– Зачем? – удивился тот. – Подумать нужно. – О чем?! Дуду замялся. О чем – он и сам не знал. Просто все сильнее чувствовал себя не в своей тарелке. – Устал веселиться, – ляпнул он. Станнус понимающе закивал. – Так давай устроим вечер поэтической грусти! – Нет… – Дуду осенило наконец. – Я хочу сочинить стихи. И не могу этим заниматься прилюдно. – Поможем! – ответил Станнус весело и понес какую-то чушь насчет вдохновляющего присутствия друзей. Но в глазах его мелькнул странный холодок, словно он на самом деле куда охотней выставил бы новичка из компании, чем тратил на него время и силы. И Дуду вдруг понял – ему не дадут остаться одному. Новые «друзья» почему-то не желают этого. Вот и таскаются за ним всей толпой. Мысль была неожиданной. Но зато разом объяснила все то небывалое внимание, которое ему здесь уделяли… и сомнений в ее верности не возникло. Лишь один вопрос – почему? Может… потому именно, чтобы не дать задуматься? Дуду напрягся. Они не так здесь счастливы, какими хотят казаться? Подвох имеется – серьезный недостаток в их расчудесном с виду существовании? И требуется, чтобы новичок заметил это не сразу? Возможно… От этакой догадки ему стало еще больше не по себе. И даже чуточку страшновато. Но Дуду сказал все-таки Станнусу, что стихи предназначены для прекрасной дамы, а описание чувств – дело тонкое, и присутствия посторонних не терпит. Нарвался в результате на ядовитую усмешку. И Станнус громогласно объявил своим приятелям, что новый их товарищ все еще верит в чувства. Загоготали все… и нежная Аурия – тоже. И тут, при виде их искаженных нечестивым весельем лиц, ему окончательно сделалось все ясно. А следом – так тошно, что даже страх прошел. С несказанным удовольствием дал бы Станнусу в ухо. Но драться Дуду и при жизни не любил, а уж теперь… и хотелось бы, да никак. Поэтому он просто развернулся и полетел прочь. Со всей возможной скоростью. Желая одного – никого из них больше не видеть. Они его догнали, конечно. И принялись извиняться, оправдываться и врать. Мол, они не такие, они хорошие. На самом деле все до единого пострадали в свое время – и даже духами неприкаянными стали! – из-за любви, поэтому, мол, и отрицают ее теперь так пылко. Но больше, раз его это оскорбляет, не будут… Его внезапный побег привел всю компанию в смятение, лишил уверенности. И то, что они врут, Дуду видел сейчас очень хорошо. Лицам их, которые еще недавно казались ему приятными, категорически не шло выражение раскаяния и заискивания. Маски плыли, обнажая истинное обличье – оскалы вместо улыбок, холодные, испуганные, злые глаза. Бесовскую сущность. Бесами они и были, прислужниками здешнего хозяина-демона, не зря – только теперь Дуду сообразил это – в их замечательном городе не имелось ни единого храма… Они хотели всего лишь задержать его при себе, для чего – он уже начал догадываться. И боялись, что не сумеют. Ведь бесплотную субстанцию не удержишь силой. Но кое-что они наверняка все-таки могли – создать энергетическую ловушку, к примеру, заточить его в каком-нибудь из тупиков своего путаного мира. И, сообразив это, Дуду снова ощутил страх. Поэтому откровенно послать их к дьяволу, где им и было самое место, не решился. Он только молча, упорно летел вперед, повторяя про себя: «Бог видит и во тьме» – простые слова пророка, позволившие ему разглядеть их настоящие лица. Цепляясь за эту фразу, как за соломинку. И, к счастью, в конце концов от него отвязались… А чуть позднее, уже разыскивая Пиви и кляня ее на чем свет стоит, он столкнулся с настоящими неприкаянными. Димыч, во всяком случае, при встрече высказал свое мнение о месте, куда их по милости Дуду занесло, с таким чувством и в таких выражениях, что сомневаться не приходилось – это и в самом деле был Димыч… А при нем – еще девятеро духов, успевших проскочить сюда вслед за братьями Хиббитами. От братьев не отставали ни на шаг и точно знали, где они в данный момент находятся. Димыч, бывший военный командир, оказался неоценимым помощником. Опыта загробной жизни и скитаний по сумеречным областям у него было гораздо больше, чем у Дуду, поэтому он достаточно быстро сумел разобраться в причудливой здешней географии, понять, кто такие местные обитатели, и даже уберечь от бесовских искушений всех своих сотоварищей. Благодаря немедленно организованному им розыску потерянная Пиви нашлась буквально через двадцать минут, а потом он составил еще и план дальнейших действий. И он же, в тех же самых неповторимых земных выражениях, напомнил Дуду о необходимости поторапливаться – после того как, покончив с подготовкой, наведался к нему и обнаружил, что тот, захваченный своими непривычными душевными переживаниями, не удосужился еще даже посвятить в этот план живых… Глава 12 – Выходим! – сказала Пиви, вскакивая. И эта ее доверчивая готовность смутила Дуду еще больше. Хотя, казалось, было некуда – она так обрадовалась его возвращению, с таким искренним беспокойством спросила, все ли с ним в порядке, что неуютное чувство, им владевшее, и без того усилилось, лишив его последнего равновесия. Жаловаться на бесовские происки было бы не к месту и не ко времени. Здесь всех пытались обмануть, не только его… Поэтому Дуду всего лишь коротко и сухо сообщил Пиви о возможности догнать Идали и Кароля с помощью неприкаянных духов, и она так же коротко, хотя и более взволнованно, пересказала эту информацию остальным. – Нас ждут! Ее подруга тоже поднялась, один только Юргенс Хиббит замешкался. – Так прямо и выходим? – с сомнением спросил он. – Темно же еще! Пиви глянула на потолок – словно, по ее мнению, Дуду должен был витать где-то там, над головой, – выслушала и передала его ответ: – Он говорит, тем лучше. В темноте будет не так страшно. – Почему это? – Потому что не видно ничего. Погоди… Еще немного послушала и добавила: – Говорит, научился он тут кое-чему. И своих знакомых духов научил. Мы сможем их увидеть… ой, мамочки!.. как цепочку огоньков, вдоль которой нам и нужно будет идти. Главное – не сходить с прямой линии между ними, не смотреть по сторонам и помнить, что все здесь – не то, чем кажется. – Звучит безрадостно, – заметил Юргенс, вставая наконец и поднимая свой кофр. – Нам что, сквозь строй каких-то местных чудищ идти придется? – Хуже, – машинально повторила Пиви ответ Дуду. – Сквозь реку. И ужаснулась сама: – Что?! Юргенс немедленно уселся обратно, и Дуду тяжело вздохнул. «Да не река это вовсе», – объяснил. – «И даже не вода. Видимость одна, как все в этом мире…» – Ничего себе видимость! – вскричала Пиви. – Я, между прочим, умывалась этой водой! «Не пила ее, надеюсь?» – обеспокоился Дуду. Димыч, околачивавшийся рядом, крякнул. И вышел вон, сказав, что это надолго, кажется, и лучше он подождет снаружи. Но тут в разговор вмешалась Катти Таум и значительно ускорила дело. – Очень может быть, что река – и вправду видимость, – рассудительно сказала она. – Здесь все какое-то ненастоящее, похожее на театральные декорации, вы заметили? И тот разваленный город, и даже деревья и цветы… Пиви с Юргенсом закивали. – Почему так, кстати? – поинтересовалась она. – Может быть, Дуду знает?