Бастиан понял, что Атрей имел в виду его очередное воспоминание, но не хотел об этом думать и заснул, предвкушая радость. Наутро он проснулся от громких восклицаний: — Боже мой, вы только посмотрите! Даже моя кобыла смеется! Рыцари стояли у выхода из пещеры, Атрей с ними. Он один не смеялся. Бастиан встал, подошел к ним и тут увидел, что вся котловина наполнена порхающими комичными существами — с крыльями, как у мотыльков. Они были разряжены, как клоуны. Клетчатые, цветастые и полосатые лохмотья на них — все не по размеру: либо слишком тесные, либо слишком просторные, и все держалось на честном слове. Перепачканы были даже крылья. Двух одинаковых не было среди них, клоунские лица размалеваны, носы картошкой, рты до ушей. На одних цилиндры, на других колпаки, у третьих торчит рыжий клок волос, четвертые лысые. Многие сидели и висели на башне из серебряной филиграни, прыгали, раскачивались и кувыркались, что-нибудь расшатывая при этом. Бастиан выбежал к ним. — Эй, вы там! — закричал он снизу вверх. — Прекратите сейчас же! Вы не смеете! Существа прекратили возню и посмотрели на него сверху вниз. Один из них, на самой макушке, спросил: — Что он сказал? И другой, пониже, передал ему: — Эта штучка тут говорит, мы не смеем. — Почему он говорит, мы не смеем? — спросил третий. — Потому что вы не можете так просто все ломать! — кричал Бастиан. — Этот тут говорит, мы не можем все ломать, — сообщил первый клоунский мотылек остальным. — Нет, мы можем! Башня раскачивалась и трещала. — Что вы делаете! — кричал Бастиан, не зная, то ли ему сердиться, то ли смеяться, уж больно комичны были эти существа. — Этот здесь, — повернулся первый мотылек к своим товарищам, — спрашивает, что мы делаем. — А что, собственно, мы делаем? — поинтересовался другой. — Мы забавляемся! — объяснил третий. И они понеслись, хохоча, в бешеной пляске. — Мы забавляемся! — крикнул Бастиану первый мотылек, чуть не захлебываясь от смеха. — Но башня обрушится, если вы не перестанете! — кричал Бастиан. — Этот здесь говорит, — сообщил первый мотылек остальным, — что башня обрушится. — Ну и что? — сказал другой. И первый крикнул вниз: — Ну и что? Бастиан растерялся и пока подыскивал подходящий ответ, все клоунские мотыльки закружились в хороводе, держа друг друга не за руки, а за что придется: за ноги, за воротник, иные вверх ногами, и все хохотали, и смотреть на это без смеха было невозможно. — Но вы не смеете этого делать! — кричал Бастиан, борясь со смехом. — Это работа ахараев! — Этот там, — снова повернулся первый клоун к компании, — говорит, мы не смеем. — Мы смеем всё, — закричал другой и кувыркнулся в воздухе, — мы смеем всё, что нам не запрещено. А кто нам что запретит? Ведь мы же озорники! — Я! — ответил Бастиан. — Этот там, — сказал первый мотылек другим, — говорит: я! — Как это ты? — удивились остальные. — Ты нам ничего не говорил. — Да не я! — объяснил первый. — Этот там говорит: он. — Почему этот там говорит «он»? — интересовались другие. — И на кого это он говорит «он»? — Эй, на кого ты говоришь «он»? — крикнул первый. — Я сказал не «он», — кричал Бастиан, наполовину сердясь, наполовину смеясь, — я сказал, я запрещаю вам разваливать башню! — Он запрещает нам, — объяснил первый мотылек остальным, — разваливать башню. — Кто? — спросили вновь прибывшие. — Вон та штучка там, — ответили остальные. И вновь прибывшие сказали: — А мы не знаем этого там. Кто это такой вообще? Первый крикнул: — Эй, ты там! Кто ты такой вообще? — Я не «эй, ты там»! — теперь уже по-настоящему рассердился Бастиан. — Я Бастиан Балтазар Букс и сделал из вас озорников, чтобы вы больше не страдали и не плакали. Еще сегодня ночью вы были ахараи. Вы могли бы оказать побольше почтения вашему благодетелю! Все клоунские мотыльки разом прекратили роиться и плясать. Они повернули взгляды к Бастиану. Воцарилась тишина. — Что этот там сказал? — прошептал самый дальний мотылек, но тот, что был с ним рядом, ударил его по шляпе так, что шляпа наехала на нос и на уши. «Тс-с-с!» — зашипели остальные. — Не мог бы ты еще раз медленно и отчетливо повторить это? — попросил первый мотылек подчеркнуто вежливо. — Я ваш благодетель! — громко сказал Бастиан. Сразу же после этого рой клоунских мотыльков пришел в бурное оживление, все передавали услышанное друг другу, смешавшись в один клубок и крича в ухо соседу: — Слыхали? Видали? Понятно? Он наш блюго-датель! Его зовут Настибан Балтебукс! Нет, его зовут Буксиан Детоблагель! Чепуха, его зовут Бастиблаг Буксидетель! Нет, Балдриан Хикс! Шлякс! Бабельтран Блеготодель! Никс! Флакс! Трюкс! Вся компания взвихрилась от восторга. Они трясли друг другу руки, хлопали по шапкам, били по плечам и по животам, поднимая тучи пыли. — Мы счастливчики! — орали они. — Да здравствует наш Бастидетель Сансибар Буксиблаг! И, продолжая шуметь и хохотать, вся толпа поднялась в воздух и полетела прочь. Шум постепенно стих. Бастиан стоял и не мог вспомнить, как его зовут на самом деле. Теперь он уже не был уверен, что правильно поступил с ахараями. Глава XIX СПУТНИКИ тренняя дорога податливо стелилась под копытами коней. Дождь кончился, выглянуло солнце. Рыцари смеялись, озорничали и пускались наперегонки. Только Бастиан ехал на своей Йихе молча, погруженный в себя. Атрей, улетая с Фухуром на разведку, заметил, как подавлен Бастиан. Он спросил везучего дракона, чем бы им развеселить друга. — Это очень просто: не покататься ли ему верхом на мне? Так и сделали. — Бастиан, не дашь ли ты мне прокатиться на твоей Йихе? — попросил Атрей, вернувшись к всадникам. — Если, конечно, тебе не жалко. А я передам тебе пока Фухура, а? — Это правда, Фухур, ты не против? — Бастиан покраснел от радости. — Конечно, великий султан! — прогремел дракон и подмигнул рубиновым глазом. — Садись и держись крепче!