Ни одного прохожего вокруг. Словно весь мир замер, сам превратившись в искажённый застывший кадр на экране: залитый светом дневного солнца Город – пустой, тихий, неподвижный. Мёртвый. – Помни, Джосайя, – наконец ожил Нойбург, – Главкон страшен, но слаб. Он хитёр, но глуп. Его силы дарованы Машинами, ведь их щедрость и милосердие безграничны. – Настолько безграничны?.. – Конечно. Главкон использует гормональное Триединство против тебя, чтобы ослабить, развратить и соблазнить. Точно так же, как Машины используют Триединство, чтобы вознаградить за труд, укрепить твой дух. Я задумался. Как обычно, Нойбург произнёс правильные, успокаивающие слова. Маленького Джоза они бы привели в восторг своей сдержанной мудростью и глубиной. Но Джосайе Кавиани, чиновнику Министерства Социального Метаболизма, этих слов было уже недостаточно. Но всё же… Я нормален. Кошмары нормальны. Этого знания мне достаточно. – Простится ли мне этот сбой, господин Нойбург? – произнёс я привычную, почти ритуальную фразу. – Соблюдай умеренность, Джосайя. Цени те эндорфины, что тебе дарованы, и не пытайся получить больше сверх положенного. Я назначаю тебе уменьшение обеденной порции на треть, чтобы очистить душу от возможных искушений. – Спасибо, Старший Исправитель. Я отвернулся от экрана, вполне довольный назначенным исправлением. Всё равно кошмары уже давно отбили весь аппетит… – Постой, Джосайя. Что шепчет тебе плоть? Какие мысли внушает? Спина покрылась холодным потом. Я медленно повернулся обратно к исповедальне – неясный силуэт Нойбурга всё ещё темнел на экране. Впервые за долгое время Старший Исправитель проявил конкретный интерес. Задал вопрос вне стандартной программы. «Бух, бух, бух», – забилось сердце о рёбра: медленно, глухо и вязко. Нойбург помогал мне всю жизнь, говорил со мной тогда, когда все другие отказывались. Только у него хватало терпения слушать мои рассуждения о числах, мои жалобы на Старших, мои мечты, желания и планы. Но одно его решение может отправить меня в Храм Нежной Смерти. Я могу быть признан Неисправимым, сломанной деталью, отбраковкой. Я не могу рассказать ему о моих исследованиях. О том, что я верю во внешнее снабжение Города оттуда, сверху, где Машины Любви и Благодати построили фермы и сады под Чистым Небом и Ярким Солнцем, но держат нас в неведении по своим, непознаваемым причинам. Я не могу сказать Нойбургу, что начал сомневаться в разумном замысле Машин. Не может быть разумным демиург, который одобряет и разрешает деятельность таких людей, как Гален. – Мне снится солнце… – осторожно ответил я, – бег по траве, шум листвы. Снится, что небо зовёт нас обратно к себе. – В нас всех живёт тоска по утраченному. Не забывай, Фиолетовая Смерть никогда больше не выпустит нас наружу. Впервые в голосе Нойбурга сквозь статику прорезались эмоции. Тень на экране дёрнулась от помех – словно ожила на мгновение. – Ступай к новым свершениям с лёгкой душой, Джосайя. Зелёный прямоугольник экрана погас. Мокрая от пота рубашка липла к спине. Воздух неприятно холодил тело, проникая под куртку на ходу. Я передёрнулся и вжал голову в плечи. Бригитта же как будто сама излила душу исповеднику – она явно повеселела и теперь вышагивала рядом со мной. – Ну что, святоша, получил порцию наставлений? Я молча кивнул. – Ну и слава Франку. А то я уже уснуть успела. – Врёшь. – Хочешь уровень мелатонина у меня измерить? – Он разрушается от солнечного света. – Да тут этого света-то нет!.. Она продолжала говорить и говорить что-то: про работу, про своих подруг, заинтересованных в знакомстве с молодым чиновником, про вчерашний суп и снова про работу. Беззлобные подколки и сплетни слились в белый шум, накатывающий на меня ровными и пологими волнами. Мало-помалу они смыли с поверхности мозга липкую пелену страха. Я согрелся от быстрой ходьбы и даже расстегнул куртку. Лучше выбросить разговор с Нойбургом из головы поскорее. Я получил тот ответ, который хотел услышать. – Слушай, Бридж!.. Бридж! – …ну я ему и сказала… Что? – Ты слушаешь? – Да, говори уже. – Куда в Городе можно сходить на с-с… – С-с-собеседование? Бридж хитро улыбнулась и пихнула меня локтём в бок так сильно, что я пошатнулся. – Чтобы с-собеседование прошло удачно, – продолжила она, – нужно какое-то особенное место. – Вот-вот. Я даже и не знаю, что тут… – Сходи с ней в парк. – С кем? Куда? Бридж смерила меня таким взглядом, что я решил больше не отпираться. В конце концов, уж сестра-то может знать, с кем я общаюсь и почему. Я недовольно буркнул: – Ладно, ладно. Не знал, что в Городе есть парк. Это же что-то с деревьями, да? Откуда они здесь? – Никаких деревьев. Это сложно объяснить. Ты сам всё увидишь. – И где он находится? – В одном из зданий Сектора Запад. Я тебе пришлю карту – ты только напомни, а то забуду. – Парк в здании? – В подвале. Я же сказала, ты сам всё увидишь. – Ладно… – Даже если она там уже бывала, всё равно сходите. По крайней мере, в парке вам никто не помешает. Бридж снова попыталась проткнуть меня локтём, но на этот раз я был готов и смог увернуться. – Спасибо. Наверное. – С тебя пиво. – А сейчас-то мы куда идём? Управление Горных Дел совсем в другой стороне. – У меня сегодня смена вообще-то, господин беззаботный чиновник. С этими словами Бридж указала в сторону и вверх. Я посмотрел в указанном направлении – потом перевёл взгляд выше… и ещё выше. Прямо под небесами ползла маленькая клетушка – словно пятнышко грязи, приставшее к стеклу купола. Её перечёркивал крест. Линии креста казались нитями тоньше волоса; на самом деле это толстенные стальные канаты, перетягивающие клетку с работником с места на место. Словно огромный принтер, таскающий печатающую головку над рабочим столом, только перевёрнутый вверх ногами. Я покрутил головой, пытаясь представить, что это не монтажная люлька висит под гигантским потолком неба, а лодка плывёт по поверхности рукотворного моря. Исполинские гексагоны мерцали светло-зелёными лучами невидимого и недоступного солнца – словно по небу-морю прокатывался неторопливый прилив. Лодка медленно тронулась с места. Наверное, рыбак увидел добычу – кракена или, может быть, морского дракона… Из-за спины послышался сдавленный вскрик Бридж. Одна из линий креста разделилась на две; лопнул тонкий натянутый волосок. Медленно, с мучительной ленцой лодка отделилась от неба и поплыла по воздуху – всё дальше и дальше, набирая скорость, словно радуясь своему освобождению. Я повернул картинку в голове ещё раз и похолодел. – Джейми!.. Главкон его дери, там Джейми! Я с трудом опустил взгляд и уставился на Бридж. Та дёрнулась на месте, не зная, куда бежать – к месту падения люльки или назад, в Управление. – Джейми?.. – одурело спросил я.