...Ее глаза словно рассматривали его... Глядели на него вопрошающе... ...Все было кончено... ...Но были еще глаза матери... и голос, который что-то говорил... ...Все было кончено... ...Остался только звон колоколов... ...Только они... колокола... Ульф Маттиассон лежал у подножия лестницы. Его тело они вынесли первым. Серая тень. Человек, который так и остался незаметным. Человек, о котором никто никогда не думал. Затем вынесли Енса. Бу Борг стоял и смотрел. Потом обернулся к Фрицу и спросил: — Как же все-таки это случилось? Но Фриц не ответил. Вряд ли он слышал вопрос. 79 Он стоял на мосту и смотрел, как тот идет ему навстречу. Было холодно, и был вечер, и была зима, и приближалось рождество. Внизу проходила железная дорога. Рельсы бежали на север и на юг, бледно-желтые фонари освещали вокзал, проходящий поезд нарушил тишину. Проехала машина, и он вдруг осознал, что мимо идут люди. Уши болели, и он поглубже натянул меховую шапку. Но глухота уже проходила, и он теперь чувствовал себя лучше. Потом они стояли друг против друга, и тот, другой, заговорил первым. — Привет, — сказал он с удивлением. — Это ты? — Да, — сказал Стефан Элг. — Мне захотелось прогуляться, и я подумал, дай-ка пойду тебе навстречу... — Это ты очень хорошо придумал, — улыбнулся гигант. — Ну вот, погуляем вместе. — Ладно, — согласился Асп, и они пошли. — Сегодняшнюю газету читал? — спросил Элг. Асп молча кивнул. — Черт возьми, какой конец! — сказал Элг, качая головой. — Я хочу тебе кое-что рассказать. Этот мальчик... вырос в семье, которая внешне казалась вполне благополучной, но на самом деле трещала по всем швам, и для мальчика там не было места. Это была несчастная семья. Совсем не такая, как у тебя. И по-моему, мальчик в какой-то мере страдал эдиповым комплексом. — Это еще что такое? — Был такой греческий царь... Про него трагедия написана. Эдипов комплекс — это когда сын любит мать и ненавидит отца. В «Дагбладет» много было на этот счет. Ты небось читал? — Да... — Этот молокосос Борг написал хорошую статью. Хотя местами она смахивает на обвинительный приговор... Помнить, как он пишет о семье? — Да, — сказал Эрик Асп. — Ужасно расти в такой обстановке... На Южной площади стояло несколько машин раггаров. Они повернули налево и пошли к центру. По Стургатан. Сияли рождественские огни, и чувствовалось праздничное оживление. У палатки с сосисками несколько юнцов шумели, кричали и бросали друг в друга картофельным пюре. Асп посмотрел на них и вздохнул. — Прекрасный вечер сегодня, — сказал Элг. Они помолчали. Началось это в августе. Элг и сам не сумел бы объяснить, почему, собственно, так получилось, но он не мог забыть, как сраженный гигант одержал победу на собрании в Нюхеме. Сраженный, когда погибла его жена, и победитель, когда положил на обе лопатки поборников гражданской гвардии. Он рассказал о нем жене, и Сага сказала: «Почему бы тебе не пригласить его к нам домой?» Он пригласил, хотя и не без колебаний. И Асп пришел. Они продолжали встречаться, и со временем обнаружилось, что у них много общего. Они подолгу разговаривали. О молодежи. О родителях. О преступности. О преступности и о молодежи. О преступлениях и об ответственности за преступления. Элг все чаще и все больше рассказывал о неблагополучных семьях в Нюхеме. Неблагополучных, потому что дети занимались грабежом, воровством и бандитизмом. О семьях, которые внешне казались преуспевающими. Асп слушал и впитывал в себя все, что слышал. Они стали большими друзьями — полицейский и великан из Окера. И вот сейчас, декабрьским вечером, они шли бок о бок по улицам. — Мы с тобой много говорили о преступлениях и о молодежи... — Да, — сказал Асп. — Ты всегда считал, что в первую очередь все зависит от семьи. Ты возмущался родителями, которые не уделяют детям достаточно любви и заботы и потому косвенно виноваты в том, что их дети становятся преступниками и бьют бессмысленно кого ни попало, мстя ни в чем не повинным людям. Высокая рождественская елка на Большой площади сияла яркими огнями. С крыши упал снег, такси забуксовало на льду. Асп неуверенно замедлил шаги. — Все жертвы нападений, — веско продолжал Элг, — это отцы неблагополучных семей, которые, можно считать, погубили свою семью и детей. В Нюхеме без конца происходят такие избиения... Асп снова зашагал. В обратную сторону. — Погоди... — Элг поспешил за ним. — Так ты считаешь, что я злоупотребил твоим доверием? — Ты воспользовался сведениями... Я рассказывал тебе о детях, о том, что они творят. Об обстановке в доме, об их отцах. Я рассказывал, потому что мне казалось, тебе интересно. — Мне и было интересно... хотя было так ужасно, так больно слушать... Я все время думал обо всем этом... — И создал свою личную гражданскую гвардию? Асп упрямо шагал в обратную сторону. Мимо гостиницы, магазинов.