Прыгать было отстойной идеей. Надо было не спешить и найти время, чтобы принести что-нибудь, на что можно было бы встать. Моя кожа справа от ключицы немного покраснела, но это не так страшно. Я оглядываю себя с ног до головы, и… у меня учащается дыхание. Как там принято говорить? Могло быть и хуже? Я не думала, что это возможно в данной ситуации, но теперь, когда я смотрю вверх, задаюсь вопросом, почему мой топ висит на полке, а не на мне, просто не верится. – Проклятье! – шепчу я, прикрывая грудь руками гораздо быстрее, чем когда-либо еще в своей жизни. – Черт, черт, черт! Есть женщины, которые не носят трусиков, а у меня сегодня нет лифчика, какое совпадение. Обычно я всегда ношу бюстгальтер, но до сих пор в этом свободным топе я вполне хорошо обходилась и без него. Энди была все-таки права насчет него. Я от души посмеялась бы, если бы это не было так грустно. Печально, когда ты надеваешь новую майку и не хочешь носить с ней бюстгальтер, потому что это смотрится просто ужасно и потому что он мне все равно не нужен, нечего там особо поддерживать. Как я уже сказала, до сих пор все это не было проблемой! Слева от меня на пол приземляется полупустая коробка, соломинки продолжают разлетаться вокруг меня по всему складу. Их так много, что мне не сосчитать. Я начинаю задыхаться. Нет, никто не должен этого заметить, и никто не должен об этом узнать. Возьми себя в руки прямо сейчас! Возьми свой топ и одевайся… – Кажется, мне сейчас станет дурно. Кажется, меня хватит удар, – бормочу я себе под нос, чувствуя, как моя грудь поднимается и опускается вместе с дыханием. – Тогда тем более хорошо, что я здесь. Вот дерьмо. Это Мэйсон. Только не он. 8 Такого уж точно никто не ожидал. Мэйсон Я едва могу поверить в то, что я вижу. Джун стоит спиной ко мне, причем она топлес. Прямо здесь, посреди склада и разбросанных вокруг нее соломинок для напитков. Как это вообще случилось? Ее красивая спина манит меня – и клянусь всем, что мне дорого, никогда еще я не чувствовал этого так явно, как сейчас. У меня пересыхает во рту, я непроизвольно сжимаю кулаки, пока по моему телу волнами пробегает дрожь. Джун через плечо бросает на меня рассерженный взгляд, и внезапно на моих губах возникает улыбка. Сначала я решаю закрыть за собой дверь, чтобы не привлекать внимание других людей. Затем я направляюсь к Джун. Надеясь, что выгляжу при этом увереннее и более расслабленно, чем чувствую себя на самом деле. При виде Джун мне хочется встать на колени. – Исчезни, – шипит она сквозь зубы. – Как я понял, тебе нужна помощь, кошечка. – Я в порядке. Теперь я действительно смеюсь, но не прекращаю анализировать ситуацию по мере приближения к Джун. Коробка вместе со всем ее содержимым валяется на полу, майка – предположительно, порвавшаяся – висит, зацепившись за полку на стеллаже у нас над головой. Джун судорожно прикрывает руками грудь и при этом утверждает, что не нуждается в помощи? Эта девушка катастрофически упряма. – Кажется, твои возможности сейчас несколько ограничены, – сухо говорю я. Когда она в отчаянии запрокидывает голову и закрывает глаза, мне приходится сделать глубокий вдох. Затем она полностью отворачивается, избегая моего взгляда, и пытается одной рукой достать топ. Безрезультатно. Она разочарованно фыркает. – Что ты вообще здесь делаешь, Мэйс? Я останавливаюсь примерно в полуметре позади нее. – В своем клубе? Или здесь, с тобой? Я ловлю глазами каждое движение ее манящей спины, наблюдаю, как напрягаются ее мышцы, плечи и как потом она замирает. Мой взгляд блуждает по ее красивой светлой коже, вниз по ее спине до талии и дальше к основанию ее бедер, где над краем юбки отчетливо проступают две небольшие ямочки. Джун понятия не имеет, что она со мной делает. Как трудно мне ясно мыслить в ее присутствии. – Когда стало еще больше людей, я проверил кондиционер и приказал службе безопасности никого не впускать – даже если народ разойдется. По крайней мере, на время это было необходимо. Энди и остальные и так уже забегались, – мой голос хрипит, я тихонько прочищаю горло. – Она ждала тебя, все гадала, куда ты подевалась, так что… Я решил проведать тебя, – ее ребра поднимаются и опускаются, когда она делает глубокий вдох. – И я думаю, что это было хорошей идеей. Одной из лучших, если оценивать происходящее. Ни едкого ответа, ни резких аргументов, ни злорадства с ее стороны. Ничего. Джун просто стоит на месте, и это сводит меня с ума. Мои пальцы так и тянутся, чтобы прикоснуться к ней, исследовать ее кожу, спину и… Я должен очень срочно и очень быстро подумать о чем-то другом, прежде чем мои желания доберутся до моих штанов и станут очевидны для всех. – Я могу помочь или мне все-таки уйти? Я предоставляю ей выбор. Он всегда был у нее и всегда будет, в том, что касается меня. Секунды, в течение которых я жду ее ответа, тянутся, как старая жевательная резинка. Как вечность, в которой я слышу только наше дыхание, стук крови в ушах и глухой рев музыки на заднем плане. Наконец она кивает. Но при этом по-прежнему не шевелится и не отходит в сторону, чтобы дать мне доступ к полке и ее майке. Поэтому я подхожу к ней очень близко, до тех пор, пока ее плечи не коснутся моего торса, и я не упрусь подбородком в ее затылок. Пока ее фруктовый шампунь и сладкие духи не ударят мне в нос и не затуманят мой разум. Боже, вот как, наверное, и должно ощущаться чистилище – мучение и блаженство одновременно. Мои пальцы немного дрожат. Но они не прикасаются к Джун. И не прикоснутся. Не так. Не здесь. Не без ее желания. Я поднимаю руку, наклоняюсь еще немного вперед и хватаю ее майку, до которой легко могу дотянуться и сдернуть. Похоже, тонкая ткань зацепилась за старый гвоздь. Топ почти полностью разорван. Не глядя вниз, я протягиваю его ей, держа на указательном пальце то, что осталось. – Не думаю, что это тебе еще пригодится, – замечаю я настолько спокойно, насколько это возможно, и до меня доносится возглас, полный разочарования, когда она берет его у меня и осматривает. Одним быстрым движением я отворачиваюсь в сторону, расстегиваю рубашку и снимаю ее. Под ней остается тонкая майка, а наверху у меня есть запасная одежда, так что не о чем и говорить. С колотящимся сердцем я набрасываю свою темную рубашку на плечи Джун и стараюсь при этом не смотреть на нее. – Что это такое? – А на что это похоже, котенок? Я с трудом сдерживаю невольный стон, когда Джун, потянувшаяся за рубашкой, на мгновение прикасается и к моей руке. – Очень мило с твоей стороны, – громко шепчет она. Я должен идти. Причем быстро. Прежде чем сделаю что-то, о чем пожалею. Не потому, что я этого не хочу, а потому, что это может разрушить между нами все… Абсолютно все. Потому что я хочу гораздо большего, чем это. – Не вопрос. – Я осторожно убираю от нее свою руку, стремительно поворачиваюсь и иду обратно к двери. Каждый шаг, отдаляющий меня от нее, причиняет боль. Не только внизу живота, а больше всего в проклятом сердце. Когда я стал таким… чувствительным? – Я закрою за собой дверь, чтобы никто не ворвался с сюрпризом, и предупрежу Энди, что ты скоро вернешься и с тобой все в порядке. Не дожидаясь ответа или еще одного ее взгляда, я выхожу со склада и, несмотря на то, что обычно эта дверь всегда распахнута или хотя бы приоткрыта, я закрываю ее, как и обещал, и с шумным выдохом прислоняюсь к ней спиной. Сам не свой, тру руками глаза и пытаюсь взять под контроль дыхание. Стараясь прийти в себя, я пару раз провожу пальцами по волосам, порывисто и резко, и слишком поздно мне приходит в голову, что от моей прически так ничего не останется. Но сейчас мне на это плевать. У меня совсем другие проблемы… Мне чертовски жарко – и это не из-за температуры в клубе. Делаю последний вдох, затем трогаюсь с места и возвращаюсь в зал. Когда я снова оказываюсь в клубе, пройдя по коридору, меня охватывает волна душного воздуха, еще более громкая музыка, чем раньше, и дикий смех. Атмосфера здесь хорошая, и музыка отличная. Освещение включено как надо, и кондиционер с вентиляцией наконец-то заработали на полную мощность. Раньше у нас были с этим некоторые трудности, поэтому жара наступала намного быстрее. – Мэйс! У Джун все нормально? – Энди внезапно оказывается рядом со мной. – Куда делась твоя рубашка? – она смущенно указывает на меня. – Да, все хорошо. Джун сказала, что все сейчас принесет. Моя рубашка у нее… она по неосторожности порвала свою майку. Звучит неправдоподобно и ужасно тупо, даже несмотря на то, что я ничего не придумал. – Хорошо, – недоверчиво отвечает Энди, исследуя меня своим взглядом-рентгеном. Я должен убежать как можно скорее, пока не стало слишком поздно. Мне действительно неловко. – Зови меня, если возникнут какие-то проблемы или еще что. Я буду наверху, в офисе. Займусь оформлением всяких бумажек. Что ж, это звучит профессионально. – О’кей, босс, – она подмигивает мне, и я прилагаю все свои силы, чтобы улыбнуться в ответ. К сожалению, выходит не очень… Я хлопаю ладонью по стойке в знак окончания разговора и начинаю двигаться, пробираясь по краю танцующей массы людей. Проще пройти вдоль стены, хотя путь напрямик намного короче. Но пересечь танцпол сейчас равносильно смерти. Некоторые гости приветственно машут мне руками, окликают или просто здороваются. Эта дурацкая статья сделала меня слишком узнаваемым. Я не хотел этого. Никогда. Я не хотел привлекать к себе лишнего внимания, а просто делал свое дело.