– Джосайя Кавиани, – сердито буркнула она. – Отвратительное имя. Для меня ты всегда будешь Джоз. – Не сомневаюсь. – Неправильный ответ. Давай, соберись, прояви немного человеческих эмоций! Опять она пытается вытрясти из меня какие-то признаки человечности, известные только ей. Ничего не меняется. Неважно, какое взрослое имя я получу, какую должность мне выдадут Машины, каких высот я достигну, принося пользу Городу, – для неё я всегда буду младшим братом. Странным, слабым, слишком заумным, требующим защиты и наставлений. – Для меня ты всегда будешь Бридж, – неохотно проговорил я. Как будто эти слова нужно произносить вслух. – Во-о-от. Явно довольная собой, она прикончила бутылку одним глотком и потянулась за следующей. Нужно увлечь её разговором, иначе так напьётся, что мне придётся тащить её до дома. – Как дела на работе? – Забавно, что ты спросил. Бридж поставила бутылку на столик и заговорщически склонилась ко мне из глубин несчастного кресла. Отлично, сейчас пойдут строительные байки. – Мы в поте лица печатали партию балок, во славу Машин, ради хлеба насущного, ну, ты понял. – Угу. – Завтра всех на купол переводят, поэтому печатали на полную. Шум, дым, экструдер нагрелся так, что термальной головки касаться страшно. И тут… Она понизила голос и склонилась ещё ближе. – И тут запахло. – Запахло?.. – Жареным. Вкусно так. Сначала вкусно, потом гарью. По спине пробежали мурашки. Мы словно вернулись в детство, когда Бридж рассказывала мне страшные истории про Главкона Поверженного, подвывая вполголоса и размахивая фонариком. Не хватает только палатки из одеяла. – И что произошло дальше? – задал я обязательный, почти ритуальный вопрос. – Экструдер забился. Ну, мы остановили, стали смотреть. Отвинчиваю насадку, а из шланга прёт что-то… как будто мясное. Пиво во рту словно прокисло. Почему именно эта тема? Что за дурацкое совпадение. – Авария? – предположил я. – Кого-то затянуло в… этот ваш экструдер? – Не может такого быть. Там и затягиваться-то некуда, до экструдера податчик, а до него только контейнер с материалом. Контейнер запечатанным приходит. – Значит… – …да, значит, это чья-то глупая шутка. Знают ведь, засранцы, что у нашего сектора в этом месяце вегетарианское меню. Я хотел предположить совсем другое, но теперь высказываться было уже поздно. Ничего нового, ещё одна упущенная возможность. Остаётся только привычно поддаться чужой воле: – Чувство юмора у вас, работяг, там хромает. – Когда я узнаю, кто это сделал, хромать будет он. Надеюсь, на новом месте такого не будет. – На новом месте? Бридж явно закончила со страшилками на сегодня – она откинулась обратно в кресло, которое тут же заскрипело, но в очередной раз выдержало удар судьбы. – Сидеть в полимерной достало, нос уже запахов не чувствует, – она многозначительно постучала по своему широкому носу, после чего потянулась за отставленной бутылкой. – У нас просчитали новый регенерирующий состав. Наконец купол герметизируем раз и навсегда, не надо будет каждый год подновлять. Я посмотрел на небо. Сотни и сотни ячеек, медленно переливающихся каустикой солнечного света, прошедшего сквозь невероятную толщу воды. Моря у нас нет, потому что оно над нами. Для нас реальное Солнце навсегда светло-зелёное. Это успокаивает – как успокаивает тяжёлое одеяло, низкий потолок, плотно застёгнутая куртка. А теперь мне спокойно вдвойне, ведь следить за состоянием купола будет моя сестра. Я спросил: – Значит, не будет больше дождей? – Каких дождей? Солёных и воняющих водорослями? Ах да, других-то и нет… Уже изрядно захмелевшая, она пролила немного пива на крышу. Вязкие капли мгновенно впитались в пористый бетон. Я покатал свою бутылку в руках; она уже успела нагреться, и теперь пиво казалось отвратительно телесным. Словно солёный пот. История Бридж слишком глупа и надумана, чтобы быть ложью. И от этого становилось только нервознее. – Слушай… – неуверенно начал я. – Поняла, поняла, больше пить сегодня не буду. Сама до дома дойду. – Нет, я не об этом… Руки покрылись липкой влагой; то ли испарина когда-то прохладной бутылки, то ли бурлящие на душе сомнения наконец прорвались в виде пота на коже. Оставаться спокойным помогало незримое пятно, оставшееся на локте, – тёплый след другого человека. Если я заслуживаю прикосновения, то я не так уж и плох. Я нормален, я могу говорить о том, что думаю на самом деле. – Говори уже, – не выдержала Бригитта. – Мне снятся странные сны. Сны… про мясное. – Жрать хочешь, что ли? – Нет, не такие. В них я вижу бесформенную плоть, беспорядочную мешанину мышц и органов. – Просто кошмары. – Да, но… Эта плоть говорит со мною. Зовёт меня к себе сотней голосов, тянет ко мне сотни рук. Искушает. Говорит всякую ересь. Бридж выпрямилась, раздула щёки и провозгласила: – Прощаются тебе твои греховные помыслы, Павиани! Иди с чистой душой во имя Машин Любви и Благодати, святого Триединства и… этого… Главкон его дери… – Да что ты такое говоришь!.. – я возмутился больше для вида, чем всерьёз. Моя сестра никогда не отличалась крепкой верой. – Если не нравится, иди к настоящему исповеднику. – Я… я боюсь, – неожиданно признался я. И тут же понял, что говорю правду. Увиденное утром на выходе из подъезда только укрепило тайный страх: я вполне могу быть еретиком, сам этого не понимая. – У-у, маленький Джоз боится!.. – сказала Бридж, сопроводив слова увесистым ударом в предплечье. – Сходить с тобой, как в детстве? – Сходи. – Серьёзно? Ну ладно. Не сегодня, конечно… Зайди за мной в Управление Горных Дел как-нибудь на днях. – Тебе бы тоже не помешало сходить к исповеднику. – Пф-ф… Знаешь, как выглядит мой исповедник? Она достала из сумки ещё одну бутылку. Внутри медленно перекатывалась серебристо-чёрная смола; она нехотя толкалась в стенки, словно иногда забывая, как быть жидкостью. Я рефлекторно оглянулся на дверь, ведущую к лестнице. Как будто кланки только и ждут этого момента, чтобы ворваться на крышу и повязать нас обоих. Только поддерживать под руки в этот раз никого не будут. – Бридж… Это же сома, – я понизил голос, сам не зная, зачем. – И что? Отшлёпаешь меня? Или вызовешь кланков? – Выглядит, как ферромагнитная жидкость. Как это вообще можно пить? – Ну, мы ж не роботы, чтобы ферромагнит пить. Просто коллоидный раствор, суспензия… Чего-то. – Например, колонии микроорганизмов, – сказал я, покашляв. – Эта дрянь даже выглядит живой. – Пиво – тоже колония микроорганизмов. Там спиртовые бродильщики… бродят. Бридж протянула мне две бутылки – одну светло-зелёную, другую неприятно и неестественно черную.