Тот вечер Бастиан провел с Граограманом на его черной плите. Он принес сюда ужин, заново приготовленный невидимыми волшебными руками, и ел подле Граограмана. Когда свет люстр стал меркнуть, а потом запульсировал, постепенно угасая, он встал и обнял шею льва. Грива уже была каменная, холодная, как застывшая лава. И снова повторился вчерашний грохот и гром, но Бастиан уже не испугался. Ночью он вышел наружу и долго любовался беззвучным ростом леса. Потом вернулся в пещеру, улегся между лапами льва и заснул. Еще много дней и ночей он оставался у Граограмана, и они проводили долгие часы в бешеной скачке по пустыне и в диких играх. Бастиан прятался в дюнах, но Граограман всегда находил его. Они бегали наперегонки, и Граограман, конечно, побеждал. Они боролись — и уж тут Бастиан был ему равным соперником. Однажды, вдоволь навозившись и еле переводя дух, Бастиан спросил: — А можно, я останусь здесь навсегда? — Нет, господин. Здесь только Перелин и Гоаб, здесь ничего не происходит. А тебе нужны события. — Но я не могу уйти: пустыня слишком велика, а ты не вывезешь меня за ее пределы, потому что носишь ее с собой. — Тебя могут вывести отсюда твои желания. Недостижимо для тебя лишь место, куда ты не захочешь. Только такое значение имеют в Фантазии слова «близко» и «далеко». Но недостаточно хотеть уйти ОТКУДА-ТО, надо стремиться КУДА-ТО. — А я не хочу уходить отсюда, — отвечал Бастиан. — Ты должен найти свое следующее желание, — сурово сказал Граограман. — И тогда ты сможешь уйти через Храм Тысячи Дверей. Так называется место, которое ведет куда угодно. И откуда угодно оно достижимо. Никто, однако, не видел его снаружи, потому что у него нет наружности. А его внутренность состоит из лабиринта дверей. И какая-нибудь обязательно выведет тебя туда, куда ты стремишься. — Но как войти в этот храм, если снаружи к нему не приблизиться? — Любая дверь, — продолжал лев, — даже самая обыкновенная дверь сарая или кухни, даже дверца шкафа может в какой-то момент ввести в храм. Но едва этот миг минет, она снова становится обыкновенной дверью, как была. Поэтому никто не может дважды пройти в одну и ту же дверь. И возвращения там не бывает. — Но, очутившись там, — спросил Бастиан, — как выбраться наружу? — Это не так просто, как в обычных домах. Из Храма Тысячи Дверей может вывести только желание ПРИЙТИ КУДА-ТО. У кого нет этого желания, тот будет блуждать по храму до тех пор, пока оно не появится. — И как же найти входную дверь? — Этого тоже надо захотеть. — Очень странно, — размышлял Бастиан вслух, — что нельзя запросто пожелать, чего хочешь. Откуда в нас возникают желания? И что это такое вообще — желание? Граограман поглядел на мальчика долгим взглядом, но не ответил. Бастиан показал ему надпись на обороте амулета: — Что бы это могло означать? «Делай что хочешь», ведь это означает, что можно делать все, что заблагорассудится, ведь так? Морда Граограмана вдруг стала устрашающе строгой, даже грозной, и глаза его запылали. — Нет, — проревел он. — Это означает, что ты должен исполнять только твою ИСТИННУЮ ВОЛЮ. Труднее этого нет ничего. — Мою истинную волю? — повторил Бастиан. — Но что это такое? — Это твоя глубочайшая тайна, которая спрятана от тебя самого. — Но как я могу ее обнаружить? — Идя по пути желаний, от одного к другому — до самого последнего. Этот путь и приведет тебя к твоей истинной воле. — Но мне это вовсе не кажется таким уж трудным, — Бастиан пожал плечами. — Это самый опасный из всех путей. Он требует внимания и полной искренности, и нет другого пути, на котором так легко заблудиться. — Ты хочешь сказать, легко заблудиться, если не все желания будут хорошими? — допытывался Бастиан. Лев ударил хвостом по песку и оскалился, из глаз посыпались искры. Бастиан невольно сжался, не зная, чем так рассердил его. — Что ты можешь знать о том, что ХОРОШО и что ПЛОХО? Что ты можешь знать о том, что такое ЖЕЛАНИЕ? Бастиан долго думал над словами Цветной Погибели. Но лишь по прошествии многих событий он понял их смысл. Желания мужества и отваги, исполнившись, отняли у него воспоминание о былой трусости. Теперь Бастиан чувствовал, как в нем нарастает новое желание. Он больше не хотел быть один. Ведь с Граограманом он был в известном смысле одинок. Ему хотелось показать свои способности перед другими. Чтобы им любовались и восхищались. И однажды ночью он вдруг почувствовал, что сегодня в последний раз видит цветение Перелина. Он вернулся в могильную пещеру Граограмана и сел в темноте на ступени. Он не мог бы сказать определенно, чего ждет, но знал, что в эту ночь он не может лечь спать. Он задремал немного, но вдруг резко встрепенулся, будто его окликнули. Дверь в его комнату приоткрылась. Из щели падала полоска красноватого света. Бастиан поднялся. Не превратилась ли эта дверь на миг в одну из дверей Храма? Он приблизился и остановился в нерешительности. Но дверь стала медленно закрываться. Еще миг — и все! Он обернулся к Граограману… — Я еще вернусь! — крикнул он и скользнул в дверь, которая тотчас закрылась за ним. Бастиан не знал, что не сможет сдержать свое обещание. Много позже по его поручению сюда придет другой человек, но это уже совсем другая история, и мы ее расскажем как-нибудь в другой раз. Глава XVI СЕРЕБРЯНЫЙ ГОРОД АМАРГАНТ озовый свет волнами пробегал по полу и стенам комнаты. Она была шестиугольная, как ячейка пчелиных сот. В каждой второй стене была дверь, остальные три расписаны сказочными ландшафтами. Через одну из трех дверей Бастиан вошел сюда, две другие вели налево и направо. Двери были одинаковой формы, только левая черная, а правая белая. Бастиан выбрал белую. В следующей комнате горел желтоватый свет. Стены располагались в том же порядке, картины изображали какие-то приборы и инструменты. Обе двери, ведущие дальше, по цвету оказались одинаковы, но левая была высокая и узкая, а правая низкая и широкая. Бастиан прошел в левую. Комната, где он очутился теперь, тоже была шестиугольная, но освещенная голубым, а на стенах были выписаны иероглифы. Здесь двери различались материалом: одна деревянная, другая железная… Невозможно описать все комнаты, которые миновал Бастиан, странствуя по Храму Тысячи Дверей. Были двери, похожие на замочную скважину и на вход в пещеру, были золотые и ржавые, кованые и кожаные, бумажные и пряничные, одни открывались, как задвижки, другие — как западня, а третьи даже застегивались на пуговицы. И всегда обе двери имели что-то общее — форму, цвет, материал, — но чем-то и основательно различались. Каждый выбор, сделанный Бастианом, приводил его к другому выбору, из двух вариантов следовало выбрать один. Но Бастиан продолжал оставаться внутри храма, так как не знал, куда хочет. Потому и не мог решить, какую выбрать дверь: стеклянную или плетенную из лыка. Он как раз находился в комнате с зеленым светом, стены были расписаны облаками, левая дверь сверкала перламутром, а правая матово поблескивала черным эбонитом. И вдруг он понял, чего хочет: встретить Атрея! Перламутровая дверь напомнила ему про везучего дракона счастья, и Бастиан шагнул в нее. В следующей комнате одна из дверей была сплетена из травы, а вторая из железных прутьев. Бастиан выбрал травяную, подумав о родине Атрея, Травяном море. Дальше одна дверь была из кожи, а другая из бумаги, Бастиан прошел через кожаную и снова очутился перед двумя дверьми, и тут ему пришлось поломать голову. Одна была пурпурно-красная, другая оливково-зеленая. Атрей был зеленокожим, но плащ носил из шерсти пурпурного буйвола. На оливково-зеленой двери белой краской были нарисованы простые узоры — наверное, такие были у Атрея на лбу и на щеках, когда старый Сайрон впервые увидел его. Те же самые знаки виднелись и на пурпурной двери, но Бастиан не знал, были ли они на плаще Атрея, и задумался. Какой путь выбрать? Неверная дорога приведет его к кому-нибудь другому, но не к Атрею. Бастиан решился, открыл оливковую дверь — и очутился на воле! К его удивлению, он вышел не в Травяное море, а в светлый лес. Воздух был наполнен птичьим пением. Бастиан обернулся и увидел, как за ним закрывается дверь маленькой лесной часовни. Видимо, на миг она стала выходом из Храма Тысячи Дверей. Бастиан снова открыл ее, но увидел за нею только тесное, узкое помещение часовенки. Бастиан пошел по лесу, не сомневаясь теперь, что рано или поздно встретит Атрея. Вскоре он увидел на полянке прекрасную даму в окружении рыцарей. Перед ними была расстелена скатерть с едой, мужчины беззаботно беседовали, а дама играла на лютне. В отдалении паслись их оседланные кони. Бастиан вышел к ним, спрятав под рубашку АУРИН, чтобы не вызывать лишних церемоний. Рыцари поднялись ему навстречу и вежливо поклонились, приняв его, очевидно, за восточного принца. Прекрасная дама с улыбкой склонила голову, продолжая пощипывать свой инструмент. Один из рыцарей был особенно хорош собою, с белокурыми локонами до плеч. — Я — герой Хинрек, — представился он, — эта дама — принцесса Огламар, а эти господа — мои друзья Хикрион, Хисбальд и Хидорн. — Я пока не могу назвать своего имени, — почему-то сказал Бастиан. — Ах, обет? — предположила принцесса Огламар немного насмешливо. — Такой юный и уже дал обет? — Вы, конечно, прибыли издалека? — осведомился герой Хинрек. — Да, очень. — Вы, видимо, принц? — принцесса благосклонно оглядела его. — Этого я тоже не могу пока сказать, — ответил Бастиан.