— Нет, нет, Сереженька! Выручай! Сбегай к Шурочке Соколовой; знаешь, она на Кировской живет… А потом на Большевистскую забежишь к Наде Рюмочкиной, а потом… — Да ты хоть объясни зачем? — У нас несчастье случилось. Муся заболела. А она поет на вечере. Нужно собраться и обсудить… Вот тебе записки… — Да что я тебе, рассыльный, что ли? — запротестовал Сережа. — У вас не ладится, а я отдувайся? Не пойду! — Сережа отступил на шаг назад. — Пошли! — шепнул Вовка и дернул Сережу за рукав. — Сереженька! — умоляюще крикнула Лера. — Беги сама, если надо, а мне не мешай. И так из-за тебя… — Обожди, Сережка, — остановил его подошедший Саша, — как это так получается? Чуть не ладится, так к ней бежите, а помочь ей — так вас нет. И ты, Вовка, туда же! — надвинулся он на толстого краснощекого Вовку. — Она тебе помогала задачки решать? Что молчишь? Я ведь сам видел! Ну, скажи по совести: помогала? — Ну, помогала, — смущенно буркнул Вовка, отворачиваясь. — А твоего щенка ведь она вылечила? Сам мне хвалился, — повернулся Саша в сторону упорно молчавшего Пети Сверчкова. — Я что, я ведь согласен; как все, так и я. Саша, сдернув с головы ушанку, быстро вытер разгоревшееся лицо, застегнул на все пуговицы короткую ватную куртку и молча взял из рук Леры все записки. — Пошли! Кто со мной? Вместе быстрее обежим! Спустя несколько минут двор опустел. Ребята разбежались во все концы города. * * * Первой прибежала Надя Рюмочкина. — Что случилось? — спросила она с тревогой, вбегая к Лере в комнату. — Только начала стирать фартук, а тут — как зазвонит звонок. Прибежал какой-то мальчишка в ватной куртке, сердитый-пресердитый, и сразу спрашивает: «Что делаешь?» Говорю: «Стираю фартук», а он как рассердится еще больше. «У вас, говорит, в звене объявлено военное положение, а ты пустяками занимаешься». Спрашиваю: «Что случилось?» — «Беги к Горячевой и узнаешь». Ну, я и помчалась. — Муся заболела! Кто теперь будет петь? Ведь никто не готовился, — сразу ошеломила ее Лера. — Как?.. Почему?.. Значит… значит провалились, — разочарованно произнесла Надя, растерянно вертя в руках шапочку. В прихожей звякнул звонок. Лера бросилась открывать дверь. Девочки собирались быстро. Лера сообщила о Мусиной болезни. — Нужно что-то придумать! — заявила она подругам. — Подождем Шурочку, — предложила Катя. — Она вожатая, пусть сама и решает. А то еще обидится. Шура пришла последней. Неторопливо сняв пальто и валенки, она в чулках прошла в комнату и своими умными темными глазами с удивлением оглядела собравшихся девочек. — Что за сбор? Ничего не понимаю. Только что собралась ложиться спать, — вдруг прибегает Сережка, сунул записку, что-то пробурчал и умчался. Развертываю, — оказывается Наде. Звоню ей; говорят, что убежала к Лере. Забежала к Кате — и ее нет, тоже, говорят, у Леры. Ну тут я и заволновалась. — У нас несчастье! — перебила ее Надя.. — Что случилось? — Шура заметила огорченные лица подруг и слегка побледнела. Лера торопливо рассказала о неприятности. — Ну, что теперь делать будем? Ты только подумай, Шурочка!.. — Да… — Шура медленно села и облокотившись на стол задумалась. — Действительно. Вот неудача так неудача. Если бы знали, запретили бы ей есть мороженое. Надо что-то придумать. Кто же у нас может петь? Девочки, словно по команде, повернули головы в сторону беленькой молчаливой Кати. — Придется тебе, Катя, заменить Мусю. — Нет уж, как хотите сердитесь, а петь я не могу! — категорически заявила Катя. — Мне Мария Михайловна запретила выступать. Говорит, что голос у меня «ломается». — Да ведь одну песню только! — Подумай, Катя! — Нет, девочки. Так нельзя! Если Мария Михайловна наложила запрет, то и разговаривать нечего, — остановила подруг Шура. — Может быть, без песен обойдемся? — неуверенно предложила Надя Рюмочкина. — Как это без песен? — заволновалась Лера. — Я не согласна! Из первого звена будут петь, из второго тоже, а у нас ничего не будет? — Чудачка, ведь некому же. Ну, назови кого-нибудь. Может быть, ты возьмешься? — засмеялась Надя. — И возьмусь, и возьмусь, — закипятилась Лера. И вдруг испугалась. — Если бы я умела петь, то обязательно бы выступила, — добавила она, густо краснея. — Что если тебе на самом деле попробовать? — предложила Шура. Девочки переглянулись. — А что если… правда… почему нет? — вслух рассуждала Шура. — Ты ведь в хоре поешь. И голос у тебя неплохой. Значит и одна сумеешь спеть. Правда ведь, девочки? И напрасно она боится! Девочки выжидающе смотрели на Леру. — Попробуй, Лерочка, — настаивала Шура. — Давай, вот сейчас и попробуем! Если ничего не выйдет, тогда уж… — Шура развела руками. — Лера, не стесняйся! Здесь все свои собрались. — Только все вместе сначала… Хорошо? — Заволновалась Лера. — Ну, конечно, все вместе. Начинаем. Внимание! — Шура взмахнула рукой. Девочки тихо запели. Постепенно под пристальным взглядом звеньевой они одна за другой замолкали. — А ты, Лера, не переставай, пой за мной… Видишь, начинает получаться, — подбадривала Шура. Урок пения длился долго. Под конец все же добились, что Лера самостоятельно пропела одну из песен. — Вот и хорошо! Очень хорошо получилось! А ты боялась!.. — Так ведь тут все свои, а там… — запротестовала Лера. — Ты, когда выйдешь на сцену, смотри на нас, — посоветовала Надя. — Правильно! И не думай, что ты поешь, — поддержала Шура. — Завтра опять придем и повторим. Выйдя на улицу, Шура сказала подругам: — По-моему, Лера прекрасно споет вместо Муськи. У нее… ну как бы это сказать?.. сила воли есть! И характер у нее беспокойный: если что задумает, доведет до конца… * * * Следующие два дня были для Сережи самыми тяжелыми в его девятилетней жизни. Он не знал, куда спрятаться от сестры. Едва мама уходила на работу, как Лера усаживала его на диван. — Сиди смирно, смотри прямо на меня, — строго приказывала она, вытягиваясь на цыпочках: — Если плохо, скажи сразу… Бедный Сережа таращил глаза, вздыхал, поеживаясь на месте, и слушал… Пению сестры не предвиделось конца. Лера упорно повторяла песню по нескольку раз. Напрасно Сережа прикладывал ко лбу ладонь и притворно жаловался на головную боль, напрасно ребята стучались в дверь, вызывая его во двор, — сестра была неумолима. И отпускала она Сережу только под вечер, когда приходили подруги. Тогда Сережа срывался с места и опрометью мчался во двор, к ребятам… Все мученья кончились на третий день. — Сегодня, Сереженька, мы с тобой пойдем к нам на вечер, — неожиданно объявила Лера после обеда.