Лера, хлопая ресницами, повернулась к Тимофею: — Что ты молчишь? Скажи что-нибудь… Зина, что ты думаешь? — Я уверена, что он женат, и надеялась, что Тима признался тебе в этом. Поэтому я его и спрашивала, сказал ли он тебе и не дурит ли он тебе голову? А теперь уж и не знаю, что и думать… Может, ты и есть Юра, вошедший ко мне в доверие через Леру? — Вот теперь точно слышу бред! У меня, между прочим, родители есть, можете провести генетическую экспертизу для достоверности. — А твои странности? — не сдавалась Зинаида под недоуменный взгляд своей подруги. — Это все можно объяснить… у меня есть тайна, я не хотел говорить сейчас об этом, но, видимо, придется. — Ха! — хохотнул Артур. — Если копнуть, то у всех есть свой «скелет в шкафу». — Я не Тимофей, — грустно сказал Тима, — я и есть продюсер Савелий Листопад. Я спонсировал все фильмы с твоим участием, Лера. Я всегда любил тебя, но не хотел, чтобы ты узнала, что я богат, я хотел, чтобы ты оценила и полюбила меня как человека. Конечно, я, как влюбленный человек, не могу быть по отношению к тебе объективен, но мне повезло, что моя муза — талантливая актриса. — Савелий Листопад — ты?! — протянула Лера. — Ты скрывал свое имя и проверял меня?! Да я с тобой вообще разговаривать не буду! — Раньше тебе нравились миллионеры, — отметил Савелий, он же Тимофей. — Раньше я не была влюблена в своего агента, который все построил на лжи. — Не ссорьтесь, — прервала их Зина и обратила свой взгляд на Рафика. — А ты что молчишь? Кстати, такое невозможно придумать, то, что ты рассказал, можно только знать. И ты сам признался, что ты из интерната. Так не ты ли и есть этот обиженный человек? Рафик снова снял очки и снова стал усиленно протирать стекла, что выдавало его волнение. — Я догадывался, что ты и меня заподозришь, сам нарвался… — Вот именно! — Знаешь… а мне ведь нечем тебе доказать, что я не твой сводный брат… Просто ты должна чувствовать своей женской интуицией, что я не способен причинить тебе вред. Это должен быть знакомый тебе человек, но не друг… — Дима!! — вдруг вскрикнула Лера, и все вздрогнули. — Какой Дима? — не поняла Зина. — Почему ты думаешь, что это он?! — Да я ничего не думаю, я его вижу! Этот хлыщ здоровается с этим толстым барином за руку. Ничего себе расклад! А я и не знала, что они знакомы. — Лера, не отрываясь от щели в стене, наблюдала за мужчинами. Все невольно прильнули к щелям. — Отец… — прошептала Маша, хватаясь руками за шершавые доски. — Ты что, Машенька? — Обняла ее за плечи Зина. — Я сошла с ума, — ответила девочка. — Ты просто переутомилась, все будет хорошо, — успокоила ее Зинаида, переглядываясь с Артуром. — Мой отец здорово пил, да и бил нас с мамой… Маму давно лишили родительских прав, а отец вообще озверел… Последнее время он куда-то пропал, честно говоря, мне все равно, что с ним случилось… И вот он здесь… это невероятно, он так хорошо выглядит, словно это он и не он… — Ты говоришь об этом мужчине в голубой рубашке? — спросила Лера, имея в виду Дмитрия, с которым встречалась в последнее время. — Да, о нем… — А я ведь его тоже знаю, — Рафик сощурил свои темные глаза в узкие щелки, — только сейчас вспомнил… — Ага, а до этого у тебя был провал, — съязвила Валерия. — Нет, до этого я просто думал о другом. Ты же знаешь мою психику, по мне хоть война, я думаю только об одном и дохожу в этом до совершенства. Так вот, этого господина в голубой рубашке… — Диму, — сказала Лера. — Степана, — возразила Маша. — Неважно… я видел его в кино, в каком-то немецком сериале, в роли полицейского, и звали этого актера Тони Лимбман. — Этого не может быть! — уверенно заявила Лера. — С Тони Лимбманом я должна была играть в одном сериале, но я так с ним и не встретилась, так как его убили в первый же день прибытия в Россию, в квартире Зины, а убийцу так и не нашли… — Это мой отец, только он какой-то не такой… — не сдавалась Маша. — А что ты знаешь о своем отце? — спросил Рафик Машу. — Пьяница… не мог жить в семье, потому что у самого в детстве не было семьи, так он говорил, — сказала Маша, теребя край футболки пальцами с обгрызенными ногтями. — А может, это и не Дима, и не Степан, и не Тони, а мой Юра? — спросила Зина с издевкой в голосе. — Скорее всего, — совершенно спокойно и серьезно ответил Рафик, — твои родители усыновили мальчика из двойни, потом сделали с ним то, что сделали. Мальчик, не знаю какими путями, оказался за границей, где стал артистом, а потом поехал мстить. Возможно, психотерапевт Кокор имел встречу с ним и хотел откупиться сведениями о наличии брата-близнеца. Но это его не остановило. Тони Лимбман должен был умереть, чтобы Юра смог спокойно творить свои преступные дела. Тони Лимбман жил только надеждой на месть, и уже ничто не могло его остановить. А брат-близнец подвернулся очень кстати. Думаю, что в квартире Зинаиды окончил свою жизнь твой отец, Маша, не знаю, огорчит тебя это или нет. С чужими документами и подпорченным лицом на всякий случай. Потом Юра втирается в доверие к Лере, прекрасно играя свою роль, инсценирует похищение свое и Лерино, для того, чтобы вызвать Зину на контакт. Ему помешал Артур, но Юру это заводит, и он начинает свою игру, оставляя тебя на закуску. Убивают твою мачеху, так как родителям Зины «повезло», они умерли раньше. А бандита, прикинувшегося «поклонником» любимой актрисы, он просто подкупил. Думаю, что если на него нажать, он подтвердит мои слова. — Ты знаешь, а я уже начала тебе верить… ты так гладко говоришь, — проговорила Зина. — Что только этот Лжедмитрий делает здесь? Федор тоже с ним заодно, и он захлопнул клетку с интересующими Юру людьми? Но ведь я попала сюда случайно… — А на этот вопрос, пожалуй, отвечу я… — прокашлялся Артур, — этот господин и есть покупатель наркотиков… Так что не знаю, Зина, является ли он твоим несостоявшимся братом или нет, но то, что он бандит, это точно. — Я словно в страшном сне, — прошептала Зина, прижимая к себе дрожащую Машу, шепчущую: — Как же он похож на моего отца… — А я словно в дурацком сериале, — надулась Валерия, — где все мужчины использовали меня в своих целях… — Думаешь, этот зверь не знает, что я здесь? — прошипела Зина и что есть силы закричала: — Юра, я здесь!!! Она принялась кричать и колотиться о дверь и расшиблась бы в кровь, если бы ее не оттащили Артур и Тимофей. Дверь открылась. — Выходите! — крикнул им какой-то грубый голос. Они вышли наружу. Несколько охранников с оружием стояли по бокам от двери, а напротив пленников — улыбающийся человек в голубой рубашке и хмурый Федор. — Мой улов, от которого следует избавиться, — пояснил Федя своему гостю. — Дима? — осторожно спросила хорошо поставленным голосом Лера. — Привет, похотливая актрисулька, — кивнул ей «Дима». — Ну, ты! — выдвинулся Тима, но был остановлен выстрелом под ноги. Лера закричала и кинулась к нему на грудь. — Стоять на месте, червяки! — сплюнул на землю Федор, наслаждавшийся полным контролем над ситуацией и своей властью. — Кто-то из вас кричал другое имя, — с кривой усмешкой сказал «Дима». Зина сделала шаг вперед и дрожащим голосом проговорила: — Юра?.. Не может быть… — Что, сестренка? Скажешь, что скучала по братику? Может, вспомнишь, как мы катались на качелях, как я играл с тобой и пел колыбельные? Зина закрыла лицо руками, пошатнувшись. — Мы похоронили тебя… я была слишком мала и ничего не помню… — Зато я помню все! — жестко сказал Юрий. — Как я, маленький мальчик, начинал свою жизнь с обретения семьи, это было для меня счастьем. Тебе не понять этого чувства. А я ведь радовался твоему рождению, радовался новому члену своей семьи. Если бы я знал тогда, что твое рождение станет моим концом. Я потерял любовь, понимаешь? Я не обрел ее больше никогда. Меня выбросили, как ненужную вещь, у твоих родителей родились свои дочь и сын, и я — чужой кукушонок — стал не нужен. Вот так вот, Зина! — Юрий перевел дух и под всеобщее молчание продолжил: — А дальше начался ад, по-другому не скажешь. Знаешь ли ты, любимая сестренка, каково оказаться здоровому человеку в психушке? Нет, не взрослому человеку, а маленькому, никому не нужному ребенку… Нет, Зина, ты не можешь этого знать, и какой бы смерти я тебя ни подверг, тебе этого будет мало! — Я не одобряю поступок своих родителей. — Она проглотила ком в горле. — Да что ты?! Но это уже ничего не изменит ни в моей судьбе, ни в твоей. Знаешь ли ты, что такое лежать привязанным в кровати месяцами до пролежней с капельницами в венах? Доктор, взявший взятку, не хотел погореть при проверке и старательно делал из меня умалишенного, они это умеют, поверь мне. Как ты думаешь, любимая младшая сестренка, им это удалось? — засмеялся Юрий явно не нормальным смехом. — Знаешь, что такое психотропные препараты в таких дозировках, что не помнишь, как тебя зовут? Знаешь, что такое судорожные средства, когда тело извивается так, что рвутся мышцы? А слышала ли ты, Зина, про электрошок? Добрый доктор назначал мне эту процедуру неоднократно. Представляешь теперь, что испытал маленький мальчик, так жестоко кинутый своими родителями? — Прости… — прошептала Зина. — И это все? — взревел Юрий так, что Федор содрогнулся, не говоря о других присутствующих. — В чем ты обвиняешь меня? Что я родилась? Юра, я бы никогда не поступила так ни с тобой, ни с кем другим. Я любила тебя! А родители? Что они? Они наказаны… наказаны смертью Дениски, смертью матери, алкоголизмом и непутевой жизнью отца. — Ни одно наказание не покроет то, что вынес я. Мне повезло потом… Меня усыновили немцы, как больного ребенка… Каково же было их удивление в Германии, когда обнаружилось, что я здоров. Но уроки нашей «психушки» не прошли даром, не переживай. Бессонные ночи, нервные срывы и эпилептические припадки — это то, чем наградила меня Россия. — Ты мог остановиться… — Не мог, Зина! Никакие блага в мире не смогли бы вычеркнуть из моей памяти ту несправедливость. Я стал неплохим актером и прославился в Германии, но я всем пожертвовал бы ради этого выстраданного чувства возмездия. Я не знаю, как ты узнала, кто я, да это и неважно. Я хотел истребить вас всех, всех, кто имел отношение к твоей жизни и моей судьбе. Так что можешь не лить слезы, Зина, умрут и твоя подруга, и этот смазливый тип, на которого ты запала, и твои друзья. Так же, как умерли психотерапевт и твоя никчемная мачеха. Тебе было больно? Боюсь, что не так, как мне… лежащему голышом в карцере… Ну да ладно! — Юра махнул рукой. — Конечно, я мог бы заключить тебя в объятия и воссоединиться со своей любимой сестренкой, но… не могу, извини… Юра вытащил пистолет и стал проверять в нем наличие патронов.