А Маргоша… За несколько дней путешествия дама вымотала несчастного командира так, как это всему корпусу на марше не удалось. Она ныла, жаловалась, требовала, умоляла, даже угрожала выкидышем… так что Илья едва не рявкнул в сердцах, что это, пожалуй, лучший выход. Вот заниматься ему нечем, только бабские капризы разбирать! А с Маргошей еще ее мать, и брат, и дед Савва, и все смотрят так укоризненно… молчат, но смотрят! Ай, не наплевать ли! Не наплевать, в том-то и беда. Не так Илью воспитали. А это что? Вестовой. Корпус растянулся в движении на несколько километров. Собственно войско, сопровождение, обоз, артиллерия… поэтому вестовые непрерывно курсировали вдоль полка. Мало ли что… – Тор полковник, разрешите обратиться! – Слушаю? – Тора в красной карете плохо себя чувствует, умоляет вас прийти… Илья скрипнул зубами. На марше! Когда он занят по уши! Вот ему только и дела есть бегать по бабскому приказу! – Передай торе, что я поговорю с ней вечером. И того не стоило бы делать, но… Ровно через полчаса вестовой примчался обратно. – Тора плохо себя чувствует, она упала в обморок и… – Меня это не интересует, – оборвал Илья. – Благодарю за службу, больше на тору внимания не обращайте. – Есть не обращать внимания! Вестовой умчался, а Илья сосредоточился на своих делах. Полк на марше – это не просто так, им командовать надо. Внештатные ситуации здесь на каждом шагу возникают, вроде сломавшейся телеги, увязшей пушки, захромавшей лошади… командир хоть сам этим и не занимается, но кому приглядывать? То-то и оно… И тут бабские бредни?! Да гори оно ясным гаром! Илья и днем не пошел, и вечером не пошел… Маргошу он соизволил навестить только на следующий день. Подъехал к карете, привязал лошадь и залез внутрь. Тесно. Трое человек внутри, дед Савва на облучке. – Илюша! Маргарита просияла, повисла у него на шее. Илья волей-неволей обнял женщину. – Как ты тут, девочка? – Плохо… ох, плохо, Илюшенька! – Что не так? – Тошно мне, дурнотно… ребеночка нашего потерять боюсь! – Творец милостив, все будет хорошо… – И ты не приходишь, и страшно мне без тебя… Мать Маргариты и ее младший брат старательно изображали мебель, отгородившись двумя книжками. Илья оценил и коснулся поцелуем уголка губ Маргоши. – Все будет хорошо. А пока – прости, детка. У меня слишком много дел. – Какой смысл быть командующим, если у тебя нет свободного времени? Доверь что-то подчиненным… Илья качнул головой: – Не сейчас, Маргоша. Нет, не сейчас. Поверь, все будет хорошо, но нам надо очень много сделать… надо потерпеть. – Я потерплю. Только приходи почаще, умоляю… Воркование, шепотки, ласковые слова… Но почему Илья, выйдя из кареты, чувствовал себя так, словно по нему борона проехалась? Разве не должно общение с любимой доставлять радость? И почему Маргарита в гневе комкала в кулаках теплую меховую полость, едва не прорывая заячьи шкурки. Негодяй, ах, какой негодяй! Она! Для него!!! А он?! Просто – негодяй!!! Русина, поместье великого князя Гавриила Воронова – Жом Пламенный, доброго вам дня. – И вам, тор Мишель… – Жом Мишель, так ведь? Сын и наследник великого князя мило улыбался человеку, которого еще год назад приказал бы затравить собаками. Но времена меняются. И если ключ от власти надо выловить из нужника – что ж, Мишель не побрезгует испачкать руки. Потом отмоем. И руки, и историю. – Итак, жом Мишель, что случилось? – Разбирая фамильные бумаги, я наткнулся на нужный нам ритуал. Раньше Пламенный расхохотался бы в ответ на такие глупости. Но… Но! После беседы с тором Дрейлом! После проклятого колокола и колокольни, которую так и пришлось закрыть… После всех знамений… Тут и матерый атеист уверует. Вперед своего визга побежит… – Что за ритуал, тор Мишель? Вы позволите вас так называть? – Да, конечно. Давайте без церемоний, жом… – А ваш отец?