Катти, почесав напоследок бледно-рыжее брюшко, неохотно отпустила Гошу и поднялась на ноги. – А зачем превращать его во что-то другое? – спросила она, подходя к столу. – Если ему хочется быть настоящим, живым котом? – В таком виде мы не сможем забрать его домой, – объяснила Диона. – Материя с энергиями нашего мира не совместима, и там он просто погибнет! – Так оставьте его здесь, – сказала Катти, пожав плечами. – Вот именно, – подхватила Клементина. – Хотя бы и у нас дома – пусть себе живет, пожалуйста! Диона снова покачала головой. – Сперва мы должны его обследовать. Попытаться все-таки понять, что случилось. Думаю, какие-то прежние свойства он утратил, а какие-то, совершенно непредсказуемые, приобрел. И если в результате вдруг перестал быть опасным для людей, тогда… мы подумаем. Может, и оставим его здесь. А пока – я бы на вашем месте вымыла руки, девушки! – подпрыгнула она, увидев, что Пиви, тоже подошедшая к столу, тянется к фруктам. – Кстати, и я ведь его трогала… Она суетливо поднялась и отправилась вместе с ними в ванную, приговаривая на ходу: – У демона опять же побывал, мало ли какая зараза… Рыжий кот тем временем картинно потянулся, приковав к себе взгляды всех оставшихся в комнате, и сообщил капитану: «Гоша хочет молока!» – Молока просит, – сказал Кароль Клементине, и та, поспешно сотворив полное до краев блюдечко, поставила его на ковер перед котом. Диона вошла в гостиную и при виде лакающего Гоши на мгновенье остолбенела. – Уму непостижимо, – повторила. – Еще и ест! Потом повернулась к Каролю. – Все хочу спросить – как вы умудрились его услышать, капитан?! Там, в башне? – В голове звенело, вот и услышал, – блаженно ответил тот, опять прикладываясь к бокалу. – И вообще, не приставайте ко мне, я в эйфории… – И у меня звенело! – вспомнила она. – Только я не обратила внимания! Девушки вернулись из ванной, за стол наконец-то уселись все, и дружно сделали по глотку за благополучное завершение дела. После чего Пиви обратилась к Дионе: – А как вы думаете, Гоша еще способен исполнять желания? Или уже нет? – Обследование покажет, – неуверенно ответила та. – Но подозреваю, что нет. Как не можем исполнять их мы сами – тем способом, во всяком случае, каким это делал он, – поскольку мы, как разумные существа, свое излучение, трансформирующее энергетическое пространство, держим под строжайшим контролем. И он, похоже, каким-то образом научился это делать… да так хорошо, что даже мы его не чувствовали и поэтому найти не могли! Пиви с надеждой посмотрела на Кароля. – А у него у самого спросить можно? Насчет желаний? – Да не знает он ничего, – отмахнулся тот. – Уровень развития – как у годовалого ребенка. И понимания столько же. Разве что говорить умеет как пятилетний. Вот… – Кароль прислушался, – мурлычет сейчас, что он хороший. Любименький… эка наглость! – С ума сойти, – пробормотала Диона, таращась на кота. – Ну что, за здоровье этого поросенка? – Капитан снова призывно поднял фляжку. – Кого? – удивилась Диона. – А, это вы в переносном смысле… Да, конечно. Пусть он будет здоров. – И повернулась к Пиви. – Между прочим, не исключено, моя дорогая, что желание ваше еще исполнится. Вы же долгое время находились в радиусе его действия – пока путешествовали с театром. Он не имел тогда конкретного владельца и должен был улавливать желания всех, кто находился поблизости. И вполне мог начать – если ему, конечно, хотелось этого! – притягивать нужные вибрации. А завершение процесса может произойти по инерции. Так что надейтесь! – Точно! – подхватил капитан. – Ведь желание Изы забеременеть он таки исполнил! Катти, сидевшая с задумчивым видом, вдруг просветлела. И сказала: – О! А знаете, у меня, кажется, появилась мысль. – О чем? – Кароль принялся разливать коньяк. – Каким образом он мог превратиться в живое существо… – Да? Любопытно! – встрепенулась Диона Физер, и на Катти с превеликим интересом уставились все. Капитан даже забыл о коньяке и так и замер с протянутой рукой, остановив фляжку над очередным бокалом. – Ты, Кароль, – начала она, – сравнил его сейчас с ребенком. А потом он сказал о себе «любименький»… и мне вдруг вспомнилась одна моя детская игрушка. Кукла, которую я так и называла – «любименькой». И подумалось – а что, если и Гоша побывал когда-то игрушкой? Допустим, в некой семье, где он находился, маленький ребенок мечтал… скажем, о котенке и случайно взял в руки этот волшебный предмет… – Он не волшебный, – напряженно поправила ее Диона. – Неважно, – сказала Катти. – Его ведь можно было превратить мечтой в того же кота, только игрушечного, верно?… Ну вот. А потом малыш этот полюбил его как живого. Обнимал, ласкал, разговаривал с ним, спать без него не ложился. Имя ему опять же дал… Мне кажется, что только ребенок, который способен видеть в игрушке живое существо, и мог бы совершить подобное чудо. Любя, передать ей каким-то образом часть души. И если обычная игрушка от этого не ожила бы, конечно, то универсус… пусть не волшебный, но все-таки обладающий весьма необычными свойствами предмет… Кароль одобрительно закивал. – Отличная версия, по-моему! И наверняка так и было. Не зря он захотел стать именно котом – по старой памяти, видно! – Возможно, – озадаченно сказала Диона. – Проверим. Вы, однако, большая умница, кру Таум!.. И должна признаться, я нахожусь в немалом потрясении еще и от того, что удалось сделать вам. Как это у вас вышло?! – Вы о магической стене? – просто спросила Катти. – Да так и вышло. Я знала, что пройду ее. Потому что на моей стороне была правда. Ведь любовь – всегда от Бога, и она действительно сильнее всего. И Клементина прошла бы – если бы могла поверить в тот миг, что любовь сильнее. Но ее, бедняжку, там измучили, запугали… конечно, трудно было, я понимаю. – Мы… – начали одновременно Идали и Клементина, посмотрели друг на друга и засмеялись. Продолжил Идали: – Чем мы можем отблагодарить тебя за это, Катти, вершительница чудес? – Ничем, – махнула рукой она. – И не выдумывайте, не было никакого чуда! Это я на самом деле вам благодарна, потому что поняла тогда еще кое-что важное. Мой Имар вернется ко мне обязательно… пусть хоть все миры пройдет, но вернется! А мое дело – ждать его. Там, где он предполагает меня найти. – Она взглянула на Кароля. – Поэтому и мне нужно вернуться домой. Поможешь? – Спрашиваешь! – ответил тот. – Если ты и вправду этого хочешь, так сиди, конечно, дома и жди. А мы тем временем, – он подмигнул старшему брату, – в качестве благодарности… – Все сделаем, – кивнул Идали. – А я чем-нибудь могу помочь? – спросила Диона. – Да, – обрадовался Кароль. – Возьмите Катти помощницей к себе в лавку. Пусть хотя бы в Юве мужа дожидается, а не в Байеме – все повеселее ей будет! – Возьму, – охотно согласилась Диона. – И даже с радостью – помощница мне нужна, тем более такая, от которой не придется скрывать, кто я на самом деле. Но… надо немного подождать, поскольку в Юву я собираюсь не завтра. Дня через три – надеюсь, это вас устроит, кру Таум? – Конечно, – ответил за Катти капитан. – Хоть три денечка у меня погостит, уже славно! После этого представительница «светлых» вздохнула и обвела сожалеющим взглядом всю компанию. – Дела, дела… Как ни приятно мне ваше общество, друзья, но я вынуждена распрощаться. Мои коллеги, наверное, уже сбились с ног, особенно если успели потерять еще и меня, не только капитана. Пора объявиться и всех порадовать. Гоша… пойдем! Диона встала. Кот подбежал к ней, потерся о ноги. – С кру Таум и капитаном Хиббитом мы еще увидимся, – сказала она, наклоняясь и подхватывая его. – А вы, – тепло взглянула на остальных, – прощайте! Удачи вам! И растворилась вместе с котом в воздухе. В следующий миг из-за стола начал выбираться аркан. – Мне тоже пора… * * * Давно на самом деле было пора. Все это время Раскелю казалось, что он вот-вот умрет – так больно и почему-то хорошо разом было ему смотреть на светившихся от счастья Идали и Клементину. Ничего не могло быть правильнее, чем эти двое – вместе. Более того… Раскель с непоколебимой уверенностью знал, что волшебная дева нынче же понесет дитя, которое скрепит их союз на веки веков, – потому что она свободна теперь от гнета зла, и муж ей больше не враг. И это очень хорошо… вот только для него здесь места не остается. В помощи его не нуждаются, в служении – тоже. И что с ним будет дальше – одна большая дорога знает… – Прощайте, – буркнул он, ни на кого не глядя, и пошел к двери. Услышал: – Погоди! – и остановился.