Глава 10 Долгое утро Голова болела так сильно, что свербило в носу. Я недовольно поморщился, не открывая глаз. Отчаянно хотелось поспать ещё немного, но уши раздражал странный регулярный свист. Сон, липкий и мерзкий, но всё же такой желанный, медленно отступал под напором пробуждающихся чувств. Зазвенела ощущениями отлёжанная рука – она оказалась закинута за голову. Странный свист издавали мои собственные лёгкие, прогоняя воздух сквозь трубы трахей. Осознав это, я передёрнулся, и хрип прекратился. – Б…манур, – я облизал губы и попробовал ещё раз. – Бомануар, который час? – Чертовски рано часов утра! – весело ответил Бомануар женским голосом. – Ты можешь поспать ещё. Моё опухшее лицо наконец сдалось и подняло веки. Я уставился в смутно знакомый потолок. В поле зрения показалось лицо Полианны. – Ты помнишь, как тебя зовут? – спросила она. – Возможно, – с сомнением ответил я. – Какое правило применяется для решения квадратного уравнения? – Ты меня оскорбить таким вопросом хочешь? – Ага, значит, помнишь. Её лицо исчезло. Я испуганно приподнялся на кровати и принялся вертеть головой по сторонам, оглядывая пустую комнату. Вдруг Полианна с тяжёлым вздохом встала с пола и принялась разминать поясницу. – Ты спала на полу? – недоуменно спросил я. – Конечно. Как-то неловко спать рядом с человеком, который упился сомы до потери сознания. Воспоминания закрутились в голове, как мутная пена в раковине. Казалось чудом, что я смог собраться в одно целое, чтобы восстать из пустоты. Картина медленно угасающего и распадающегося мира всё ещё стояла перед глазами – вчера я был абсолютно уверен, что всё происходящее реально. Эта уверенность по-прежнему гнездилась в болящей голове вопреки тому, что видели мои глаза прямо сейчас, и конфликт двух правд поджаривал мозг заживо. И ради этого люди пьют сому? Я поднял руку и пошевелил пальцами. Пять. Всего пять. Оскорбительно мало. Как будто у меня отобрали только что вручённый подарок. – Что вчера произошло? – я перевёл взгляд на Полианну. – Я налила тебе слишком много сомы, и ты слегка отравился. – Слегка? Я думал, что умер. – Ну, поначалу ты был очень даже живым… Кровь хлынула к голове, вызвав очередной приступ боли. Я снова уставился на свою руку; сжал её в кулак, ощущая прочную упругость кожи под пальцами. – У меня были очень странные видения, – осторожно сказал я. – Ты тоже это видел? Полианна подошла к стене и осторожно провела по ней рукой. Я невольно задержал дыхание, ожидая, что пластик вот-вот содрогнётся под её пальцами, поднимется навстречу и раскроет панели, обнажая… что-то ужасное. – Я не знаю, что я видел. – Огромное сердце, ищущее нас, – Полианна резко шлёпнула по стене ладонью, заставив меня испуганно вздрогнуть. – Глупые сказки, которые наш мозг рассказывает сам себе, собирая их из того, что уже знает. Не ищи в соме каких-то откровений. – Но почему мы увидели одно и то же? – В этом и смысл. Сома снимает с нас границы, убирает барьеры. Мы можем контактировать напрямую. Разве не этого ты хотел? Она улыбнулась и легонько стукнула меня в плечо кулаком: – Видишь? Барьеры поднялись обратно. Почти автоматически я смутился и опустил взгляд; но никакого смущения не ощущалось – только замешательство и грызущее душу недовольство. Словно я забыл что-то важное… Вспомнив, я чуть не подскочил на кровати: – Ты из Непротивления! Только молчание в ответ. Она присела на кровати рядом со мной, плотно сцепив пальцы в замок. Тишина сгущалась всё сильнее, и почему-то меня охватила уверенность, что я не имею права её нарушить. В ожидании ответа я нервно пересчитал побелевшие костяшки кистей Полианны. Потом ещё раз. Ещё и ещё, пока привычные числа не утратили всякий смысл. Отчаянно захотелось взять её за руку. Но имею ли я право на это? Тут Полианна права – барьеры уже поднялись обратно, а вдоль границ развешены флажки. Она порывисто вздохнула, одним этим жестом вызвав у меня приступ сердцебиения. Но слова так и не добрались до её губ. Когда я уже почти решился нарушить тишину, она сказала: – Я знаю, что тебя волнует. – Сомневаюсь. – Поверь, я не агент вербовки, а ты не цель. – Дело совсем не в этом!.. Душу охватило прежде незнакомое и неожиданное желание – захотелось стукнуть кулаком по столу или кинуть что-нибудь в стену. Так вот в каких случаях люди делают подобные глупости. Наконец-то и я дожил до такого момента. Вместо этого я терпеливо сказал: – Вы чуть не убили мою сестру. Обманули её, воспользовались ею, а потом бросили на корм кланкам, как отработанный материал. И ради чего? Ради одного взрыва? – Я не имею к этой акции никакого отношения! – И как это тебя оправдывает? Полианна вскочила с кровати, отвернулась к раковине и принялась наливать воду в уже знакомые цилиндрические стаканы с размеченными линейками на стенках. – Для меня эти акты насилия – такой же шок, как и для тебя, – не оборачиваясь, проговорила она. – Вот так просто? Я не я, и дубинка не моя? – Для тебя странно, что можно разделять чьи-то идеи, но не разделять их методы? На секунду я замолчал, пытаясь найти в голове ответ на этот вопрос. Насколько же всё проще в математике! Методы применяются для подкрепления идей, а новые идеи служат базой для применения и развития методов. Всё взаимосвязано, понятно и просто. К сожалению, люди работают по каким-то другим правилам, мне неизвестным. – Да, для меня это странно, – медленно ответил я. – Да и какие идеи у Непротивления, в конце концов? – Освобождение. Полианна торжественно вручила мне стакан с водой, как будто подчёркивая сказанное. Я с подозрением принялся всматриваться в прозрачную жидкость. После чего, отпив глоток, буркнул: – Да уж, чуть не освободили мою сестру окончательно, спасибо. – Она пришла к нам, потому что сама приняла решение! Её щёки покраснели, но явно не от смущения. – Она пришла к нам, потому что начала задавать вопросы, на которые только у нас есть ответ. – Серьёзно? – я невольно заинтересовался. – Так почему всё-таки в её контейнерах для строительной печати оказалось синтемясо? – Что? – Полианна нахмурилась и уставилась на меня. – Ты о чём? Я только разочарованно вздохнул. Конечно же, Бридж даже не успела спросить своих новообретённых «союзников» о том, что её действительно волнует. – К нам приходят те, кто начинает задавать вопросы, – продолжила Полианна, – те, кто поднимает голову от повседневных дел, оглядывается по сторонам и удивляется: какого чёрта чиновники порезали этот Город как пирог и теперь жрут его со всех сторон? Где Машины, где их Любовь и Благодать? Почему с каждым днём в Библиотеке всё меньше текста и картинок? Почему старые вещи из старого мира как будто под негласным запретом?