назад, когда с треском выгоняли Валентину, Патрикеев пробил все ее контакты в телефоне. А вычислив телефон Курбатова как один из последних, воспользовался связями в компании мобильного оператора и получил распечатку номеров, с абонентами которых общался Олег. И тут стало еще веселее, когда выяснилось, что разговаривал Курбатов с генералом Шестаковым и Табуреткой. Причем эта дура звонила ему сама. «Вот так номер, чтоб я помер», — ругнулся тогда Патрикеев и, пройдя к стойке регистрации, весело поздоровался: — Какие люди и без охраны! — Ой, — радостно вскинулась Оксана. — Вы тоже отдыхать летите, Константин Николаевич. — Нет, Гуляева, я по работе лечу, — натянуто улыбнулся Патрикеев, исподтишка осматривая наглую девицу. Розовые брючки, белая майка, ужасно обтягивающая лифчик с пуш-апом, небольшой рюкзачок и волосы, собранные в хвостик. «Казалось бы, ничего особенного, — горько подумалось Патрикееву. — А поди ж ты, в свои игры играет. По какой-то неведомой дури решила, что и ей дозволено распоряжаться людскими судьбами. Ну что ж, сыграем, куколка!» Естественно, можно было под любым предлогом снять Оксану с рейса, провести воспитательную беседу…Но тогда Курбатов заподозрил бы неладное. «Главное, милая, — внутренне осклабился Патрикеев, вспомнив, что в досье Гуляевой упоминалось о младшей сестре, погибшей при невыясненных обстоятельствах. — Когда хочешь поймать маньяка на живца, как бы самой не стать наживкой». — По работе? — проворковала Оксана. — А что, Легатовы на Крит перебрались? — Егор с Настей на недельку приедут. Вот и лечу глянуть на место дислокации. — А когда они планируют? — Патрикеев даже не ожидал, что глазенки Табуретки загорятся таким азартом. — Оно тебе надо? — лениво отмахнулся он и тут же «проболтался»: — В пятницу прилетят из Барселоны. «Все верно, — про себя отметила Оксана. — Ирка слила шикарную инфу!» — Зато в море искупаетесь, — протянула она, надеясь узнать, где остановится Настя. — Ага, — неопределенно хмыкнул Патрикеев и поинтересовался игриво: — А ты где остановишься? Может, встретимся, кофе попьем? — Я живу в Ираклионе, в городском отеле, — оживилась Табуретка, немного удивившись его вниманию. Но Патрикеев ей нравился поначалу. Поэтому Оксана мысленно улыбнулась, а вслух предложила. — Позвони, если будет время. — А мы в Ретимно, это в восьмидесяти километрах от Ираклиона, — радостно «сообщил» Костик. — Дом прямо на берегу. Вилла «Изабелла» называется. — Красиво звучит, — хихикнула Табуретка. — Ерунда, — хмыкнул Патрикеев и пообещал. — Я тебе позвоню. Мне до Ираклиона минут сорок на машине ехать, а захочешь, ты ко мне приедешь. Когда еще представится возможность посетить крутую виллу? Оксана кивнула, и Патрикеев, с отвращением заметив, как она заглатывает наживку, снова включил «дурня». — Слушай, Оксанка, — предложил он, когда они прошли паспортный контроль и уселись в зале ожидания. — А поехали со мной. Вилла пустая. Поживешь три дня как человек. А в четверг вечером я тебя в твой отель отвезу, а заодно и Егора встречу. — Интересная идея, — обрадовалась Гуляева и закивала башкой, как китайский болванчик. — Я согласна, Костя! Илья Семенович Легатов, шумно вздохнув, опустил голову на подушки и снова задумался. Воспоминания, вашу мать, лезли из всех нор и не давали дышать. Жить мешали. Почему-то привиделась довольная морда Паши Круглого, когда он взахлеб делился с Ильей впечатлениями о новенькой девочке. Показывал на пальцах, что у нее какого размера, и даже поведал, как изумился, когда она со знанием дела осчастливила его минетом. — Такого в натуре никогда не испытывал, — радостно ржал он, ковырял в носу и тут же чесал репу. Илье казалось, что его сейчас вырвет. Но он кивал, искренне не понимая, как тонкая и изысканная Бэлла могла выйти замуж за этого вахлака? — А как же Бэлла? — на правах «брата» осведомился вскользь. — А что Бэлка? — фыркнул местный Ален Делон. — Она жена, никуда не денется… — Фора тебя за яйца привесит, если узнает… — Если ты не скажешь, другие побоятся. Но тебе-то самому не выгодно нас с ним ссорить, правда? — осоловелые глазки на короткий миг посмотрели хитро и угрожающе. — А мне оно надо? — лениво подернул плечами Илья. — Меня ваши шашни не касаются. Будь спокоен, Форе не скажу, — усмехнулся тогда. Но день ото дня в душе росла обида за Бэллу и боязнь за ее будущее. Через ничего не подозревающего Фору он навел справки о новой пассии Круглого и поздно вечером из телефона-автомата позвонил ее мужу. Разговор занял не более пяти минут. Коля Литвинов, или уже Курбатов, вежливо поблагодарил незнакомого собеседника. Пообещал убрать с лица земли самого Круглого и его подлючее семя. Илья не воспринял эти угрозы всерьез. Все так говорят. Но когда через пару дней в упор расстреляли Пашку, а около его дома тот же Емельян обнаружил засаду, Аллигатор понял, что нужно спасать Бэллу. Он ни о чем не пожалел за прошедшие тридцать с лишним лет. Лелеял жену, любил сына. Но зло, когда-то сломленное и забытое, вновь подняло голову и даже пустило ядовитые всходы. Переплелось с молодой и здоровой порослью в надежде задушить или уничтожить другим способом. Кто бы знал, что Олег Курбатов так западет на Настю? «Ни о чем не жалею, — мыслено поморщился Илья Семенович. — Два отморозка замочили друг друга. Воздух в городе стал чище, — усмехнулся он про себя. — Еще Олежку спровадим к праотцам, так всем спокойнее станет». Неожиданно он вспомнил размытые кадры одной-единственной камеры, установленной недалеко от подъезда Дины. Острый ум вытянул из множества людей, сновавших взад-вперед по двору, невысокую тонкую фигурку. То ли подросток, то ли какой-то доходяга. - Курбатов, твою мать, — ругнулся Илья, и тут же мозг пронзила ужасная мысль: — Выходит, Дину убил именно он! Аллигатор, почувствовав, что задыхается от возмущения, принялся ловить воздух губами. — Илья, Илья! — закричала Бэлла. Он слышал ее голос, будто со стороны видел, как она распахивает окна, а кто-то из медперсонала пристраивает к его губам кислородную подушку. Илья отбросил прочь нагубник. Успел схватить Бэллу за руку и прошептать: — Я люблю тебя, Бэлла… — Я тебя тоже, Илья, — плача заверила она. Но он уже не видел зареванную жену, не слышал ее отчаянного крика. Где-то вдалеке маячила Дина, встречая его у порога вечности. Весть о смерти отца застала Каймана на горе Монсеррат, куда его затащила Настя. — Черная Мадонна исполняет любые желания, — верещала дорогой она. — У меня особых желаний нет, Насюш, — улыбнулся он ей, изумленно глядя из окна электрички на простирающиеся внизу облака. — Тогда я тебе сообщу парочку своих, и ты о них попросишь, ладно? Конечно, он согласился, и теперь, тупо пялясь на красивую статую в короне и с младенцем, без устали повторял лишь одно: — Пусть это будет ошибкой, дурацким розыгрышем, чем угодно! Пусть отец поживет еще, пожалуйста! «Бесполезно внимать небесам, когда сам погряз во лжи и грехах», — про себя пробурчал Егор и, предупредив Настю, уселся на скамейку для молящихся. Хотя впору было кричать от безысходности, но Кайман взял себя в руки и быстро купил новые билеты. — Вылетаем завтра утром, — предупредил он Настю, примостившуюся рядом. Она всхлипывая обняла Егора и горько разревелась. Сколько они просидели так, оплакивая Аллигатора, Кайман не помнил. Играл орган и шла служба. Но от музыки и молитв на незнакомом языке на душе стало спокойнее. — Ну-ну, Насюш, — огладил Егор жену по спине, прижал к себе и чмокнул в висок. — Любая жизнь когда-нибудь заканчивается. Нужно уметь смотреть в глаза смерти. У папы это получалось. — В смысле рисковал? — глухо поинтересовалась Настя. — Не без этого, — мотнул головой Кайман. — Умел брать от жизни все, радоваться каждому дню. Обнявшись, они медленно побрели из храма. Остановились на смотровой площадке около креста и как по команде охнули от открывшегося вида. — Твою мать, — выругался Легатов. — Аж дух захватывает. — Егор, — тихо, но настойчиво позвала его жена. — А как теперь быть с планом Ильи Семеновича? Как ты относишься к тому, что во мне растет его ребенок? Может, мы поторопились? — С ума сошла? — уставился на нее Кайман и, тяжело вздохнув, глянул на горы, нависающие над монастырем, потом на небо, а когда перевел взгляд вниз, на долину, Настя не выдержала: — Егор… — Мой папа, Насюша, был продуманным сукиным сыном. Я безмерно обожал его и уважал. Считал настоящим мужчиной и брал с него пример. Поверь мне, я на все был готов ради него. Попросили бы почку или кусок печени, спинной мозг, все бы отдал, понимаешь? И тут я согласился. Не из-за бабок, не из-за наследства. А просто из уважения к нему. Но я очень верю в знаки, во всякие предзнаменования. Одним словом, не люблю искушать судьбу. В тот первый день, когда ты сбежала в клинику, а я рванул за тобой, выяснилось, что все материалы, хранившиеся в одном холодильнике, оказались нежизнеспособными. То есть они не сгорели во время пожара и сохранились, но использование их не дало бы никаких результатов. Поэтому доктор Линник и попросил меня снова наполнить пробирку. Я согласился. И этот ребенок наш с тобой. И я желаю его так же, как и ты. — Но я не понимаю, почему именно к тебе обратился Линник, если материал сдавал твой отец? — Потому что папа перехитрил сам себя, — улыбнулся Егор. — Чтобы никто из его врагов ничего не заподозрил, отец сдавал материал под моим именем. Все. Занавес. — Получается, что ты нарушил условия завещания, — изумленно пробормотала Настя. — Ну, во-первых, ничего я не нарушил. Все выполнено точно, как там прописано. А во-вторых, из-за тебя я бы и вовсе его порвал. Конечно, хорошо получить наследство Ильи Семеновича в придачу к тебе. Но я согласен и на одну тебя.