Идали скривился. – Сам умел такие мороки напускать, еще недавно… – Работа Ферруса, думаешь? – Чья же еще? Поразмыслив, Кароль покачал головой: – Нет, это невозможно. У меня такая защита сейчас, что даже он… – Ха! – сказал Идали. – От него не существует защиты. Особенно здесь, в его владениях. Нет таких чар, которые могли бы помочь человеку защититься от себя самого. И если у тебя имеется слабина… Фокус в том, что темным силам в таком случае и делать-то ничего не надо. Ты все делаешь сам. – Как это? Идали усмехнулся. Процитировал: – «Частица черта в нас заключена подчас»… – и продолжил: – Не «подчас», увы, а практически всегда. Тщеславие, властолюбие, корысть, зависть. Похоть, жадность, неуемные желания. Многочисленные страхи… Дьявольское семя, почти непобедимое, имеющееся в каждом. И Феррус как никто умеет предлагать обстоятельства, в которых оно расцветает пышным цветом. Всего лишь обстоятельства, не больше того, – такова его работа, его предназначение. Остальное зависит от тебя. Поспособствуешь ты этому расцвету или же найдешь в себе силы устоять… – Что-то не заметил я никаких особенных обстоятельств, перед тем как грохнуться, – возразил Кароль. – Даже и не думал ни о чем этаком! – Думал, думал, – сказал Идали. – Потаенные страхи – тоже страхи. И, будь уверен, их пытались вытащить из тебя и реализовать с того самого момента, как ты ступил на эту территорию. Твоя защита могла мешать им воплотиться в зримые образы, пока ты был в сознании и способен контролировать себя. Но… тут я, возможно, виноват. Признаться, для переноса вытянул по старой привычке немного сил и у тебя, и у стажера. Он покосился на Раскеля. – Я заметил, – буркнул тот, перехватив его взгляд. – Ну извини. – Ладно… Все трое помолчали. Потом Кароль сказал: – Что ж, зато я наконец-то разглядел свой страх в полный рост. Знаю теперь врага в лицо. – Держись в таком случае, – вздохнул Идали. – Ведь Феррус-то его тоже разглядел… – Мерси, утешил! Они помолчали еще немного. Тишина в этом поганом лесу стояла, как в герметически запечатанной коробке. Ни звука. Не потрескивал даже и костер, потому что был магическим, горел без дров. И когда в котелке вдруг забулькала вода, Кароль вздрогнул. Раскель потянулся за своими мешочками, зашуршал, развязывая их и высыпая припасы в кипяток. Забрякал, размешивая варево, ложкой. И спросил, коротко глянув на Идали: – Этот Феррус… он нас пугает только? Или еще что-то делает? – Он ничего не делает, я же сказал, – ответил тот довольно миролюбиво. – Здесь работает сама территория – продолжение, считай, его сущности. Которая автоматически улавливает слабые места каждого и воплощает… ну, для кого что. Для одного – его страхи, для другого – что-то желанное. И если вдруг, к примеру, желания у человека сами по себе чисты, значит, что-то нечистое будет предложено для их исполнения – как условие. Преступи нравственный закон – получишь все… – Нравственный закон? Идали снова вздохнул. – Тебя в детстве не учили, что такое хорошо и что такое плохо? – Учили, – буркнул Раскель. – Представляю, – сказал Идали, окидывая его скептическим взором. Мальчишка покраснел – скорей от злости, чем от смущения, и Кароль, которого вдруг кстати осенила догадка, поторопился вмешаться: – О, кажется, я понял, в чем дело! – Неужели? – отозвался Идали, поворачиваясь к нему. – И у тебя с нравственным законом проблемы? – Возможно, только кто бы говорил!.. Нет, я другое понял. О тебе. И о твоем страхе. Лишиться всех магических сил – не так ли? Идали хлопнул глазами. – Вот почему у тебя ничего не получается! – пылко продолжил Кароль. – Вернее, получается не всегда, а только когда ты вспоминаешь, что тебя их лишили! Из-за страха! Ведь Феррус знает, чего ты боишься, и это действует. А на самом-то деле силы есть… и настолько велики при этом, что проявляются порой даже вопреки страху! Идали снова хлопнул глазами. – Эх ты, – усмехнулся Кароль. – И как только сам не догадался?… Впрочем, все мы таковы – с чужими проблемами разбираемся легко, а как до своих доходит, тут же все и забываем, что знали… Наши страхи здесь воплощаются, говоришь? Ну, и как бороться с ними, не подскажешь? На этот раз Идали сузил глаза. И после небольшой паузы ответил сухо: – Кончай меня дразнить. Я хоть и бывший черный маг – в настоящий момент, – но старые привычки еще живы. Могу… – Да ладно тебе! Капитан Хиббит расплылся в своей фирменной улыбке – нахальной и дружелюбной одновременно. Точно зная, что уж чего-чего, а страха перед старшим братом у него нет и не будет никогда. И, конечно, тот не удержался, улыбнулся в ответ… * * * – Готово, – сказал Раскель, попробовав свое варево. Облизал ложку, снял котелок с огня, оттянув рукава джемпера и воспользовавшись ими вместо прихваток. Поглядел задумчиво на ложку у себя в руке – одну на троих, вздохнул, напрягся и сотворил еще парочку. Не мешало бы, конечно, и миски сделать, да сил было маловато. Таяли они заметно, после каждого раза, как приходилось пускать в ход чары. Один магический костер обошелся ему в добрую половину их – тех, что оставались после бесцеремонного заимствования старшего Хиббита. И кабы не бережливость младшего, он непременно подкрепился бы волшебным семечком рох. Ведь силами предстояло поделиться еще и с кошкой, чье состояние все меньше нравилось Раскелю. Но… Спорить с Каролем не хотелось. Верней, хотелось. И не спорить даже, а просто взять да проглотить семечко, не спрашивая разрешения, – в конце концов, то были его, Раскелевы, личные припасы, и почему кто-то должен распоряжаться ими как собственными? В другое время он наверняка так и сделал бы. Только вот слова Идали о хитроумном действии здешней территории произвели все-таки на него впечатление. Вспомнился странный голосок, выдававший себя за внутренний – голос здравого смысла… Которого Раскель никогда раньше не слыхал и который вроде бы дело говорил, но… Представив себе теперь, что он таки бросил бы обоих братьев – ушел вперед вместе с кошкой и своими припасами, – и они перенеслись бы в этот лес без него, для чего старший вытянул бы из младшего вдвое больше сил, и Каролю пришлось бы вдвое хуже, а еды у них никакой и подкрепиться нечем… – Раскель впал в мучительные сомнения. А был ли это голос здравого смысла? Или же… кого-то другого? Того, кто смог найти его слабину? И если так, то в чем эта слабина? Может, в том, что он хотел нарушить данное слово? Ведь он же обещал Каролю, совсем недавно, во всем ему помогать. И говорил, что не обманет. А сам… из-за того только, что ему неприятен муж Клементины… человек, которого она любит… без которого умрет, если верить Каролю… Тут его окликнули. – Ау! – воззвал капитан Хиббит. – О чем задумался? Неладно что-то в датском королевстве? Каша стынет! Раскель спохватился, передал ему котелок. Раздал ложки. И все трое дружно принялись таскать еду из одной посудины. Утруждать себя сотвореньем мисок никто не стал. И почему-то на душе у Раскеля сделалось от этого немного теплей… Глава 11