– Если вдруг ты поймешь, что это не так, дай знать. Я серьезно, Джун. Завалить себя делами и чувствовать себя несчастной, не желая принимать помощь, – это плохой вариант. Я ухмыляюсь: – Какие правильные слова. – У меня хороший учитель, – улыбается мне Энди. Она обнимает меня, и я крепко обнимаю ее в ответ, затем она снова расслабляется и продолжает, с сияющим лицом: – Вставай, пойдем на склад. Я покажу тебе все остальное. Лучшая подруга берет меня за руку и тащит из комнаты, затем мы поворачиваем за угол и попадаем на склад. Из динамиков вырывается «bad guy» Билли Айлиш и сопровождает нас на всем пути. – Ух ты, все так аккуратно! – Спасибо! – Энди безумно горда своим трудом и имеет на это право – порядок здесь идеальный. Три, два, один… – Смотри, полки делятся на… Поехали. Энди начинает с того, что точно сообщает мне, что, где и в каком количестве. Ряд за рядом. Невероятно, как она все это помнит. Я наблюдаю за тем, как она полностью поглощена своей работой, объясняя мне, как все устроено и для чего. Я очень рада видеть Энди такой – счастливой. Она заслужила это. Эту работу, этот колледж, Купера. Ее мама наверняка гордилась бы ею. Я тяжело сглатываю. Мне хотелось бы, чтобы и моя мама… – Джун! Ты меня вообще слушаешь? – Что? Да, конечно. По крайней мере, частично. Мои мысли нечаянно унеслись куда-то далеко. – Рассказывай, что происходит. Я прислоняюсь боком к ближайшему стеллажу и нервно перебираю пальцами ткань своего топа. – Родители уехали в Японию. – Навсегда? – Голос Энди прерывается, и она резко бледнеет. У меня вырывается короткий сухой смешок. – Нет. Но давай будем честными, это не имеет никакого значения. Пока они будут там по делу на три месяца. Но их позовет новый клиент, и они, конечно, сразу же побегут к нему. А поскольку мама увеличила постоянный платеж в качестве меры предосторожности, чтобы в ближайшие несколько месяцев у меня не было проблем с косметикой, это может занять больше времени. Во всяком случае, меня это не удивит. – Сожалею… – Не нужно. Это ничего не меняет. – Энди хватает меня за руку, прежде чем я успеваю начать мять свой топ. Почему-то это заставляет меня говорить дальше: – Не могу поверить, что снова трачу на это свои нервы, хотя я решила оставить эту тему в покое и покончить с ней. А потом я даже подумывала позвонить им еще раз. Чтобы как следует все обсудить, хоть попробовать. Еще раз и еще раз… Почему я вообще думаю, что в какой-то момент все может быть иначе? Что есть шанс, что они будут уделять мне больше внимания или по-настоящему заботиться обо мне? Ради меня, а не ради того, что подумают обо мне другие люди… Я печально смотрю на Энди. – Потому что ты их любишь. Мы чаще всего прощаем людей, которых любим. На них мы возлагаем больше надежд, чем на других. Не так-то легко отпустить любимых людей, которых любишь. Просто это так, и все. Даже если иногда они вроде бы не делают для нас ничего хорошего. – Они этого не заслуживают, – шепчу я, и Энди сжимает мою руку немного сильнее. – Я знаю. Так, давай сделаем перерыв, сходим в зал и посмотрим, стоит ли бар еще на месте или ребята что-нибудь там взорвали. Потом мы приготовим тебе коктейль. Стажировка начнется только на следующей неделе, как раз к тематической ночи во вторник. С середины мая в MASON’s больше нет тематического четверга, потому что какой-то новый клуб, расположенный через три улицы отсюда, перенял эту концепцию и так же запланировал вечеринки на четверг. К счастью, вторник имел даже больший успех, а в том клубе, должно быть, не оказалось хорошей музыки или вкусных напитков. – Кстати, о тематических вторниках, – продолжает Энди, – тут действительно можно что-то сделать. Как ты смотришь на это? Думаю, Мэйсу хотелось бы чего-нибудь новенького. По крайней мере, он точно был бы благодарен за глоток свежего воздуха. До сих пор за это отвечала Сьюзи, и, к счастью, она заранее запланировала все вечеринки до конца следующего месяца. Так что пока мы можем использовать ее идеи и дать тебе небольшую фору. Энди нервничает. Она всегда начинает говорить быстрее в таких случаях. Наверное, она просто хочет меня отвлечь. – Спасибо, – успеваю произнести я, но Энди даже не слушает. Она берет меня под руку и бодро шагает со склада в такт музыке. – Тебе заплатят за прохождение практики, ты знаешь об этом? Эта новость заставляет меня споткнуться о собственную ногу. – Что?! Это все, что я могу сказать. – Мэйс попросил меня добавить тебя в систему, используя штатную ставку временных работников. Поздравляю с оплачиваемой стажировкой, это большая редкость! Мэйс просто чудо, правда? Энди улыбается мне, но все это настолько сбило меня с толку, что я не могу ничего ответить. Я должна радоваться, это была бы самая естественная реакция, не так ли? Никто не любит работать бесплатно. Он упоминал что-то о зарплате, но я думала, что имелся в виду период после стажировки. Работа. Оплачиваемая стажировка. Эта информация ударяет меня словно обухом по голове, потому что платит мне не кто иной, как Мэйсон. Тот самый Мэйс, который вроде как друг, хотя, признаюсь, в довольно-таки странном роде. Это кажется мне… неправильным? Неуместным? Я считаю… – Ой! Что такое? Энди внезапно остановилась безо всякого предупреждения, и я с ходу врезалась в нее. Я так погрузилась в свои мысли, что не заметила, что происходит у нас перед носом, но теперь, когда я подняла взгляд вверх, мне все становится ясно, и ей больше не нужно отвечать на мой вопрос. Народ здесь бывал и раньше, но такое? Удивительно, что люди все еще могут хоть как-то передвигаться в этой толпе. Наверное, вход уже закрыли и больше никого не впускают. Если честно, то я давно уже не видела клуб таким переполненным. MASON’s сейчас входит в тройку самых популярных клубов города. В последнем выпуске какого-то крупного журнала, название которого я, вероятно, безнадежно забыла, Мэйсон был признан самым популярным владельцем клубов Сиэтла. В отличие от него, нам это показалось забавным и в то же время довольно эпичным. Именно поэтому мы не упустили возможности вырвать соответствующую страницу из журнала. Фотография теперь красуется в рамке на кухне, вместе со статьей. Конечно, Купер проявил свои художественные таланты и подрисовал Мэйсону идеально изогнутые большие усы. Остальные просто сделали дурацкие фотки на полароид и приклеили их рядом с ним. Так что теперь это произведение искусства, которому нет равных. – Жесть, – выдыхаю я. – Добро пожаловать в первую неделю летних каникул, дорогая. – Что они здесь делают? Все эти люди. Разве они не должны быть где-нибудь во Флориде или на Багамах? Или не знаю где, но… по крайней мере, в отпуске? Или хотя бы дома со своей семьей? – шепчет Энди, словно парализованная. Она тоже не была к этому готова. Парни носятся от одного конца барной стойки к другому, их волосы блестят от пота, весь бар выглядит так, словно в него попала бомба, и, насколько я вижу, на сегодня не предвидится ни передышки, ни конца всего этого мракобесия. Энди тоже осознает это, вздыхает и еле слышно бормочет: – Боже мой. Отовсюду кричат имена Купера или Пола, а Джека нигде не видно, он, судя по всему, за вторым баром у нас за спиной, который штурмуют не меньше. В воздухе машут чьи-то руки, танцпол внезапно стал маленьким и довольно тесным, кондиционер еле тянет. Но даже при всем этом атмосфера здесь, как всегда, будто заряженная электричеством, горячая и возбужденная. – Прости, но я должна помочь ребятам. Ничего, если я оставлю тебя одну? – Иди, конечно. Я посижу с вами – если, конечно, меня не раздавят. – Тебе всегда найдется место тут, с краю! – кричит Энди с середины стойки и указывает на угол сбоку от бара, куда не могут пройти посетители. Я улыбаюсь, потому что, несмотря на суету и спешку, Купер находит время, чтобы притянуть к себе Энди и жарко поцеловать ее, что вызывает громкие улюлюканья в толпе и становится причиной ярко-красного лица Энди. Она быстро заплетает косу, кружится, как вихрь, приводит все в порядок и координирует – а я стараюсь не стоять на пути. Прежде чем она уходит принимать заказы, она вручает мне бокал джина с тоником и кубиками льда, и я благодарю ее от всего сердца. В какой-то момент Энди полностью увлекается своими обязанностями, а я продолжаю рассматривать толпу. Наблюдаю, как люди разговаривают, флиртуют друг с другом, танцуют и поют. Я мысленно придумываю про них какие-то истории или интерпретирую выражения их лиц. Это странным образом успокаивает меня, потому что отвлекает от мыслей о родителях, стажировке и обо всем остальном. К тому же иногда это бывает чертовски смешно! Например, когда люди просто не понимают, что их собеседник не заинтересован в общении. – Джун! – Я вздрагиваю, моргаю два или три раза, прежде чем повернуть голову вправо и встретиться взглядом с Энди за барной стойкой. – Можешь принести со склада соломинки для коктейлей? Мы почти все раздали, а я не смогу вырваться отсюда прямо сейчас! – кричит она, и ее взгляд становится одновременно извиняющимся и умоляющим. Я немедленно киваю и быстро отставляю свой стакан в сторону, затем бросаюсь назад. Пока я здесь, можно чем-нибудь и помочь. Хотя легче сказать, чем сделать, потому что, когда я вхожу на склад, у меня сжимается живот. Четыре больших, полностью заставленных стеллажа – передо мной открываются безграничные возможности. Я не все время внимательно слушала Энди, и в эту секунду я понимаю, что это было ошибкой, потому что теперь я понятия не имею, где хранятся соломинки. Я смутно помню, как она говорила, что есть какие-то новые поставки и коробки, которые она еще не подписала и не распечатала. – Проклятье. Ладно, это должно быть не так уж сложно. Я знаю Энди почти всю свою жизнь, и ее загоны тоже. В них есть своя система. Соломинки часто бывают нужны, они важны для барменов, поэтому с большей вероятностью будут лежать где-то близко. Допустим, где-то на среднем стеллаже передо мной. Или нет? Я сомневаюсь. Распределение важных вещей от центра к краю достаточно нетипично, особенно в двух направлениях сразу. С другой стороны, что характерно для Энди? Я издаю стон от негодования и отчаяния. Ладно, это мне не поможет. Сдуваю со лба несколько прядей и наслаждаюсь прохладным ветерком, гуляющим по проходу, прежде чем приступить к работе. Даже в легкой юбке и открытом топе мне очень жарко. Мэйсону определенно нужен новый кондиционер. Лучше не терять времени, так что я делаю глубокий вдох и приступаю. Просматриваю коробку за коробкой, открываю некоторые из них или отодвигаю их в сторону. Первый стеллаж оказался не тем. По крайней мере, те полки, до которых я дотянулась. К счастью, по крайней мере, верхние ящики подписаны. Я нашла там все, кроме соломинок. Энди, должно быть, уже долго ждет и, насколько я ее знаю, постепенно начинает нервничать. Как мне потом руководить с ней собственной компанией, если я даже не могу найти дурацкие соломинки из нержавеющей стали на обычном складе? Перед тем как перейти ко второй полке, я останавливаюсь, внимательно просматриваю и изучаю ее, а не бросаюсь сразу перерывать ее и – вуаля! Несколько соломинок выглядывают из коробки у меня над головой. Я нашла их! Одно можно сказать наверняка: раз они там, значит, обязательно будут и другие. К сожалению, эта полка находится не на уровне глаз, а еще на один уровень выше. Я отчаянно оглядываюсь по сторонам и ищу глазами лестницу или хотя бы табурет, но не вижу ни того, ни другого. Где мне их сейчас взять? Придется обходиться тем, что есть. Так что я максимально вытягиваюсь вверх, встаю на цыпочки и пытаюсь ухватиться за эту коробку, затаив дыхание. После нескольких минут растяжки, напряжения, задержки дыхания и дрожи в ногах мне нужно сделать перерыв. По лбу катится пот – и еще я злюсь. На эту дурацкую коробку! Пусть это как-то по-детски, но в данный момент для меня это естественно. Я делаю еще одну попытку и тянусь так сильно, что чувствую боль в правом плече. Но это сработало! Я с трудом могу поверить в это. Я медленно тащу коробку к краю полки кончиками пальцев – пока они снова не соскальзывают вниз. – Да пошло оно все! – ругаюсь я, желая, чтобы все это горело синим пламенем. К черту эти соломинки! Ничего не выходит. Мне все еще не хватает добрых пяти сантиметров. Если бы я могла просто дотянуться до верхней полки, все было бы хорошо и у меня не было бы проблем. Хм, я могла бы попробовать прыгнуть. Я скептически смотрю на интересующий меня объект. Собственно, почему бы и нет? Стоит попробовать. Я приседаю, отталкиваюсь ногами и в нужный момент хватаюсь за верхний угол коробки. Волна эйфории и триумфа окрыляет меня, когда я чувствую картон между пальцами. И следом за тем разражаюсь серией проклятий, когда понимаю, что план провалился. Картонная коробка действует на меня, как криптонит на Супермена[9], и стремительно падает вниз, соломинки разлетаются, как конфетти. Часть из них легко, но все же ощутимо царапает мою кожу и путается в волосах. Я громко вскрикиваю от сильного испуга, и в то же время рефлекторно пригибаюсь, чтобы соломинки не попали мне в лицо.