Взгляд уходит за окно. Итан заканчивает со стейками. Она задолжала Блейзу ответ, но это долгий разговор. – Послушай, я просто хочу расспросить его о Лили, вот и все. Он уезжает из города завтра. Оливия отыскивает в кладовке кроссовки и идет с ними к окну. Блейз внимательно наблюдает за Итаном и Джошем во дворе. – Позвоню завтра и все расскажу. Обещаю. – Она протягивает ему кроссовки. Он не берет. Поворачивается к ней, держа в руке мотоциклетный шлем. – Думал о прошлом вечере. Я немного того… не сдержался. Он не сдержался? – Только не в сравнении со мной. – Понимаю. Ты недоверчивая. Я обидел тебя, и теперь ты осторожничаешь. Все правильно. – Ты был у меня первым, – негромко говорит она, словно это смягчает его предательство. Может быть, в этом одна из причин ее сверхчувствительности, когда дело касалось его. За весь прошлый год они ни разу не разговаривали об этом открыто. Она хотела, чтобы все было легко, весело и без сложностей. Но теперь то, что она прятала от него, рвалось наружу, как сок из рваного пакета. – Ты была моей, а я был молод и глуп. – Блейз касается ее лица, и это прикосновение ощущается как долгожданный поцелуй. Он – магнит, ее убежище посреди жизненных невзгод. Она неосознанно прислоняется к нему, чувствуя, что нуждается в нем намного больше, чем раньше. – Я увидела эсэмэски Мейси, и они напомнили мне школу. – Последние каникулы, разрыв с Блейзом, потеря связи с Лукасом и Лили. – Знаю. Поэтому и хочу дать тебе второй шанс. – Мне? – Нам. – Он усмехается, закатывает глаза. – Видишь? Глупо. – Ты не глуп. – Он смелее, чем она, и отношений не испугался даже после всего, что выпало на его долю. Охлаждение с Тайлером, потому что Блейз был в армии, когда Ронда заболела, и Тайлер остался, чтобы заботиться о ней. Внезапная смерть его отца. Тяжелый год Ронды после того, как врачи перепробовали все средства. Он видит корень всех ее проблем – доверие. Точнее, его отсутствие. Блейз играет с прядью ее волос. – Можешь называть меня глупцом – разрешаю. Он пытается шутить, но врожденная подозрительность склоняет ее к осторожности. – Ты говоришь так, потому что здесь Итан? Блейз уклончиво пожимает плечами и тут же поднимает руки. – Нет, конечно нет. Оливия усмехается и бросает ему кроссовки. Он успевает поймать их. – Спокойной ночи. Поговорим завтра, – говорит она и идет к двери. – К Миллеру это никакого отношения не имеет. – Спасибо за выпивку. Выход найдешь сам. – Я все еще планирую сделать тебе предложение. Она останавливается. У нее захватывает дух. Каждый раз, когда она думает о том, чтобы открыться кому-то – а замужество предполагает это, – ее накрывает клаустрофобия. И каждый раз, ощутив давление стен, она воспринимает его как сигнал – выйти, пока не накрыла паника. Но Блейз в этом отношении исключение. Он стоит у нее за спиной, его теплое дыхание щекочет ей шею. – Я хочу быть с тобой, когда ты просыпаешься ночью от кошмаров. – Он проводит пальцем по ее спине. – Я буду рядом, потому что ты этого хочешь. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо. Давай попробуем еще раз, – шепчет он ей на ухо, и ее пронизывает дрожь. Удивительно, что и она хочет того же. Хочет больше всего на свете. Но ведь она всегда была эгоисткой. Сейчас ее личная жизнь может подождать. Она нужна Джошу. Если Итану известно что-то, что выведет на след Лили, то получить эту информацию необходимо сегодня, пока он не уехал из города. Да, им с Блейзом нужно о многом поговорить. Но позже. Она должна позаботиться о сестре и племяннике. – Тогда позволь мне помочь с Лили. – Как? – Как угодно. Скажи – я позвоню, куда нужно. Не взваливай все на себя. Опереться на кого-то не значит выказать слабость. На меня ты можешь положиться во всем. – Уголок его губ трогает улыбка. – Ладно, обсудим все завтра. – Учитывая, сколь ненадежен Лукас, помощь Блейза лишней не будет. – Хорошо. Буду ждать. – Блейз целует ее в висок и медленно протискивается мимо нее в узкий проем. Кивком указывает на бутылку «Файрбола». – И пусть Миллер держит свои лапы подальше от моего виски. Выпьем сами, когда ты будешь готова. Напьемся и будем трахаться, как сексуально озабоченные подростки. – Господи, Блейз. – Она идет за ним к передней двери, пряча вспыхнувшее от смущения лицо. – Грей, девочка, постельку для меня, – провозглашает он во всеуслышание и, послав Оливии воздушный поцелуй, отпускает дверь. От удара дребезжат стекла – восклицательный знак. Уловив краем глаза какое-то движение, она поворачивается в сторону кухни. В дверном проеме маячит фигура Итана со щипцами в руке. – Стейки готовы. – Он усмехается – наверно, услышал последние слова Блейза. Она натянуто улыбается. – Вот и отлично. Мясо давно приготовлено, время идет, а вот аппетит так и не появился. Судя по тем взглядам, которые бросает на нее Итан, ему тоже ясно, что ее мысли бродят где-то далеко, и когда она просит его уйти, он не возражает. Оливию ждут дела поважнее. – Ты что-то хотел сказать, перед тем как появился Блейз, – говорит она, провожая гостя к машине. Он нажимает кнопку на брелке и поворачивается к ней с серьезным лицом. – Лили не сказала мне, что беременна. Мне знать об этом не полагалось. Она вообще не хотела, чтобы кто-то знал. Но когда я подвозил ее домой после работы, у нее из сумочки выпал тест на беременность. Кто отец, она не сказала. Я предложил помощь – она отказалась. Сказал, что она может довериться мне – тоже отказалась. Наверно, мне бы следовало сообщить тебе, но Лили попросила молчать, и я… – Он пожимает плечами. – Я сдержал слово. Оливия кусает губы. Да, мог бы и сказать. Это и есть тот Итан, которого она знала, а не тот парень, каким она считала его, когда думала, что он изменил ей с Лили. А еще он не та большая любовь, которую, как ей казалось, она потеряла. Итан барабанит пальцами по груди. – Я… э… слышал, о чем вы с Тео говорили. Извини, окно было открыто. Ты говорила о своем отце, и я вспомнил кое-что. Лили боялась. – Боялась моего отца? – Ужас просачивается в нее, как туман под дверью. Оливия надеялась, что Блейз развеет ее сомнения, убедит в том, что она ошибается в отношении Дуайта. Но факты складываются против него, бросают свет на человека, которого, как ей казалось, она знает. – Она боялась, что он сделает что-нибудь нехорошее с тем парнем… отцом. Возможно, это объясняет, почему она оставила пустой графу в свидетельстве о рождении. Оливия трет пальцами затылок. Получается, Дуайт действительно не знал, кто отец Джоша. – Что-нибудь еще? Итан кивает. – Однажды я заметил синяки у нее на ноге. В другой раз она поморщилась, как будто у нее болит спина. И даже разозлилась, когда я помог ей сесть в машину. Не хотела, чтобы я заметил. Ей определенно было больно. Злость вспыхивает ярче огней стадиона. Неужели отец бил Лили? – Господи, почему ж ты тогда мне не сказал? Ему еще хватает наглости сделать виноватый вид. – Ты права. Надо было сказать. – Он разводит руками. – Лили поклялась, что Дуайт ее не обижает. Но ведь ноги она как-то поцарапала. – Как же, например? Когда вылезала через окно, чтобы побежать на встречу со своим загадочным бойфрендом? Еще не договорив, Оливия ловит себя на том, что такой вариант вполне возможен. Сколько раз она сама ускользала из дома таким способом и бежала на пирс, где ее ждал Блейз. Под окном рос куст можжевельника, и даже летом приходилось надевать джинсы, чтобы не пораниться о колючки. Итан пожимает плечами, и Оливия хмурится, злясь не столько на него, сколько на себя. Она сама виновата в том, что Итан не рассказал ей о Лили и в результате сестра не обратилась к ней. Обратилась, напоминает она себе. Словно машина, кружащая по кварталу в поисках удобного парковочного места, чувство вины настигает ее во второй раз. Итан постукивает мыском ботинка о бордюр. – Когда Лили сбежала, меня вызвали в полицию для допроса. Только тогда я и узнал, что она пропала. Я бы позвонил тебе, но чувствовал себя отчасти ответственным. Пусть так, но себя Оливия винила куда как больше. И все же реплика Итана напоминает, что ей лгали. – Мой отец пытался связаться с тобой после того, как мы расстались? – Если Дуайт считал Итана отцом, он наверняка предъявил бы ему претензии. Итан качает головой. – Нет, только полиция. Оливия смотрит на него, и в ее душе гаснут последние искры надежды. Не Лили – ей лгал отец. Она закрывает лицо руками. – Ты в порядке?