– Он… просто всё рассказал тебе? И ты действительно отпустил его? – Саша пыталась хоть что-то прочесть в уставшем взгляде Кристиана. Тот не отвечал какое-то время. – Мы с ним поняли друг друга, – выдавил из себя Фишер, решив, что можно удостоить Сашу ответом. – Но почему ты его отпустил? Меня это полностью устраивает, но… – Система правосудия не слишком меня интересует, Александра. – Я хотела понять твою логику. – Ее не надо понимать. Просто слушай и делай, что я велю. Будь моими глазами. – Звучит так, словно у меня есть выбор… – Он есть, – с неохотой подтвердил Кристиан. – Я обязан сказать это сейчас, к сожалению. Саша вздохнула: – Правильно ли я понимаю, что могу спокойно сейчас отказаться с тобой работать, и ты отпустишь меня домой? Кристиан кивнул: – Да, верно. После расследования, конечно. Это самая неприятная для меня часть. Я могу сломать Александру, могу заставить её со мной работать, но она не станет от этого эффективной. К сожалению, для моих целей требуется хотя бы частично её осознанное согласие. Иначе своих целей я не добьюсь. А лицемерить и приручать людей я, если честно, никогда неумел. В сущности, я уже знал, как действовать, если она откажется со мной работать. – И ты отпустишь меня теперь, когда… убедился в моей полезности?! – взорвалась она, и голос ее при этом перешел на опасно высокую тональность. Саша изумлённо смотрела на Кристиана. – Если бы я хотел послушную рабу, я бы ее себе нашел. Но мне нужна твоя работоспособность и эффективность, а для этого необходима твоя добрая воля. Едва сдерживаемое возмущение немедленно нашло в себе выход. Сашу затрясло. – Ненормальный… Ты же не думал, что я и впрямь буду с тобой работать? После всего, что ты сделал? Я проторчала из-за тебя десять месяцев в больнице, ясно?! Чего ты, вообще, ожидал? Что я в восхищении брошу свою жизнь на твои приключения? Ты маньяк со сверхценной идеей. Я пока понятия не имею, куда мы едем и чего ты хочешь от человека, которого ловишь, но ты определённо сумасшедший, и я не хочу помогать тебе! – Ясно. Потерпи. Скоро ты от меня избавишься, – бесстрастно ответил Кристиан. Его голос и эта ситуация окончательно выбили почву из-под её ног. – Заслужила свободу… – шипела тихо она, – и теперь со мной можно говорить… Возомнил себя особенным. Ломаешь жизни людей просто ради своей прихоти! Как же я тебя ненавижу! К счастью, одно мне точно известно. Такие, как ты, всегда одиноки. У тебя никогда в жизни не будет человека, которому ты сможешь доверять и который бы понимал тебя! Фишер молчал. – Впрочем, едва ли ты почувствуешь, так ведь? Тебя даже на это не хватит. Люди ничего не значат… Как вещи. Думаешь, если ты красавчик и достаточно влиятелен, это что-то значит? Это ни черта не значит! Ты умрёшь так же, как остальные, с тем отличием, что огромное количество человек при этом вздохнёт с облегчением, – шептала Саша в полголоса, но достаточно громко, чтобы он ее услышал. Внутренний голос ей ответил: «Ты завидуешь. Ты некрасива, слаба и ничего в этом мире не значишь». – И однажды ты умрешь в полном одиночестве, отчётливо осознавая, что никто не придёт тебе помочь, потому что ты никому не нужен… Снова внутренний голос шепнул: «А у тебя тоже нет друзей. И ты умрешь одна, потому что семья тебе не нужна». Кристиан молчал. – Я никогда тебя не прощу! «Но ведь тебе хочется, чтобы он извинился, лицемерка», – продолжал вмешиваться противный внутренний голос. – Я не забуду того ада, который пережила из-за тебя… Я едва не погибла там. И все мысли у меня были только о семье. Я молилась, чтобы ты не прикончил никого из них. Я мечтала о смерти, чтобы прекратить эти пытки, – Саша чувствовала, что вот-вот заплачет. – А теперь ты якобы просто даешь мне выбор? Иди к чёрту! Ты так и не ответишь за то, что сделал, а продолжишь жить дальше, и это – самое мерзкое! Она замолчала, испугавшись своих слов и неожиданно осознав, что в машине царит странная, густая тишина. Кристиан совершенно спокойно смотрел перед собой на дорогу, ничем не выдавая, что слышит ее. Кажется, эти злые слова просто не коснулись его ушей и восприятия. Но после ее последних выпадов он откликнулся: – Ты бы хотела, чтобы я заплатил за то, что сделал с тобой? – Всем сердцем, – гордо отрезала она. Фишер какое-то время молчал. Потом резко свернул к обочине. Саша вжала голову в плечи, понимая, что сейчас слабо может предсказать его действия. Неожиданно она почувствовала себя гадко и глупо. Эмоции взяли над ней верх, и она позволила себе стать ранимой, истеричной. Саша неожиданно заставила себя успокоиться. Кристиан перечислил: – У меня есть нож, пистолет, зажигалка и кое-какие инструменты в рюкзаке. Ты, например, упомянула, что я привлекателен, по всей видимости, считая, будто я не замечаю собственного морального уродства. В таком случае можешь порезать мое лицо, шрамы навсегда останутся. Тебе тогда станет легче? Только не трогай волосы… – небрежно добавил он. – Это отдельная история, я обязан носить их длинными. Так лучше для всех. Саша смотрела в его, полное невозмутимости, лицо. Кристиан всерьез ждал, что она выберет свой способ карательной экзекуции. – Что ты несешь? – тихо спросила она, изумленно глядя на него и пытаясь найти в его взгляде проблеск чувств, эмоции. Но она не видела там ничего, за что можно было бы зацепиться для манипуляции. Ей снова сделалось не по себе от осознания собственной уязвимости. – Если ты хочешь правосудия, то его не будет, извини, – продолжил он, проверяя пули в магазине пистолета, – потому что его не существует в природе. К тому же, зачем перекладывать месть на чьи-то плечи? Разве не будет честно отомстить своими руками? Итак, что именно, по-твоему, я заслужил? – он вопросительно посмотрел на нее. Она хотела отомстить, но понимала, что делать это с его позволения – неправильно. Неправильным было и выговаривать ему свою злость. Не важно, что она с ним сделает. Кристиан просто продолжит путь к своей цели. И осознание этого заставило её сказать: – Да ты просто одержимый, Крис. Только не понимаю, чем. – Мало времени, – торопливо произнёс он. – Прими решение. – Я не стану тебя калечить и мстить тебе, – ответила она устало. – Поехали дальше. – Не станешь? Почему? – Это не изменит ничего. Это не изменит ни тебя, ни того, что ты со мной сделал. Это только увеличит количество совершённого насилия в мире. Если бы на моём месте был тот, кто мне дорог, я бы и впрямь тебя убила. Честно. Но пострадала только я. Я справилась, сбежала, и сейчас вполне в своём уме. Я победила то, что со мной случилось. И этого мне достаточно. Конечно, я зла и ненавижу тебя. Я уйду, как только всё закончится. Мне плевать на твои цели, Кристиан. – И что ты будешь делать, когда вернёшься домой? Ты же понимаешь, что тебе придётся молчать, – пожал плечами Кристиан. – Ответь себе честно, что ты будешь делать? – Стану профайлером и буду работать. Не с тобой. – Ты не сможешь, – спокойно ответил он. – С чего ты это взял? – Тебе придётся сначала победить социофобию, найти место, где тебе будет комфортно и интересно. Пройдёт так много времени в поисках и попытках, но в конечном итоге ты отчаешься. – Может быть. Но я хотя бы буду свободна. – Не будешь, – покачал головой Кристиан. – Ты никогда теперь не будешь свободна. И ты знаешь это. Он не стал ждать ответ от Саши, а она не стала отвечать, будто его последние слова не достигли её рассудка. – Одного не понимаю. В каждом твоём действии всегда есть смысл. Зачем тебе понадобилось отправлять меня именно в ту клинику? – спросила Саша. – Какой смысл в этом твоём действии? – Если хочешь, узнаешь, но придется согласиться работать со мной. Если откажешься, не узнаешь никогда. И эти десять месяцев мучений для тебя не будут иметь смысла. Призвать меня к ответу насильно у тебя не выйдет. Я уже понимал, что будет дальше. Самое важное. Она должна послушать меня в тот момент, когда не слушали остальные. Как поступил бы на её месте нормальный человек? Он бы сбежал к семье. И пусть бы я катился в пропасть вместе со своим драгоценным смыслом. Но я озадачил Александру последними своими словами и задел её чувство собственной важности, показав ей её уникальность. Ни один нормальный человек на её месте не согласился бы со мной работать по доброй воле. Но она согласится. Если нет, я очень расстроюсь и это скажется на ней самым прямым образом… * * * – Да, псих он. И на работу таких же берет, – небрежно рассуждала Вера. – Нет, одного у Фишера не отнять – способный. А издалека – так вообще мечта. При деньгах, красавчик, только ты учти… он реально двинутый. Без шуток. Вера пытается изо всех сил. Она очень выразительно смотрит на собеседницу, хмурится, растягивает слова и даже демонстративно закуривает. Вообще-то, здесь этого делать нельзя, но ей – можно. Ее знакомая недовольна, и во взгляде ее темно-серых глаз читается подозрительность: «Уж не пытаешься ли ты сама его к рукам его прибрать?» Но она всё же уточнила тихонько: – Бьёт, что ли? – Нет. – А что?