Сеня подумал и вышел из строя. Он рыбак и сын рыбака, Вольная – его дом. Другие могут не доплыть, но он справится. А если он подожжет корабли… Не надо стрелять, не надо даже своими руками убивать. Там ведь намного больше освобожденцев погибнет. Если и он умрет, это будет выгодный размен. И Сеня плыл и плыл в темноте, едва дыша… Слышал ли он остальных? Не особенно. По воде звуки далеко разносятся, поэтому все прикусили дерево. Будешь тонуть – тони молча. Кажется, у кого-то свело ногу. Кто-то не доплыл… Сеня ни на что не обращал внимания. Он сливался с водой, Вольная принимала его, ласкала, укачивала… Маришку она не сберегла. Обман, кругом обман, все обман… и жить особенно незачем. Только ради мести… Холод? Холода Сеня почти не чувствовал. Привык… И сам не заметил, как оказался среди кораблей. Едва не попался: его могли несколько раз увидеть с лодки. Приходилось нырять, скрываться под водой, хорошо, он мог надолго задерживать дыхание. И бочонки… тяжелые… ничего, можно уже вынимать пробку. Внутрь – бикфордов шнур, пусть вода заливается, это уже не страшно… Его заметили? Кричат? Смешно… Сеня еще мог сохранить свою жизнь, если бы нырнул. Он бы выплыл, он бы смог. Но жить-то ему и не хотелось. Только убивать. А потому… От выстрела он попросту загородился бочонком. Тот разбился, вязкая жидкость с гадким запахом потекла, еще выстрел – и вспышка. Огненная, ослепительная… И Сеня ныряет на глубину. Он знал, что не сможет ничего сделать. Что умирает. Но хотел остаться на дне Вольной. Смерть в огне – или в воде? Хотя бы этот выбор у него есть. До самого конца. До дна он так и не доплыл. У юноши просто остановилось сердце от боли. Вольная приняла его – и мягко понесла вниз, баюкая в своих объятиях. Еще одна жертва братоубийственной войны. Не последняя… Но – оправданная. Водный огонь загорелся. * * * Ожидание… Тяжелое, липкое, муторное, ползущее, словно беременная улитка по камням, – оно выматывает и раздражает. Давит и мучает, издевательски стоит за плечом, потирает руки, поскрипывает суставами… Я тебя все равно измотаю, человек… Кто-то курит, кто-то пытается движениями сбить напряжение, чистит пистолет, ходит взад-вперед. Логинов словно окаменел. Статуя человека. И только ночной ветер треплет волосы. Ас-Дархан – это река, ее притоки, ответвления, каналы, даже небольшой остров. Забавно, правда? Но именно на острове строились торы. Элитное место. И именно на острове расположился Комитет Освобождения. Так безопаснее, и к ним никто не подберется незамеченным. А если что – есть корабли. С доверенными капитанами, которые мгновенно примут на борт и уплывут подальше от опасности. Но если вода становится ловушкой? Логинов отлично понимал: достаточно одного бочонка. Лишь одного, который будет открыт и подожжен в нужном месте. Он сработает детонатором для остальных, а дальше процесс будет не остановить. Он ждал. И… Сначала светлое пятно показалось ему миражом. Досмотрелся… Но тут вскрикнул Алексеев, потом кто-то еще… Все верно. Корабли горели. Горела сама Вольная, горела – и несла огонь вниз и вперед. К устью. На остров. Анатолий усмехнулся, показывая клыки, и кивнул Илье: – Давай. Можешь начинать! Алексеев себя ждать не заставил. Вскочил и умчался к своим людям. Спешить особенно некуда, как раз, пока он доберется до позиций, пока они пойдут на штурм… Логинов не сомневался, он будет успешным. Пятно огня разрасталось, становилось все шире и шире, ярче и сильнее, крики были слышны даже здесь, кто-то ударил в колокола… пусть горят, сволочи! * * * Илья недовольно поморщился. Он бы предпочел средь белого дня, с саблей, верхом, на врага… Логинов не поднимал его на смех. Знал, но промолчал. И высказался один раз, едко и зло. Кавалерию – на пулеметы? Лучше сам сдохни, не гробь людей своим кретинизмом. Илья понимал, что это правильно. А потому – вот так. Ночью, в темноте, в тишине, но по возможности быстро. Сейчас они посеяли в городе панику и на какое-то время лишили освобожденцев руководства. Илья знает, сейчас, выше по течению, в воду льются бочки с нефтью. Вольная поможет… горят корабли, загорится сама река. Никто из освобожденцев живым не уйдет. Для реки это плохо, конечно, но какая разница? Будут живы – все поправят. Погибнут – так хоть освобожденцам напоследок напакостить. Сволочам таким… Вот и их позиции. Колючая проволока, пулеметные гнезда – хорошо окопались. И если бы их еще с воды прикрывали, вообще были бы непобедимы. Но сейчас… Сейчас им не до врага. Илья и сам не поверил в такое везение, но… Когда загорелись корабли! Когда все начальство оказалось в огненной ловушке на острове! Когда руководить стало фактически некому… что сделали освобожденцы? Да кто – что! Кто раскрыл рот и смотрит на происходящее в городе. Кто мечется, кричит, отдает какие-то нелепые приказы. Кто вообще под шумок удирает… да, и это тоже было. Понимают, что если там – такое, то и здесь скоро начнется. А голову класть неясно за что не хочется… Что ж. Пусть их, трусов. А те, кто остался… гранаты делать достаточно просто. Взрывчатка плюс поражающие элементы. К примеру, можно к динамиту добавить горсть обыкновенной гальки, только не особенно крупной. Просто нагрести в карманы на реке… И поверьте, галька отлично сработала. Взрывы расцветили ночь. Дальше было проще. Перерезать колючую проволоку, захватить пулемет, хотя бы один, пока освобожденцы не опомнились, – и очередью, очередью по сволочам! И стрелять!