– Э! – ответил самбо. – Положим, они клячи, но их двое, и вороная устанет гораздо быстрее. – Э, я уверен в этом. – Наконец, дружище Пепе, нам не стоит испытывать судьбу. Надо организовать это как-то полегче. Попробуем, Пепе? – Надеюсь, Мануэль! – Охотник на бизонов наверняка в пещере: это единственное место, где он может скрываться и где солдаты никогда его не поймают, потому что они способны только прогуливаться по городу. Туда им ни за что не взобраться. Несмотря на множество шпионов, Карлос выезжает и приезжает как ни в чем не бывало. Вероятно, и следы его направлены к пещере, где он, без сомнения, скрывается вместе со своим конем. Но в какое время он бывает там? Вот что нам неизвестно. – Это правда. Если бы мы знали, когда он выходит и когда приходит! – Мы можем без малейшего затруднения это узнать. Устроим ему засаду. – Должно быть, он днем сидит в пещере. – И я тоже так думаю, Пепе. Ясно, что он выходит по ночам и является, конечно, не к себе домой, а где-нибудь в окрестностях встречается с Антонио. Белоголовый не так прост, чтобы назначить ему свидание в пещере! Он сам выходит к нему. – А если бы нам выследить Антонио? – Из этого мало проку, Пепе, потому что нам бы пришлось драться с двумя. Да и метис мой приятель, которому я не желал бы зла. И не надо его убивать. Люди тоже зла на него не держат. Пусть сами его убивают. Займемся одним лишь Карлосом и будем иметь в виду, что выгоднее захватить его живьем, нежели убить: комендант и капитан желают доставить себе удовольствие присутствовать при его казни. Кроме того, зачем выслеживать Антонио, если мы знаем, где он сам. Вот если бы не знали, тогда другое дело. – Я что-то не припомню хорошенько этой пещеры, Мануэль: можно ли к ней подойти среди белого дня? – Не ближе как на милю, разумеется, если он спит. Но в какое время он может спать? Вот что ты скажи мне, Пепе. – Ну, а если он не спит? – Тогда, увидев, как мы войдем в ущелье, он может вскочить в седло, выехать на равнину, и мы дня три будем гоняться за ним и искать, если еще и отыщем. – Так вот же что я придумал, Мануэль: воспользовавшись ночью, приблизимся к ущелью и устроим засаду, а когда покажется Карлос, пошлем ему пулю в лоб. – Эх ты, Пепе, к чему же нам терять половину награды, убивая неприятеля, или рисковать потерей всего, если как-нибудь промахнемся в темноте! Постараемся взять живьем и только живьем! – Если так, – ответил самбо, – то мне пришла в голову другая мысль: дадим возможность Карлосу свободно выйти из ущелья, а когда он отъедет подальше, проберемся прямо в пещеру и подождем его возвращения. Что ты скажешь на это, Мануэль? – Умно придумано. Действительно, самое лучшее средство поймать его – это пробраться в пещеру, воспользовавшись его отсутствием. Солнце заходит, и нам пора отправляться. Пора! Поехали! – Идем! Охотники сели на лошадей и направились к берегу Пекоса. В этом месте не было брода, но они и не нуждались в нем, потому что, не задумавшись, заставили лошадей войти в воду и переплыли через реку, сопровождаемые своими собаками. Вода текла с них ручьями. Вечер был холодный, но охотники одинаково спокойно переносили и зной, и холод. Не замечая мокрой одежды, они направились к высотам Льяно Эстакадо, в которые упиралась долина, повернули вправо и поехали у подошвы утесов. Проскакав две-три мили вдоль каменной стены, они через полчаса достигли отрога, выходившего в долину. Он постепенно понижался по мере удаления от горной цепи и примыкал к обломкам скал и отдельным утесам, стоявшим близко друг возле друга. Здесь не было деревьев, но многочисленные темные камни придавали этому месту какой-то взъерошенный вид. В этих скалистых промежутках легко мог бы скрываться целый отряд всадников с лошадьми. Сюда и направился мулат. Оконечности этих утесов составляли северную стену ущелья, и такие же точно тянулись и по южной. Это ущелье врезалось в скалу, а оттуда вверх, на плоскогорье, вела крутая тропа. Это и было то самое ущелье, где были убиты быки дона Хуана, кости которых белели еще на дне, обглоданные волками, медведями и коршунами. Охотники достигли цели путешествия. Они остановились, провели своих лошадей между скалами, крепко привязали их и взошли на мыс, нависший над ущельем. Отсюда открывался вид на вход в ущелье. Из ущелья невозможно выйти иначе, как посредством узкого прохода, с которого мулат и самбо не спускали глаз, ибо имели основание думать, что Карлос жил в пещере, находившейся в ущелье, оставлял ее только ночью и отправлялся в окрестности колонии – отсюда до его ранчо всего миль десять, – куда Антонио приносил ему и съестные припасы, и новости из Сан-Ильдефонсо. Они намеривались дождаться, пока Карлос покинет пещеру, проникнуть в нее и захватить его, когда он возвратится в свое убежище. План этот давно уже был задуман Мануэлем, гораздо раньше, чем до него додумался самбо. Их надежды были основаны на уверенности, что Карлос не догадывается о том, что его выследили и что за ним организована такая погоня. Об этом он не мог узнать ни от кого, а значит, не будет особенно насторожен. Если бы Карлос мог подозревать, что по его следу отправились уже не солдаты гарнизона, он повел бы себя иначе, чем сейчас, когда он опасается именно солдат и скрывается от них. От солдат он легко укроется где-нибудь на Льяно Эстакадо. А охотники – это уже серьезнее. Они даже после неудачной первой попытки схватить его, если уж такое случится, все равно выследят и найдут его, где бы он ни скрывался и куда бы ни убежал. И Мануэль и Пепе были непоколебимо убеждены: белоголовый их здесь не ждет и не узнает о них до тех пор, пока они его не схватят. Они очень рассчитывали на успех. Они, конечно, хорошо подготовились и приняли все меры, которые должны были обеспечить им удачу, если они все продумали правильно: то есть Карлос сейчас в пещере и выйдет из нее ночью. Это уже будет скоро. Солнце село. Осталось ждать недолго. Глава LIII Пещера Как и предполагали охотники, Карлос в тот самый момент находился в пещере, которую избрал себе приютом со времени известного происшествия по тем причинам, которые Мануэль называл приятелю. Это было безопасное, надежное убежище, и находилось оно на незначительном расстоянии от долины и от его друзей. Он легко мог выезжать из ущелья в сумерки и возвращаться в него перед рассветом. Затем ложился спать до вечера. Он не боялся, что здесь его могут выследить солдаты, которых он мог бы, впрочем, увидеть издали, потому что от входа в пещеру почти на милю были видны и ущелье, и его окрестности. Кто бы ни появился с той стороны, Карлос увидел бы его издали. В том случае, если бы отряд вздумал войти в ущелье снизу, из долины, то хоть по обеим сторонам ущелья и высились неприступные утесы, у Карлоса оставалась еще узкая крутая, опасная тропа, ведущая из ущелья вверх, на плоскогорье. Его мустанг мог смело взбираться на эту крутизну, казавшуюся с первого раза недоступной, а выехав на широкий простор Льяно Эстакадо, беглец уже был в безопасности и только посмеялся бы над своими неудачливыми преследователями. Только и можно было подкрасться к нему в сумерки или днем во время отдыха, но и это так мало беспокоило его, как если бы его окружали надежные телохранители. Он доверился бдительности верного стража Бизона, который хотя и был задет копьем в последней схватке на мосту, но раны его были неопасны. Во время сна хозяина разумное животное держалось у входа в пещеру и готово было, завидев издали внизу неприятеля, подать сигнал тревоги. Даже в темноте никто посторонний не мог приблизиться, не возбудив внимания чуткой собаки, которая за несколько сот ярдов почуяла бы незнакомца и предупредила бы хозяина об опасности. Пещера была просторная. В глубине ее прозрачная кристально чистая вода, стекая со скал, сочилась сквозь камни и падала в натуральный бассейн – круглую, как чаша, выемку, – но такой правильной формы, словно он был сделан рукой человека. На самом деле это творение природы, которая и наполнила бассейн замечательной водой. Подобные водоемы не редкость в Мексике, и такие родники ключевой воды есть в пещерах гор Вако и Гваделупы, лежащих гораздо южнее. Нельзя представить себе более удобного убежища для любого беглеца – разбойника, изгнанника, преследуемого законом. В положении Карлоса это было самое подходящее место. Он давно открыл его. Оно было известно охотникам на бизонов и диким индейцам, но ни один колонист долины не решился бы проникнуть в это дикое и пустынное место, к этому темному, мрачному ущелью. Нередко предаваясь в одиночестве весьма грустным и горьким размышлениям, Карлос утешал себя радостью встречи в условном месте с Антонио, который приносил ему новости, рассказывал обо всем, что происходило в долине. Метис прекрасно знал, что за ним могли следить, если бы он постоянно приходил в пещеру (это угадал и коварный Мануэль), и потому его свидания с хозяином происходили всегда далеко отсюда, на берегах Пекоса. Хосефа – его верная помощница – сообщала ему обо всем происходившем в доме дона Амбросио: так она передала ему, что Каталину де Крусес держат взаперти, что Робладо уже выздоравливает после ранения, что два новых, вновь присланных офицера возглавляли отряды, отправляемые на поиски «убийцы». Знал он, что увеличена награда за его голову. Карлос давно уже был уведомлен о самом дотошном надзоре за ранчо, что его чрезвычайно огорчало, потому что он лишен был удовольствия видеться с матерью и сестрой. Он, конечно, догадался, почему Розиту выпустили. Впрочем, он поддерживал с ними почти постоянную связь через Антонио. Наконец, медленное выздоровление Вискарры служило ему на то время порукой в безопасности Розиты, и он надеялся увезти ее раньше, чем полностью закроется рана полковника. Он только ожидал благоприятного случая. Несмотря на все меры, принятые врагами, он надеялся со временем выкрасть и мать, и сестру; но с ним должна была бежать и та, что ему дорога не меньше. А ее охраняют самым строгим образом, не спуская глаз. Ради нее он рисковал каждый день жизнью, проводя одинокие часы в своей пещере, изобретая все новые нереальные, безумно смелые планы. Она под замком, ее сторожат день и ночь. Как же освободить ее? Он размышлял об этом часами в своем убежище. Каталина поклялась, что готова повсюду следовать за ним. Почему же он в ту же минуту не воспользовался ее согласием? Почему они не бежали сразу? Почему медлили? Потеря драгоценной минуты могла надолго задержать осуществление его планов. На долгие месяцы, годы? Или этого не будет никогда? Вот что повлекло за собой промедление. А надзор над любимой с каждым днем становится все строже и строже… Вот что постоянно занимало Карлоса. Его мало волновали злоба врагов, неприязнь жителей долины. Все свое время он посвящал придумыванию способов и средств не личного спасения, а спасения своей любимой. Неудивительно, что Карлос, пребывая в таком состоянии, с нетерпением ожидал ночи, чтобы с лихорадочным трепетом поспешить к Пекосу, на тайную встречу с Антонио. Снова наступила ночь. Выведя мустанга за повод с крутого спуска, тянувшегося от входа в пещеру, Карлос вскочил в седло и поскакал вниз по ущелью. Впереди бежал его Бизон. Глава LIV Поездка Карлоса Охотники, как они и предполагали, дожидались недолго. Небо им благоприятствовало: луна, как они и рассчитывали, светила ярко, только по временам ныряя между пробегавшими по небу густыми облаками. Воздух, чистый и прозрачный, был неподвижен, так что можно было слышать малейший шум, каждый шорох на огромном расстоянии. Притаившись за камнями, Мануэль и Пепе молчали или разговаривали шепотом. Они держали возле себя собак и лошадей, давно уже приученных хранить молчание в случае надобности. Глубокая тишина ночи нарушалась только ревом бурого медведя, лежащего в своей берлоге среди скал, лаем койота и криками филина, козодоя или исполинской летучей мыши. Некоторое время спрятавшиеся охотники улавливали только эти звуки. Осудив на молчание свои языки, охотники тем не менее деятельно упражняли слух и зрение. Они зорко осматривали то долину, то ущелья, обдумывая план атаки. Они предполагали, что вопреки их ожиданиям, охотник на бизонов мог посвятить ночь сну и выйти в течение дня. В таком случае Мануэль решился, пользуясь темнотой, прокрасться к пещере, дождаться белоголового до утра и ранить его из карабина – оружия, которым он владел в совершенстве. Другое предположение было убить или искалечить лошадь, что наверняка позволило бы поймать беглеца. И приятели решили при первом удобном случае расправиться с замечательным животным. Был еще не менее верный и более простой способ убить или захватить Карлоса (если он сейчас в пещере) – привести улан к ущелью и оцепить все выходы. При этом один отряд оставить наверху, у тропы, ведущей из ущелья. Другой отряд тем времени вошел бы в ущелье из долины. А поскольку скалистые стены ущелья почти отвесны, Карлосу путь к бегству был бы отрезан с обоих концов. Конечно, солдатам предстояло обходить очень далеко, затратив целый день, чтобы миновать ущелье; но Вискарра и Робладо не задумались бы над этой потерей ни времени, ни людей, лишь бы достигнуть успеха, и Карлос очутился бы в ловушке между двумя недоступными пропастями. Выгоды этого плана были очевидны обоим охотникам, но он был для них неудобен. Если он и подвергал их меньшей опасности, зато, с другой стороны, они обязаны были разделить с уланами обещанную награду, ведь каждый солдат потребовал бы свою долю награды. А Мануэль и Пепе предпочли рисковать жизнью, но получить большую сумму. Наконец, и по справедливости полная награда полагалась им, потому что они вдвоем благодаря своему опыту и смекалке выследили охотника на бизонов. Через полчаса после того, как они засели за скалой, им послышался стук камней под ногами лошади, доносившийся из ущелья: кто-то приближался к выходу в долину. Осыпалась мелкая галька. Ущельем ехал всадник. – Это он! – прошептал Мануэль. – Наверняка белоголовый. – Ты угадал, – ответил самбо. – Ты не ошибся, когда указал мне на следы первый раз. Он непременно должен жить в пещере, и мы схватим его, когда он возвратится… Карлос! Это он! Не успел Пепе договорить, как показалась луна, и при ее свете охотники увидели вдали всадника и коня. – Брат Мануэль, – прошептал самбо. – Отчего, если он будет проезжать близко, не свалить лошадь, в которую мы сможем выстрелить без промаха. Тогда белоголовый в наших руках. – Нет, Пепе, его не легко захватить и пешего. Он скроется между скалами, будет прятаться там день и ночь, все время будет начеку. Только намучаемся с ним. Будем уже держаться своего старого плана. – Но, Мануэль… – Никаких но! Ты всегда торопишься, дружище Пепе. Имей же хоть раз терпение и смотри, не прячься, не трусь! Вон, гляди! Ответ был, впрочем, в виде утешения самбо, потому что его предложение было неосуществимо, так как всадник не подъезжал на выстрел карабина. Он держался на равном расстоянии от обеих стен ущелья, ядрах в двухстах от того места, где сидели в засаде охотники. Последние оставались неподвижны и уложили собак в небольшую ямку, приказав знаком не двигаться с места. Через несколько минут он оказался против них и действительно не менее чем в двухстах ярдах от них. Ни выстрел из охотничьего ружья Мануэля, ни пуля, посланная Пепе, его бы не достали. Охотники замерли, не думая о стрельбе; они силой удерживают своих собак, гладят их, чтобы утихомирить. Всадник приближался шагом, очень осторожно. Вооружение его сверкало в ярком свете луны, от которого цвет его кожи казался еще белее. Хорошо были видны и статная фигура всадника, и его великолепный конь. – Это он, – прошептал Мануэль. – Видишь ли ты что-то впереди него? – спросил самбо. – Действительно. Проклятие! Это собака. Кстати, редкостная! Я о ней наслышан. Задаст еще нам хлопот! Чтоб ее черт побрал! К счастью, ветер не в ту сторону. Сейчас неопасно. Вот черт! Смотри! В эту минуту всадник остановился и подозрительно взглянул на вершину скалы, за которой прятались охотники. Бизон заворчал, и это обеспокоило его. – Проклятая собака! – повторил мулат. Бизон, несомненно, унюхал бы их, если бы слабый ветерок не дул в противоположную сторону, прямо в лицо охотникам. Они были бы непременно разоблачены. Карлос ничего не услышал, но неопределенный шум, может быть, даже топот лошадей привлек внимание Бизона. Впрочем, собака не была уверена, ибо через минуту, опустив голову, побежала вперед. Карлос последовал за ней и через несколько секунд исчез на равнине. Итак, их засаду не обнаружили! – Все благополучно, Пепе. Теперь в пещеру!