Меня иногда, Но видеть — не видел Никто никогда. Ведь я не имела Ни ног и ни рук, И все мое тело — Блуждающий звук. — Значит, ты невидимка? — спросил он. Но не получил ответа и вспомнил, что должен спрашивать в рифму. «Слышать голос тишины — вот зачем стихи нужны!» — понял он, уже не замечая, что и думать стал стихами. А раньше Атрей совсем не представлял, зачем это надо «ходить на одной ноге да еще приплясывать через каждые четыре шага». Так говорил о стихах один седобородый старец, случайно зашедший однажды в страну зеленокожих охотников… Но это совсем другая история, и мы ее расскажем как-нибудь в другой раз. Дай еще один ответ, Верно понял я иль нет, Ты живешь, пока поешь, Замолчишь — и ты умрешь? Послышался тихий звон, который должен был означать смех или всхлипы, и потом голос пропел: Да, я голос тишины. Только тот меня и слышит, Кто слова стихами пишет. Над просторами страны Я к нему тогда лечу… Я живу, пока звучу. Атрей дивился и следовал за голосом, плутая между колонн. Пока он готовил новый вопрос, голос продолжал петь: Закончится песня, а жизнь еще длится Лишь только у тех, кто имеет тела. Ничто приближается, плохи дела. Закончится песня — и жизнь прекратится. И снова послышался всхлип, и Атрей, не понимая, почему Уиулала плачет, спросил: До сих пор я не пойму: Ты прекрасна, ты поешь. Непонятно, почему Ты исчезнешь, ты умрешь? И снова отозвалось в гулком пространстве колоннады: Не призналась, не сказала бы, Я всего лишь песня жалобы. Я бы пела — ты б жалел… Но тебя ждет много дел. Так что спрашивай скорей, Что ты хочешь знать, Атрей? Голос затухал где-то между колоннами, и Атрей, потеряв его, стал вертеть головой, прислушиваясь. Какое-то время было тихо, потом снова послышалась песня, стремительно приближаясь, и почти нетерпеливо прозвучало: Говори! Я лишь ответ! Без вопроса песни нет. Атрей пожал плечами и крикнул ей: Ты поешь, а то молчишь… Но куда ты так спешишь? И голос пропел: Повелительница наша С каждым часом все больней.