Глава 17 Золотистый Рено стоял на площадке перед торговым центром. Софья с Денисом загружали покупки в багажник. Камера крупным планом выхватила лицо дочери, и у меня защемило сердце. Опухшие веки и красные от слез глаза. Кому-то придется ответить за страдания моей девочки, и, возможно, даже сегодня! В объектив попал парень. Наконец я мог рассмотреть спутника Софьи в подробностях: высокий, темные короткие волосы, торчащие ежиком и сбритые под ноль на висках и затылке, гладкое подростковое лицо, прямой нос, пухлые губы и карие глаза. Парень как парень. Самое главное, он ей помогает. Софья, судя по висящим ценникам, впопыхах напялила только что купленную одежду. Но не простую, а неплохой комплект Г-12, не самый крутой, конечно, но практичный. Туфли только не по сезону. — Ну ты и затарилась, — сказал Денис, качая головой, — вряд ли хоть половина пригодится. — А на что ты предлагаешь наследство потратить? — я разглядел, как дрожит ее нижняя губа. — Папа бы не хотел, чтобы я все накопления спустила на косметику или другую ерунду. Ком встал в горле, я протянул руку, пальцы прошли сквозь голограмму. Незначительные накопления уже перевели на ее счет, значит, официально я мертв. Едва появился намек на то, что наши отношения можно наладить, как она потеряла меня. Самое страшное в том, что она винит себя в нашей с Ирой (если она тоже объявлена) смерти. Я боялся представить, что творится у нее на душе. — Повернись, — попросил Денис и снял этикетки с одежды Софьи. — Тебе бы переобуться не помешало, холодно же. Софья задумчиво посмотрела на ноги и полезла в багажник. Ботинки из комплекта лежали в коричневой коробке. Она вытащила их и села на заднее сидение, из открытой двери торчали только ступни в белых носках. С тихим щелчком закрылся багажник, Денис проверил, надежно ли, и обошел машину. Электромотор, урча, завелся. В этот момент спереди и сзади Рено заблокировали два черных Ниссана — приехали наемники Кирилла. Резковато, конечно, но, если учитывать состояние Софьи, подойди они к вопросу не так серьезно, она наверняка попробовала бы убежать. Из каждой машины вышли по два человека, еще по одному осталось за рулем. Сработанно неплохо. Софья выскочила из Рено и затравленно огляделась. — Не бойся, девочка, мы друзья, — сказал лысый наемник, которого я не знал, — нас прислал твой отец. Эх, Кириллу бы сюда направить кого-то известного вроде Олега Непобедимого, не возникало бы лишних вопросов. — Мой отец умер! — закричала Софья, медленно двигаясь вдоль машины. Сейчас рванет. Невольно я восхищался ее смелостью: девочка не сдавалась и искала выход из безнадежной, на ее взгляд, ситуации. — Он жив, и у меня есть послание от него, — лысый видел, что девочка собирается бежать. — Посмотри, потом делай что хочешь. Софья замешкалась. Денис ждал ее команды, он давно вылез из машины, и его рука скрывалась под курткой. — Только не наделайте глупостей, — прошептал я, забыв, что я наблюдаю за событиями, которые уже давно произошли. Лысый выставил вперед руку с браслетом, через секунду над ним появилось мое изображение. Софья замерла, в ее лице я видел борьбу недоверия и надежды. — Софушка, люди, которые тебе покажут эту запись, друзья, — говорил я на голограмме, — они отведут вас с Денисом в безопасное место. Камера чуть отдалилась, и объектив выхватил еще одну машину; казалось, что она едет мимо, но поравнявшись с одним из Ниссанов, она остановилась. Дверь открылась, и вышла женщина в костюме У-18. Я вцепился в край стола. Это была Ира. — Мама! — Софья рванула к самозванке. — Не-е-ет!!! — я подался вперед и заорал. Страх и чувство собственного бессилия смешались во мне. Наемники даже не успели среагировать: охотники хорошо подготовили операцию. Молодая пара, только что беззаботно о чем-то болтающая неподалеку, выхватила из-под плащей короткие автоматы. Мужчина средних лет, копошащийся в багажнике, резко выпрямился, и в его руках АК. Ира держит хорошо знакомое мне смертоносное оружие, точно такое же сейчас прислонено к креслу, в которое я вжался. Бой был коротким — через десять секунд пять тел лежали на асфальте. Двое так и не успели вылезти из машин. Денис с зажатым в руке пневматическим пистолетом невидящими глазами смотрел в серое небо. Софья, обхватив голову, сжалась у колеса Рено, и рядом с ней стояла Ира. Вернее, охотница, носящая лицо моей мертвой жены. Изображение сменилось, теперь на меня смотрел Кирилл. Что происходит? Браслет же отключен от сети. — Привет, Сергей. Это тоже запись. Я до конца не уверен, стоило ли высылать тебе то видео. Софья жива. Мы предполагаем, где ее держат, и уже разрабатываем план по спасению. Она им нужна только как приманка. Она ничего не знает, ее не будут обижать. Твоя задача не изменилась. Надеюсь, ты не забыл прослушать вторую запись? Удачи тебе. Голограмма исчезла. Я невидящими глазами смотрел на браслет. Ничего подобного! Задача многократно усложнилась, теперь во что бы то ни стало я должен вернуться назад. Ярость, будто цунами, гигантской волной накатила на меня. Кухня охотника! Возможно, за этим самым столом Мэйсон и лже-Ира пили эту самую водку. Я схватил бутылку и швырнул ее в стену. Вцепился за край стола и, напрягая до боли мышцы, опрокинул каменную громадину. Плитки пола взорвались осколками. Теперь в моих руках автомат. Жаль, нельзя стрелять. Но зато есть приклад! Я крушил кухонные шкафы, холодильник, бар и все, что попадалось под руку, а перед глазами стояла картина: я сжимаю шею охотницы, слушаю, как ломаются позвонки, и смотрю, как жизнь капля за каплей уходит из ее черных глаз. Через пятнадцать минут, обессиленный, я сидел в кресле Мэйсона, единственном уцелевшем предмете интерьера. Ныло все тело, вновь заболели ожоги и голова. Но сознание очистилась — наконец я мог думать о чем-то, кроме Софьи и мести. Пора слушать вторую запись. Я медленно снял насквозь мокрую от пота рубашку и задрал футболку. Дыхание пришло в норму, но пальцы все еще дрожали. Так. Аккуратно нажать с двух сторон и потянуть сюда. Короткая резкая вспышка боли — и серебристый цилиндр у меня в руке, по животу к брюкам течет тонкая струйка крови. Я помедлил, не решаясь включить прибор. Почему так страшно? Сотни километров отделяют меня от друзей, вокруг только враги и неизвестность. Но до дрожи пугает именно та информация, которую содержит этот цилиндр. Как давно я хотел узнать, до чего дошел в своих размышлениях Кирилл, и как сейчас трудно заставить себя нажать кнопку воспроизведения. Доставай наушники, чего сопли жевать? И я достал. Запись длилась около часа. Когда она закончилась, проигрыватель щелкнул, и я почувствовал легкий запах дыма, как и говорил Кирилл, он самоуничтожился. Но мне было не до того. Это невозможно. Невозможно! Кирилл ошибся! Скоро мы это узнаем. Нужно только изучить игрушки, о которых он говорил. Я со стоном полез в рюкзак. Вершители — их черные балахоны трудно было не узнать — начали прибывать после 18:00. В 18:45 вернулся последний. Еще час я дал им на возможные вечерние разговоры у калиток. Если Кирилл прав, то наша логика тут не очень работает. В 19:45 я вышел. Дом Верховного Вершителя (по форме он напоминал небольшой стадион) найти не составило труда. Он стоял по центру улицы и был отделан замысловатее других. Над роскошным парадным входом висела, будто витая в воздухе, статуя женщины с завязанными глазами. В правой руке она сжимала меч, а в левой весы. Метров за двадцать до дома я почувствовал, что начинают заплетаться ноги, за десять остановился, не в силах заставить себя идти дальше. С дрожащего плеча все норовил сползти автомат. Я боялся не смерти. Когда узнаешь, что уже умирал однажды, относишься к этому проще. Меня сковывал страх не справиться с поставленной задачей. Дай-ка мне управление. С удовольствием. (Роберт) Останавливаюсь. Медленно глубоко вдыхаю. Осенний воздух не благоухает свежими цветами и травой как весенний, но сейчас он мне кажется просто волшебно вкусным. Запрокидываю голову и наслаждаюсь падающими на лицо каплями только начавшегося мелкого дождя. Открываю рот и ловлю языком прохладную влагу. Серега! Цени эти мгновения, когда управляешь телом! Их в любой момент могут отнять. Пора. Я шел к этой двери долгие годы. И ничто не помешает мне узнать правду и отомстить! Подхожу. Звоню. Жду. Дверь открывается — на пороге фигура в черном. Вершитель и по совместительству верховный судья Ларгус. Всплывает воспоминание о нашей последней встрече: красный свет, он выносит приговор, и я, соглашаясь, плачу. Сейчас такого не будет, сволочь! — Приветствую вас, охотник. Чем обязан? Время приемов окончено. — Срочное дело: ЧП в Зеленом мире, — я уже настроил прибор, и мой измененный голос не отличить от голоса Мэйсона. Вершитель медлит, но в итоге отходит, пропуская меня в дом. Твоя первая ошибка! Прохладно, не больше пятнадцати градусов. Просторная прихожая, почти как у охотника. Дверь в основную часть дома закрыта. Судья не приглашает меня дальше, его капюшон низко надвинут, но он рассматривает меня.