Глава 5. Белые и цветные В 2014 ГОДУ, более чем через десять лет после того, как первые участники форума начали обсуждать вопросы определения и идентичности асов, группа добровольцев, владеющих статистическими методами, начала проводить ежегодный опрос сообщества асов[68]. Он далек от совершенства, поскольку в нем участвуют только те, кто много знает об асексуальности. Это скорее моментальный снимок онлайн-сообщества асов, чем репрезентативная картина асексуальных людей в целом. Однако опрос остается ценным ресурсом для всех, пытающихся понять, кто такие асы. Выделяются несколько тенденций. Гораздо больше цис-женщин, чем цис-мужчин, идентифицируют себя как асов, и многие из них являются транссексуалами или гендерно-неконформными. Множество асов имеют особенности развития. Подавляющее большинство – молодые. Цифры из опроса 2016 года, последнего периода, по которому доступна сводная информация, показывают, что средний возраст респондента – двадцать три года, а средний возраст признания своей сексуальной ориентации – всего двадцать, причем одна треть респондентов впервые узнала об асексуальности в блогах Tumblr[69]. И многие асы – белые. «Белизна» сообщества асов – более 77 процентов респондентов в глобальном опросе 2016 года назвали себя белыми[70] – бросается в глаза, хотя и не слишком удивляет. Белые люди обычно обладают большей экономической, политической и культурной властью, чем цветные. Обычно им уделяется больше внимания, когда они отстаивают какую-то идею, и они с большей вероятностью становятся номинальными лидерами. До сих пор асексуальное движение следовало этой схеме. Первые наиболее заметные активисты, такие как Дэвид Джей, были белыми. Сегодня Tumblr, доски сообщений и другие онлайн-пространства все еще кажутся прибежищем белых, что многие признают, но не могут объяснить. «Асексуальная культура в интернете странным образом очень белая, – говорит Кендра, «черный ас» и писательница, которая внесла свой вклад в развитие медиа (платформу Everyday Feminism и журнал Ebony), выступающих против дискриминации. – Думаю, по мере сближения с сообществом я искала все больше цветных просто потому, что было так много белых». Символы сообщества acов – например, смайлик с тортом для приветствия новичков и черный, серый и фиолетовый цвета – ей не нравятся. «Я не люблю каламбуры, а кто голосовал за торт? Кто выбрал эти цвета? Можно нам пирог со сладким картофелем?» – шутит она. Многие ранние формальные лидеры были белыми, поэтому возникла белая культура с белыми артефактами. Белые люди чувствуют себя наиболее комфортно в этом сообществе и присоединяются к нему, тем самым делая его еще более белым. Однако асексуальность ассоциируется с белой кожей и из-за сложных способов пересечения сексуальности с расой. * * * До старшей школы Селена, консультант по организации рабочих мест в Сан-Франциско, считала себя гетеросексуальным парнем с высоким либидо. Она жаждала близости и романтики и ненавидела стереотип о восточноазиатских мужчинах как о немужественных и бесполых. «Пока я не идентифицировала себя как транс, для меня было важно бороться с этим стереотипом: „желать заниматься сексом“, может быть, даже больше, чем мне действительно хотелось», – говорит она. Однако специфика полового влечения оставалась в конце списка приоритетов Селены. Более общий вопрос касался сексуальной ориентации и самовыражения, а также того, как одно может ограничить другое. Селена хотела носить платья и юбки и считала, что это требует от нее соблюдения определенных правил. «Я подумала: „Я хочу носить такую одежду, а для этого мне нужно быть геем“, – говорит она. – Некоторые из условий для того, чтобы быть геем, включают свидания с мужчинами, и я подумала, что могу согласиться на это». После первого года обучения в старшей школе «трансгендерность вытеснила гея», и Селена решила, что желание носить платья не должно ограничивать выбор того, с кем она хочет встречаться. Но когда ее идентичность изменилась, изменилось и ее влечение, потому что на влечение влияют социальные и психологические факторы. Многие старые друзья, тоже восточноазиатского происхождения, как и она, отдалились после этого, что изменило ее круг знакомств и симпатий. Когда волосы Селены стали длиннее, и она начала пользоваться косметикой, отпала необходимость противостоять стереотипу о бесполом азиатском мужчине. Этот стереотип больше не действовал, но по мере того как одно ограничение снималось, его заменяли другие. Теперь Селена хотела меньше заниматься сексом назло фетишистам, которые внезапно заинтересовались ее новым образом азиатской женщины. Сексуальные стереотипы, связанные с расой, влияли на желание, которое Селена испытывала к другим, а также на желание, которое другие испытывали к ней. Для нее опыт сексуального влечения неотделим от других аспектов ее личности. Селена не может говорить об асексуальности, не говоря о себе как о трансгендере и азиатке. Коллектив Combahee River, группа чернокожих феминисток-лесбиянок, существовавшая в 1970-х годах, понял бы то, что хочет сказать Селена. В знаменитом заявлении коллектива Combahee River присутствовал термин «политика идентичности» и обсуждалось наложение нескольких идентичностей друг на друга. Члены группы, как и многие после них, заметили, что «основные системы угнетения взаимосвязаны». Расовое угнетение трудно отделить от классового угнетения и от гендерного или сексуального угнетения, потому что они переживаются одновременно, и «синтез этих угнетений создает определенные условия жизни», что приводит, например, к «расово-сексуальному угнетению, которое не является ни исключительно расовым, ни исключительно сексуальным»[71]. Азиатские мужчины и женщины имеют одну расу, но не один и тот же пол, а на сексуальность влияет и то и другое, поэтому опыт идентичности и секса, скажем, для меня и для одного из моих двоюродных братьев может быть самым разным. Ученый Кимберли Креншоу обратила внимание на это, когда ввела термин «интерсекциональность» в статье 1989 года, которая указывала на главный недостаток закона о борьбе с дискриминацией: он признает только один вид угнетения[72]. * * * Как уже было сказано, принудительная сексуальность существует для белых мужчин натуральной ориентации. Но для людей, относящихся к более уязвимым сообществам и отягощенных дополнительными социальными условиями, выяснение того, присуща ли асексуальность человеческой природе или навязана извне, осложняется из-за культурного и исторического багажа. Контроль над сексуальностью – классический инструмент доминирования, используемый мужчинами против женщин, белыми против цветных, здоровыми против инвалидов или, сокращая длинный список, сильными против слабых. Это может проявляться по-разному, например, насилие как форма политического завоевания, или брак по принуждению между рабами, или продажа раба без членов его семьи. Это может выглядеть как навязывание правил чистоты только женщинам, увековечение расистских сексуальных стереотипов или предположение, что некоторые группы вообще не имеют сексуальных желаний. Жизнь – это непрерывный процесс подавления меньшинств и всех, у кого меньше власти. Этим группам – женщинам, цветным и инвалидам – может быть трудно заявить о своей асексуальности, потому что она очень похожа на результат сексизма, расизма, дискриминации инвалидов и других форм насилия. Наследие этого насилия состоит в том, что принадлежащие к контролируемой группе должны проделать дополнительную работу, чтобы выяснить, находятся ли они все еще под контролем. Назовите это вариациями на тему. Тема – угнетение; вариации – точные способы проявления угнетения и его влияние на асексуальную идентичность. Вопрос, кого считать асом, а кого ошибающимся или наивным, выходит за рамки каждого конкретного сообщества. Подробности того, почему некоторым группам труднее, чем другим, принять асексуальность или быть принятыми как асы, раскрывают общие черты того, как секс, власть и история сочетаются друг с другом. Существует много причин, по которым сообщество асов состоит в основном из белых. Асексуальность идеализировалась и отвергалась. И то и другое создавало проблемы. Асексуальность связана с белизной кожи, потому что белые люди (и особенно белые женщины[73]) часто считаются сексуально «скромными», в то время как чернокожие и латиноамериканцы – гиперсексуальными, и эти расистские сексуальные стереотипы являются формой самоконтроля. В то же время асексуальность может выглядеть подозрительно похожей на расовые тропы, такие как «черная мамаша» или «китайская кукла», что опять же отпугивает цветных людей. Представьте белизну нейтральным фоном, белой стеной. Белую стену перекрасить в голубой цвет легче, чем темно-зеленую. Ведущие СМИ наполнены изображениями различных типов белых людей; белые люди по большей части свободны быть кем угодно. Цветные должны стереть темно-зеленый цвет – расовые стереотипы и ожидания, – прежде чем определить, действительно ли являются асами. Нам, цветным, необходим дополнительный уровень осознания, связанный с представлением о том, какой должна быть наша сексуальность и как должны выглядеть наши желания. Cамопознание осложняется как расовыми стереотипами, так и нашим желанием не подчиняться этим стереотипам. * * * Расовые стереотипы сложны и противоречивы. Как выяснила Селена, азиатских женщин фетишизируют, а иногда и считают гиперсексуальными. В других контекстах их десексуализируют, изображают девушками-гейшами или китайскими куклами: тихими, рабски покорными. Сегодня в США выходцы из Восточной Азии считаются образцовым меньшинством с хорошим поведением, и этого достаточно, чтобы представители крайне правых сторонников превосходства белой расы охотно встречались с азиатскими женщинами[74]. Стереотип хорошо воспитанной азиатской женщины, скромной в запросах и мало думающей о своих желаниях, был одним из самых распространенных во времена молодости Себастьян, китайско-канадской модели, гендерквира, социализированного как женщина. Отождествлять себя с асексуалом было бессмысленно. «Зачем стараться доказывать, что уже предполагалось?» – спрашивает Себастьян. Признание асексуальности вызвало у Себастьян чувство, что она подтверждает расистские стереотипы и, следовательно, оказывает медвежью услугу всем выходцам из Азии. Однако со временем Себастьян решила, что отказ от обозначения своей ориентации из-за мнения других людей является формой уважения. Себастьян больше не стесняется использовать ярлык, невзирая на мнение окружающих. Как и Себастьян, я китаянка. В отличие от Себастьян, я без колебаний использовала термин «ас». С того момента, как пришло осознание, что я ас, я решила воспользоваться этим словом, но мне не нравилось быть асексуалом, тем более тем, что я была не только асексуалом, но еще и женщиной из Азии. Прежде расовая принадлежность не доставляла мне неприятностей. Покинув Китай в детстве, я оказалась в калифорнийской Кремниевой долине, регионе, где много выходцев из Азии. Никто не называл меня тупой, не дразнил, растягивая уголки глаз, и не высмеивал мою еду. Место рождения, семейная культура, моя способность говорить по-китайски и внешность навсегда сделали из меня азиатку, но это не лишало меня возможностей. Стоит, однако, отметить, что я не могла представить, каково это – жить без ощущения того, что именно раса определяет твой взгляд на мир и отношение к тебе других. Я часто чувствовала, что должна быть посланником, метафорически конечно. В начальной школе я заметила обращенные на меня взгляды, когда мы говорили о китайских рабочих, построивших калифорнийские железные дороги, хотя я приехала в штат всего пятью годами ранее. Моя японская подруга ненавидела, когда все смотрели на нее при обсуждении на уроке истории Перл-Харбора. Мы не знали, как чувствуют себя люди с белой кожей, на которых никто не смотрит во время урока, когда учитель рассказывает о событиях, в которых участвовали белые. На меня повлияли не оскорбления, а отсутствие видения, надоевшие тропы, которые я выучила против своей воли: что азиаты умеют творить и фантазировать, что мы все инженеры, робкие по характеру. Тем не менее эти ожидания совпадали с тем, какой я, по мнению моей семьи, должна быть: не нарушающей правила, послушной, будущим инженером, как мои родители-инженеры. Я брала уроки игры на фортепиано и скрипке, расстраивалась, так как не слишком хорошо разбиралась в математике, но мне советовали смириться. Ожидания не только навязываются меньшинству извне, но и приобретают для него другое значение. Если бы мы все жили в Китае, мои родители, возможно, дали бы мне тот же совет, но там я бы не усвоила, что значит быть азиатом в Америке с точки зрения белых. Маловероятно, что я бы сопротивлялась стереотипу о покорной азиатской женщине. В США я познакомилась лишь с немногими, кто, подобно мне, вне зависимости от своей известности, смоделировал другой образ жизни. Я осознала присутствие этих стереотипов только тогда, когда начала критически относиться к своему мировоззрению и увидела, что эти утверждения скрываются в тени того, во что я верила и как себя вела. Обидно, что азиатов представляют скучными инженерами, а женщин – слабыми и второсортными по сравнению с мужчинами, особенно если они публично не нарушают границ патриархата, любя секс. Теперь у меня был ярлык асексуала, который звучал клинически и напомнил мне об одноклеточных организмах. Я была замкнутой и не интересовалась выпивкой; асексуальность, казалось, усиливала этот каскад стереотипов, еще больше отмечая меня как недостойную внимания. Это была еще одна проблема, которая меня волновала. * * * Отчасти проблема заключается в том, что в массовой культуре об асах в целом вспоминают редко, а уж о цветных асах тем более. Все мы, потребители популярных СМИ, впитываем информацию о том, что представляют собой определенные группы, даже если знаем, что она предвзята и ошибочна. Мы усваиваем эту информацию и тоже становимся предвзятыми. Ограниченное представительство тех или иных слоев населения – это почти повсеместная проблема, но поскольку асексуалов и без того мало замечают, последствия усугубляются. Можете не искать асов в фильмах; впрочем, и в книжных бестселлерах они крайне редко встречаются. На телевидении первым изображением асексуала, вероятно, является Себастьян Икона Асексуальности, персонаж комика Крейга Килборна в передаче 2003 года на канале CBS The Late Late Show. Этот короткий черно-белый ролик иллюстрирует следующий опасный аспект асексуальности: люди вполне логично предполагают, будто знают, что это такое, не удосуживаясь поискать информацию. Как пишет критик Сара Гэлеб в своей ретроспективе репрезентации аса на телевидении, «благодаря этому персонажу стало очевидным, что сценаристы не подозревали, что асексуальность – это реальная ориентация, превратив саму идею несексуальности в изюминку программы»[75]. Носатый, закутанный в шарф очкарик Себастьян – насмешка над стереотипами о гомосексуалистах. В старшей школе он был освобожден от занятий физкультурой с записью врача, в которой утверждалось, что «пах этого мальчика – выжженная пустыня». Всякий раз, когда Себастьяну хочется «прикоснуться к нему», он бьет себя. Он мечтает, чтобы вместо гениталий у него был третий мизинец и можно было держать еще одну чашку чая. Слово «стояк» доставляет ему дискомфорт, он «потерял ключи к своему либидо», и его терапевт застрелился[76]. К огромной удаче всех асов, этого Себастьяна мало кто видел и помнит. Лишь несколько персонажей-асов оказали значимое влияние на массовую культуру, и их достаточно, чтобы я могла упомянуть большинство из них в следующих двух абзацах. Варис из «Игры престолов» был одним из них. Варис – кастрированный евнух в стране фантазий, настоящие асы не такие, но, по крайней мере, это не издевка. Варис проницателен и добросердечен, он успешно рекламирует преимущества асексуальности, говоря, что увидев воздействие вожделения на людей и политику, он «очень рад, что не принимает в этом никакого участия»[77]. Еще один явно превосходный персонаж, Рафаэль Сантьяго, украсил подростковую драму «Сумеречные охотники». Рафаэль – моложавый вампир лет семидесяти; опять же, настоящие асы, конечно, не такие, но, по крайней мере, он остроумный и привлекательный. Наиболее значимым персонажем был Тодд Чавес из «Конь БоДжек», анимационного шоу, действие которого происходит в мире антропоморфных животных. (Тодд – человек.) В четвертом сезоне Тодд подозревает, что он может быть асексуалом, и встречается с асом. Происходит жесткий диалог – «асексуальность просто означает, что ты не заинтересован в сексе, некоторые асексуалы также аромантичны, но у других обычные отношения!»[78] – но это неизбежно, учитывая, что эпизод, по сути, к тому же имеет еще и просветительскую функцию. Наблюдать за правильным подходом сценаристов было на удивление трогательно. Своеобразие имиджа асексуала (на встрече была вывеска в цветах асов) и внимание к деталям были знаком уважения. Тодд иногда сбит с толку и немного чудаковат, но он добрый и милый. Его асексуальность не была чем-то непонятным, она изображалась без насмешек. И в подтверждение того, почему репрезентация важна, само существование Тодда увеличило количество асов в мире. Другими словами: «Если бы было больше асов, вероятно, мне бы намного раньше стало понятно, что я ас», – сказал мне Кой, двадцатисемилетний блогер, за несколько лет до того, как Тодд появился в «БоДжеке…». Комментарии Коя – одна из причин, по которой я не могу ответить точно, когда меня спрашивают, сколько асов существует. Наиболее распространенная статистика, взятая из исследования 2004 года[79], сообщает, что их один процент населения. Тем не менее, поскольку существует так много неправильных представлений о том, что значит не испытывать сексуального влечения, и так мало положительных примеров асов в популярной культуре, я подозреваю, что их число может быть намного выше. Вы не можете быть тем, кого не видели и о ком мало знаете, но, к счастью, Тодд проделал большую работу по представлению асов широкой публике. Джули Клигман, журналистка из Sports Illustrated, поняла, что она ас, когда написала статью о том, как асексуальное сообщество отреагировало на Тодда. Друг детства моей приятельницы начал задаваться вопросом, не ас ли он. Я была удивлена, что ему знаком этот термин; оказывается, он узнал его благодаря «БоДжеку…». Такой образ не только отражает, но и фактически изменяет реальность. Достойный похвалы Тодд не является идеальным решением проблемы. Во-первых, «БоДжек…», как и «Игра престолов», и «Сумеречные охотники», закончился. В настоящее время ни на одном из каналов в прайм-тайм нет асексуальных персонажей[80], согласно данным GLAAD Media Institute, который отслеживает квир-персонажей на телевидении. Асексуальные персонажи были включены в их число несколько лет назад. Более того, ни один персонаж не может и не должен становиться лицом представителей какой-либо ориентации. Хотя Тодд, Варис и Рафаэль проинформировали аудиторию и помогли некоторым зрителям признать их ориентацию, но подавляющее большинство асов по-прежнему остаются в тени. Себастьян и Варис белые, Рафаэль – латиноамериканец, и остается загадкой, белый Тодд Чавес или нет. (Его озвучивает белый актер Аарон Пол, а создатель сериала Рафаэль Боб-Ваксберг сказал, что ему «стыдно признаться», но он никогда не думал, что Тодд может быть латиноамериканцем[81].) К этой группе присоединилась горстка весьма известных телевизионных персонажей, которых иногда считают асами: серийный убийца Декстер Морган из «Декстера», у которого была девушка, но изначально он не проявлял к ней сексуального интереса, плюс Шерлок Холмс и Доктор Кто, у которых не было романтических отношений. Все (по крайней мере, до недавно вышедшего «Доктора Кто») – мужчины. Большинство из них сдержанные и невероятно рациональные, и совсем не похожи на реальных людей, будь то убийца Декстер или Доктор Кто, который вообще не человек. Никто из них не является чернокожим, трансгендером или азиатом. Публика не представляет себе, какими могут быть или надеются стать такие асы, как я, Себастьян, Кендра и другие. * * * В то время как мы с Себастьян (моделью, а не телевизионным персонажем) беспокоимся о том, чтобы аккуратно вписаться в стереотипы, другие борются, потому что их асексуальность кажется слишком непохожей на всеобщие представления. Латиноамериканские асы говорят, что их раздражает формулировка «пикантная латиноамериканка» или «экзотический латинский любовник», которая делает их идентичность как асов менее правдоподобной. Кэсси, двадцатидевятилетняя терапевт из Чикаго, откровенно говорит о том, как окружающие относятся к ней. «Меня воспринимают как чернокожую цис-женщину с большими сиськами и большой задницей, – заявляет она. – Для общества я всегда буду не чем иным, как секс-ботом». Стоит напомнить, что долгое время для белых американцев чернокожие женщины были распутницами, противоположностью чистых и порядочных белых леди и объектом расистских опасений по поводу смешанных браков. Сегодня слово «Иезавель», как их раньше называли, может показаться устаревшим, но темнокожие женщины по-прежнему чрезмерно сексуализированы, и считается, что молодые чернокожие девушки знают о сексе больше, чем их белые подруги[82]. Но, как показала профессор Бостонского университета Ианна Хокинс Оуэн, существует и противоположный стереотип – неженственной и сексуально непривлекательной мамочки, расистский южный образ черной няни для белых детей, которую можно нанимать, не боясь, что она соблазнит белого хозяина[83]. «Быть черной асексуальной женщиной часто означает находиться в тени мамочки, карикатуры, асексуальность которой предполагается только потому, что от нее ожидается, что она будет матерью всех вокруг себя, – пишет эссеист Шерронда Дж. Браун. – Мамочке позволено быть свободной от расовой гиперсексуализации только потому, что это дает ей больше времени, энергии и пространства для выполнения бесконечных обязанностей. Ей не разрешается желать или быть желанной, искать сексуальные удовольствия и интимные отношения, потому что все ее внимание должно быть сосредоточено на домашнем и эмоциональном труде»[84]. Для Кэсси обидны намеки на ее доступность, которые часто приходится слышать от окружающих. Замечание о секс-ботах шуточное, но в старшей школе, когда было высказано предположение, что она может быть асом, Кэсси жутко разозлилась. В сельском Иллинойсе они с братом были единственными чернокожими учениками в школьном округе. Кэсси, привыкшая быть в центре внимания и умевшая постоять за себя, отказывалась ассоциироваться с чем-то странным. Асексуальность? Нет, это нужно было немедленно опровергнуть. Только в колледже, присоединившись к группе БДСМ, Кэсси задумалась об этом старом комментарии. Когда лидер группы, которая идентифицировала себя как асексуала, спросила о ее опыте секса, Кэсси объяснила, что она считала эстетически привлекательными людей всех гендеров, но «было бы круто не заниматься сексом ни с кем, потому что это просто отвратительно». Вот так. Секс не является данностью в отношениях Кэсси. Узнав об этом, окружающие с разочарованием признают, что известное им о гиперсексуализации черных неправда и что Кэсси не приверженка «свободного секса» и не собирается быть их «сексуальной черной мамочкой». Отказ Кэсси сам по себе больше чем разочарование для других. Это сопровождается недоумением, обусловленным образами, созданными СМИ, которого могло бы не быть, если бы Кэсси не была черной. * * * Трудно жить, если вы стараетесь соответствовать стереотипам, трудно, если противоречите стереотипу, и ничуть не легче, если думаете, что пытаетесь разрушить стереотип только потому, что сильно его ненавидите. Мэй, чернокожая студентка колледжа, будущий учитель, оказалась в третьей ситуации. Она не испытывала сексуального влечения, но не решалась называть себя асексуалом, потому что не была уверена в правильности своей мотивации. Мэй столкнулась с худшим из обоих миров. Принято считать, что черных асексуальных мужчин не существует, потому что «все черные мужчины хотят секса». Принято считать, что асексуальность – это инструмент превосходства белых, что черные асы не правы, что чернокожая женщина должна хотеть секса с мужчиной и эгоистична, если не желает иметь детей и поддерживать рождаемость. «В среде, где я выросла, считалось, что быть не гетеросексуалом – это „выдумка белых людей“, – делится Мэй, – и я слышала, как афроамериканцы говорили о том, что „гомосексуализма не было в Африке до прихода европейцев“». Это запутанная смесь. Сообщество асов может быть расистским. Одна темнокожая женщина, пожелавшая остаться неизвестной, рассказала мне, как несколько лет назад в чате на AVEN обсуждалось, могут ли цветные асы участвовать в предстоящей конференции. На этот вопрос отвечали и белые асы, и некоторые сказали «нет», потому что боялись краха сообщества. Когда моя собеседница заявила, что белые люди не должны принимать решения по этому вопросу, остальные обвинили ее во враждебности. «У меня до сих пор нет ощущения, что [сообщество] является безопасным местом для цветных людей, хотя, возможно, [там] сейчас немного безопаснее», – говорит она. Черное сообщество тоже не свободно от предрассудков. Так, квирфобия, смешанная с разумной подозрительностью, проистекает из долгой истории доминирования представлений белых людей о сексуальности черных. Это кого угодно может запутать, и Мэй не знала, чему верить. «Я боролась с неуверенностью в себе, – говорит она и задается вопросом: – Считала ли я себя асексуалом из-за тех стереотипов, с которыми хотела бороться, или действительно это чувствовала?»