— Тим, это не смешно, — произнесла я, не скрывая обиды. — Для меня это действительно было работой, от которой я не получала абсолютно никакого удовольствия. Да и рисковала собой очень сильно. От осознания собственной вины за всё, что делаю, я потеряла покой и сон. Каждый день проклинала себя за то, что у меня нет сил хоть что-то изменить. После того как в моей жизни появился ты, я решила, что всё это в прошлом. Но ты сознательно наступаешь мне на больную мозоль. Я не думала, что близкий человек начнёт осуждать меня. Доверие — необходимое условие для нормальной совместной жизни. Всё это было до встречи с тобой. — Девочка моя, я не хотел тебя обидеть. Просто ты стала гнать пургу про нелегальную работу за маленькие деньги. Неужели ты думала, что я это допущу? Я же люблю тебя и все проблемы буду решать сам. На все мои сбережения я купил грузовик роз. Теперь мы бухнули все твои сбережения. Значит, пришло время проверить доход фирмы и взять часть прибыли для нас. Да не переживай ты так, с голоду не помрём. — Тим, какая разница, мои сбережения или твои... Это наши общие деньги. Мы же семья! Просто мне интересно всё же: куда ты деньги дел? Хотелось бы знать, на что ты их потратил. Те деньги, которые ты несколько раз брал по утрам из нашей общей казны, они ведь немалые, а ты даже не советовался со мной. — Любимая, мне нечего от тебя скрывать. Я вкладывал деньги в фирму. В развитие бизнеса. Ведь за счёт него мы и будем в дальнейшем жить. Скоро пойдёт прибыль. Так что насчёт денег не забивай свою красивую голову. Я мужчина, а значит, добытчик. И я решу все наши временные финансовые недоразумения. Ты должна просто меня любить... — Именно это я и делаю. — Девочка моя, ты же знаешь, твоя любовь нужна мне как воздух. — Тим, это ещё не всё. Даже не знаю, как тебе сказать... — Говори как есть. — Тим, я беременна. — Беременна?! — На лице любимого застыла неподвижная гримаса. — Рада, ты же взрослая девушка, должна была хоть как-то предохраняться. Я до последнего не думал, что ты так наплевательски к этому относишься. Обычно все девушки пьют противозачаточные таблетки. — Тим, а я хотела от тебя забеременеть. Очень хотела. Я специально это сделала, — с надрывом ответила я. — Да ты с ума сошла! Ещё не время. Как ты могла пойти на такой ответственный шаг, не посоветовавшись со мной?! — Но ведь ты сам говорил, у нас семья. А в нормальной семье хотят детей. Почему ты не хочешь? Я даже представить не могла подобной реакции. Думала, ты будешь на седьмом небе от счастья... — Девочка, я очень хочу детей. Но только позже. Только не сейчас. Ведь у нас с тобой ни флага, ни родины. Мы должны встать на ноги, уехать на Запад и вернуть тебе память. Ну куда ты сейчас с ребёнком, если даже документы нигде показать не можешь?! Как его оформлять? Тебя найдут. — Я хочу этого ребёнка, — стояла я на своём. — Прежде чем заводить ребёнка, нужно подумать о его будущем, а ты слишком безалаберно к этому относишься. Для тебя важны только твои желания, и наплевать, что будет дальше. Рада, ты должна исправить эту оплошность и пойти на аборт. Мне стало горько оттого, что Тим назвал нашего будущего малыша оплошностью. Я села на пол, схватилась за голову и зарыдала. Совсем недавно мне казалось, что наконец-то у меня появилась семья и я могу во всём положиться на Тима. Что все мои несчастья позади и моя судьба в надёжных руках. Мне казалось, я встретила мужчину, готового во всём меня поддержать и разобраться со всеми проблемами. — Рада, ты должна сделать аборт. — Слова Тима звучали как приговор. — Как ты узнала, что беременна? — У меня задерживаются месячные и стало тошнить. Я купила в аптеке тест на беременность и проверилась. Оказалось, я действительно беременная. Я не поверила и повторила тест. Результат положительный. Сегодня я весь день не верила своему счастью. Думала позвонить и поделиться с тобой радостью, но решила сказать, когда ты вернёшься домой. — Рада, это даже не обсуждается. Ты пойдёшь на аборт. — Но ведь первый аборт делать опасно. Может случиться, что после него мы не сможем иметь детей. Ты же говорил, с тобой меня ждёт жизнь без стрессов, а аборт — сильнейший психологический стресс. Как и любая другая операция, прерывание беременности может вызвать ряд осложнений различной степени тяжести. Это убийство. Я не могу убить собственного ребёнка. — Рада, тебе ли рассуждать об убийствах?! — Неожиданно голос Тима стал чужим и холодным. — Ты столько мужиков отправила на тот свет... — Но ведь это не какие-то там мужики. Это ребёнок. Моя кровинка, частичка меня и тебя... Я не могу его убить. — Деточка, тебе ли рассуждать об убийстве? Мне показалось, что Тиму доставляет удовольствие напоминать о моём страшном прошлом. — Говорят, от старых привычек невозможно избавиться. — К чему ты это? — К тому, что профессиональный киллер с отличной школой за плечами не должен осуждать себя за то, что нужно оборвать ещё одну жизнь. — Тим, а ты скотина! Хватит попрекать меня моим прошлым. Если я была киллером, это не значит, что во мне не осталось ничего человеческого. Речь идёт об убийстве моего ребёнка, нашего с тобой ребёнка. Убить его для меня означает убить себя. — Послушай, только не забывай, что это убийство будешь совершать не ты. За тебя это сделают другие люди. Ты просто уснёшь и увидишь красивый красочный сон. Под наркозом всегда снятся яркие, интересные сны. Проснёшься, а дело сделано. — Тим, не заставляй меня думать, что я в тебе ошиблась. — Рада, только не надо смотреть на меня как на изверга. Я люблю тебя и считаю, что в этой жизни всё нужно планировать. Мы сами с тобой почти в бегах. И что — ребёнок будет с нами тоже бегать? — Тим, пойми, я убью не только моего ребёнка, но и себя. — Только не нужно громких слов. Мы с тобой молодые, сильные. Придёт время — ещё нарожаем. Ты привыкла жить одним днём. День прошёл, да и ладно. Я тоже когда-то так жил. Теперь мы живём вместе. Нас двое, и мы должны просчитывать свою жизнь, обдумывать всё наперёд и подходить к ней более рационально. Я ощутила сильнейшую внутреннюю боль от того, что сейчас происходит, и закрыла лицо руками. Тим прав, он говорит правильные вещи, но... Мне страшно было представить, как можно уничтожить частичку любимого, которая уже есть во мне. Я знала, что аборт — операция вслепую. Очень много случаев, когда девушки после абортов не могут иметь детей вообще. Мне почему-то казалось, что мы оба будем раскаиваться в содеянном. Мне было страшно представить, как по кускам будут вырывать мой плод... Сначала оторвут голову, потом ручку, ножку... Смогу ли я нормально жить дальше, если сделаю такую ошибку?.. Буквально две недели назад я видела по телевизору женщин, которым после аборта снятся ужасы по ночам и которые все бы сделали, чтобы искупить вину... Где гарантия, что я не стану одной из них? Столько девушек потом лечатся от бесплодия... Бог дал мне кусочек счастья, которое не всем дано. — Тим, аборт — это не воды попить, это оперативное вмешательство плюс наркоз плюс резкое изменение гормонального фона, сопряженное с длинным списком последующих проблем: от набора веса до возникновения гинекологических заболеваний, вплоть до бесплодия, — попыталась достучаться я до любимого. — Пойми, после аборта моя жизнь изменится в наихудшую сторону. Я ещё не избавилась от ребёнка, но уже испытываю сумасшедшее чувство вины. Что будет потом?! — Рада, ни о каком ребёнке сейчас не может быть речи. Накопим денег, уедем из страны, вылечим тебя и будем думать о детях. — В конце концов, это очень больно! — Любимая, тебе не пять лет. Иногда можно и потерпеть. — Я видела документальный фильм о том, что чувствует ребёнок, когда женщина делает аборт. — Рада, ты целыми днями дома сидишь, тебе заняться нечем. Ждёшь меня с работы, не знаешь, куда себя деть, вот и смотришь всякую ерунду. — Что значит не знаю, куда себя деть?! Я готовлю, стираю, убираю. Между прочим, это тоже работа, и не такая уж и лёгкая. — Я вздохнула поглубже, стараясь немного успокоиться. — Так вот, в этом фильме аборт называют убийством. Да-да, именно убийством собственного ребёнка. Ведь даже если не говорить о душе, то у него с самого начала есть сердце. Разве ребёнок — не живое существо, которое всё ощущает, как мы? Понимает, что его не любят, а иногда даже ненавидят... У него нет ещё глазок, ротика, носика, ушек, но он уже чувствует мамочку, он её любит. А когда какие-то непонятные железяки залезают к нему в домик, он уворачивается от них, сердечко начинает биться чаще. Он открывает ротик и зовёт на помощь мамочку в надежде, что она его спасёт! Он ещё не знает, что мамочка сама попросила злого врача убить её сыночка или дочку. Как же страшно этому ребёночку! Его никогда не любили, от него даже не останется могилы. Ласковые руки никогда не заключат его в объятия. Ему просто не разрешили быть человеком. Не разрешили самые близкие на свете люди: родная мать и родной отец. У этого ребёнка не было ни единого шанса... Соглашаясь на аборт, мы даём разрешение на убийство своего ребёнка. Он будет умирать в агонии. А как после этого жить? Как я потом вылечу свою душу и избавлюсь от ненависти к себе?! — Рада, что ты несёшь?! Какой, к чёрту, ребёнок? Ты что, его на большом сроке убиваешь?! Там ещё нет никакого ребёнка, а только сгусток клеток. Нафантазировала... И вообще, меня утомили эти разговоры. Хватит накручивать. У меня на работе неприятности, так ещё и ты делаешь всё возможное, чтобы я ощущал их вдвойне. Я поняла, что спорить в этой ситуации с Тимом себе дороже. Я любила его и ничего не могла с этим поделать. Мысли о нашем ребёнке и о счастливой семье, где нас трое, остались несбыточной мечтой. Через пару дней Тим отвёз меня на аборт. Глава 16 Тим договорился сделать мне аборт нелегально, чтобы не светить мои документы. Дал на лапу врачам, и меня приняли самой последней, после всех пациенток. Несколько часов я сидела под дверью кабинета, ждала своей очереди, кусала губы до крови и еле сдерживалась, чтобы не сбежать. Мне казалось, что за этой дверью из меня выскоблят не только неродившегося ребёнка, но и мою душу. Аборт прошёл не совсем удачно, у меня открылось кровотечение. Так как оставлять меня в больнице было нельзя, в меня вкололи различные лекарства, поставили капельницу и, прописав кучу таблеток, отправили домой. На ватных ногах я вышла из больницы, когда уже стемнело. Тим стоял у машины с красивым букетом и курил. — Ты что так долго? — спросил он, протягивая мне цветы. — Не очень всё хорошо прошло. Кровотечение открылось. — Я тебя уже давно жду. Вызвал врачиху, она сказала, что ты спишь и мне ещё несколько часов нужно погулять. Я сюда уже второй раз за тобой приезжаю. Тим попытался вручить мне букет, но я отшатнулась от него как от проказы. — Любимая, это тебе, — не понял мою реакцию Тим. — Цветы-то зачем? Праздник, что ли, какой? — А разве цветы дарят только по праздникам? Мне просто хотелось сделать тебе приятное. — Ты выбрал не самый подходящий момент. — Хочешь, чтобы я их выкинул? — Выкинь! Тим швырнул букет в стоящий рядом мусорный бак и открыл дверцу машины. Как только мы отъехали, он ударил кулаком по рулю и выругался: — Ни черта не пойму! Я ж такие деньги по-чёрному заплатил, почему они так хреново сделали?! Какое, к чёрту, кровотечение?! — Но ведь каждый организм реагирует по-разному. Главное, не пришлось делать переливание крови. — За такие деньги — и кровотечение! Если будут последствия, найду эту чёртову врачиху и задушу своими руками. Мы приехали домой. Я еле добралась до кровати и крепко уснула. Проспав несколько часов, открыла глаза и почувствовала, что в квартире очень вкусно пахнет чем-то печёным. Встав, я ощутила сильную слабость, закружилась голова. С трудом доковыляв до кухни, увидела Тима в кухонном фартуке с оборками. Он доставал из духовки пирог и влюбленно смотрел на меня. — Душа моя, как ты? — Хреново, — честно ответила я и упала на стул. — А я хотел сделать тебе приятное. Нашёл рецепт яблочного пирога и решил испечь. Представляешь, впервые в жизни! Думал, сгорит, а он отлично получился. Нет, ты только посмотри, какой пышный. Мне так хотелось сделать тебе сюрприз! — Меня тошнит и голова кружится. Аппетита нет, — холодно произнесла я.