– Прости меня! – сказала она. – Я была к тебе несправедлива. То, что раньше казалось мне темным и ужасным, теперь кажется справедливым и закономерным. Не могу сказать, что я стала счастливей, но я меньше тревожусь. Он хотел поцеловать ей руку, но она с легкой дрожью отняла ее. – Нет, нет, – не прикасайся ко мне. Оставь меня. В будущем я стану сдержанней. Он послушался и, не сказав ни слова, оставил ее. Долго сидела она на прежнем месте, не в силах разобраться в сумятице мыслей. Наконец встала, внешне успокоившись, и медленно и печально вернулась в индейский поселок. Глава XLI. ПРЕДАТЕЛЬСКИЙ МОСТ Среди индейцев был человек, который очень неприязненно относился к прекрасной пленнице. Это был Марокота. Он был слепо, фанатично предан Олуски и в память о старом вожде стал кровожадным и безжалостным. Естественно, в своем стремлении к мести он считал, что нельзя простить непонятную снисходительность Вакоры и Нелати к бледнолицей девушке. Злые страсти бушевали в его душе, и он искал возможность дать им волю. Он проницательно считал побег Криса Кэррола еще одним доказательством того, как пагубна терпимость. Открыто действовать он не смел, но стал коварно настраивать людей племени против белой пленницы и против Вакоры. Успех его стараний не соответствовал его желаниям. Воины восхищались вождем и не желали слушать о нем ничего плохого, и на Марокоту стали смотреть, как на неугомонного подстрекателя. Он понял, что вред пленнице ему придется причинять собственными силами. Марокота попытался пробудить в Нелати ревность к Вакоре. Но благородный юноша не только не поддался ему, он гневно укорял клеветника за то, что тот порочит имя его двоюродного брата. Когда человек решается на зло, поразительно, как много возможностей сразу представляется ему. Элис не подозревала о тех чувствах, которые возбуждала у Марокоты, однако избегала воина. Но делала это по другой причине. Она знала, что именно он убил ее брата, и не могла сдержать свое отвращение. Ведь она сестра Уоррена – как она может иначе? Потребности войны надолго уводили Марокоту из поселка. Но когда возвращался Вакора, возвращался и он. И вот однажды Марокота почувствовал, что наступило время осуществить свои планы. В соответствии с этим он следил за каждым шагом пленницы и заметил, что она часто в одиночестве навещает разрушенную крепость. В общине краснокожих, где даже в мирное время жизнь течет размеренно и однообразно, нетрудно было выработать план мести. Но нужно действовать незаметно, чтобы остаться безнаказанным. Марокота боялся гнева Вакоры и не собирался навлекать его на себя. Прошло несколько дней после разговора вождя с пленницей, и за это время они не виделись. Вакора тактично избегал ее, а она все время проводила в отведенном ей жилище, боясь с ним встретиться, но мысленно вновь и вновь повторяла его слова. Несмотря на неизбежные предрассудки относительно индейцев, девушку поразили благородство его мыслей и редкое мастерство, с каким он их выражал. Она не сомневалась, что по крайней мере часть его доводов основана на неверных предпосылках, но либо была недостаточно подготовлена, либо вообще не хотела раскрывать ошибочность его аргументов. Мы склонны с готовностью признавать правоту тех, кем восхищаемся, но не любим замечать их ошибки. Элис Роди не была исключением. Она научилась уважать вождя индейцев, и это уважение граничило с восхищением его достоинствами. Такие размышления занимали все дни ее добровольного заключения. Она попыталась думать о другом, и ради этого решила еще раз навестить старую крепость. Ей показалось, что она забыла индейскую девушку, спящую в этих развалинах. И вот прекрасным утром она пошла на ее могилу. Путь пролегал через небольшой лес и ручей, через который был переброшен примитивный деревянный мост. По другую сторону находились развалины. Лес девушка миновала благополучно и добралась до ручья. К своему удивлению, она увидела, что вода в ручье заметно прибыла: так часто случалось после сильных дождей, хотя таким разлившимся она его никогда не видела. Элис осторожно приблизилась к мосту. Постояла, глядя на течение: водяной поток тащил вырванные с корнем стволы деревьев. Еще через мгновение она вступила на мост и уже добралась до его середины, когда дрожание досок под ногами заставило ее остановиться. Но когда Элис остановилась, дрожь прекратилась, и, смеясь над своими страхами, девушка пошла дальше. Но прошла она недалеко. Не успела она сделать и трех шагов, как дрожь возобновилась и стала гораздо сильней. Элис поняла, что возвращаться слишком поздно, и побежала вперед, пытаясь добраться до противоположного берега. Это было неправильное решение. Когда она уже готовилась к последнему прыжку, доски у нее под ногами с треском разошлись, и она полетела в воду. Бурный поток мгновенно подхватил ее. Она вынырнула, закричала, снова погрузилась, отчаянный крик заглушила вода. В этот момент в кустах на берегу показалось лицо, которое с выражением дьявольской радости наблюдало, как тонет Элис Роди. Это был Марокота! – Хорошо! – воскликнул он. – Так погибнут все враги краснокожих. Она была дочерью негодяя и сестрой дьявола! Наклонявшись, он принялся разглядывать обломанный край моста. – Топор Марокоты все сделал хорошо, – продолжал он свой монолог, – и ему нечего бояться. Смерть ее припишут несчастному случаю. Это был хороший замысел, и дух Олуски его одобрит. Марокота был его любимым воином. Он сделал это, чтобы доставить удовольствие тени вождя, и сделает еще больше. Смерть бледнолицым, смерть их женщинам и детям! Смерть и уничтожение этой проклятой расе! Мстительный воин выпрямился, бросил еще один взгляд на бурный поток и, снова нырнув в подлесок, исчез. Глава XLII. ПОТОК – НЕ МОГИЛА Вакора вышел из дома советов, где собрались воины, и направился к дому, в котором жила белая пленница. Он часто поступал так, когда считал, что его никто не видит. Но до этого дня он не решался встретиться с Элис. Пришло время активных действий правительства Соединенных Штатов с тем, чтобы подавить (именно такой термин использовался) индейцев Флориды. Однако никто не подозревал тогда, как это окажется трудно. Всем казалось, что война вот-вот закончится. До молодого вождя семинолов дошли сведения об этом, и он понял, что племени необходимо уходить со своего привычного места. Такова причина совета и прихода к Элис. Вакора намеревался изложить Элис все факты, чтобы она смогла выбрать время возвращения к своему народу. Удивительно ли, что молодой вождь тяжело вздыхал, думая об отъезде пленницы? Однако долг и справедливость требовали предоставить ей такую возможность, вероятно, единственную в надвигающихся тревожных временах. Благородный дикарь готов был принести себя в жертву ее благополучию и подавить свою любовь, лишь бы сделать счастливой ее. «Может быть, – с надеждой говорил он про себя, – она не захочет нас покидать. Все ее близкие и друзья умерли, и ей не к кому возвращаться. О, если бы было так! Но я не должен об этом думать. Для меня возможен только один путь. Я не должен принуждать ее – она сама вольна уходить или оставаться; и если выберет первое, я должен подчиниться, хотя расставание с ней будет для меня тяжелее смерти…» Так рассуждая, шел он к дому, в котором жила пленница. Прибыв на место, он обнаружил, что ее там нет. Дети, игравшие поблизости, сказали ему, что она ушла в лес, и показали направление. Молодой вождь не решался последовать за ней.