– Это очень любопытные сведения! Если красильный завод принадлежал его родителям, то он мог спокойно проходить на его территорию! – говорила девушка, в которой Стефано узнал сегодняшнюю знакомую с ярко накрашенными губами. – Я не понимаю, что это дает? Ну, ходил, ну и что? Какое отношение это имеет к убийству? – снисходительно ответил мужчина. – А вот и имеет… Последних слов было не расслышать, группа скрылась за кустами терновника. Лола и Стефано вскочили, стараясь не двигать стульями. Стефано на ходу засунул в рот последний кусок хлеба с салатом, допил пиво, быстро отсчитал и положил деньги на стол, и они рванули вниз по ступенькам. – Про кого это они, как ты думаешь? – спросил оператор, прыгая через ступеньку. – Однозначно, про кого-то, кто работает в спорткомплексе. Лола быстро набрала Дану, журналистка не успела произнести и слова, как та затараторила в трубку: – Ангар, который напротив входа во Дворец спорта, принадлежит родителям Армандо! И он туда захаживал практически каждый день! Полиция собирается проверять это здание и всю его семью на причастность! – Вот она, моя версия, реализуется как по заказу! – выпалила Лола, пытаясь догнать Стефано. Они спустились на набережную и подбежали к машине. Лола щелкнула замком, и они забрались в салон. – Погоди, Лол, не пори горячку! Давай отдышимся и попробуем рассуждать трезво. Я боюсь, что Дана не обладает всеми сведениями, а, как это часто бывает, ухватила что-то с поверхности. Не хотелось бы опять лопухнуться… Последняя фраза привела Лолу в чувство. – Ты прав. – Мозг тут же выдал другую идею. – Надо напроситься опять к замначальника и выведать все подробности. – Ну да, конечно, он прямо ждет не дождется, когда сможет поведать известной журналистке с пятого канала обо всем, что он с таким трудом накопал, чтобы она тут же предала огласке все его версии, – съязвил Стефано. – А у нас для него есть конфиденциальная информация! – И какая же?! – Мы же попридержали сцену плача Умберто в усыпальнице Джульетты, если ты помнишь, и в эфире о ней не рассказали. А я уверена, что полиции это будет ох как интересно! Так что немного настойчивости, замаскированной под любезность, чуточку нашего журналистского нахальства и капельку помощи от нашей разлюбезной Фортуны, и Себастьяно приглашает нас на встречу! – Ну что же, пробуй! Всех перечисленных качеств у тебя в достатке, а уж Фортуна, за которую мы произносим тосты каждый раз после окончания дела, никак не должна отвернуться! – загорелся Стефано. Лола вытащила визитку полицейского и набрала номер. Глава тринадцатая Две недели тому назад Тереза и Трифоне хохотали так, что старинная люстра, висевшая над столом, задрожала, позванивая хрустальными сосульками. В комнату вошел Джесу и удивленно уставился на ребят, не выдержал и тоже рассмеялся. – Что тут у вас происходит? – Он оглядел влюбленных. – Да все как обычно. Уже все вещи собрали, а Трифоне все круги наматывает и что-то по углам и полкам ищет. Я даже приставать не стала, пусть, думаю, проверит, ничего не забыл ли. А он, оказывается, свои любимые джинсы искал. – Тереза изобразила, как Трифоне с удрученным видом разыскивал штаны. – А они на нем! – И она вновь залилась смехом. – Вот что я с ним под старость делать буду, если уже сейчас он такой тормоз! Тут они оба прыснули так, что Джесу опять фыркнул, до того было смешно упоминание о старости, которая, конечно же, для них никогда не наступит! Надурачившись всласть, они затихли, и Трифоне потащил сумки к двери. – А ты нашел себе напарника наконец, с кем квартплату делить? – проговорила раскрасневшаяся после смеха Тереза, наливая стакан воды. – Да хотел тут один заехать. Но не знает еще, потянет ли по деньгам. – Мы желаем, чтобы тебе нормальный сосед попался! – сказала девушка, допив воду. – Ну что, все теперь? Джинсы на тебе, так что можем двигать! – повернулась она к Трифоне. – Не начинай, – он еле сдерживался, чтобы не хохотнуть, – а то мы никогда не уедем! – Счастливо! – грустно бросил им вслед Джесу и опустился на стул. – Чао! – вразнобой ответили ребята. Ребятам по случаю подвернулась симпатичная и недорогая квартира, и они быстро внесли залог и начали обустраиваться на новом месте. Их обоих мало интересовал быт, поэтому они сошлись на том, что в доме должны присутствовать только самые необходимые вещи. Практически без лишних дискуссий они договорились об обустройстве совместной жизни. Остался только один неловкий момент – Тереза, которая трудилась в страховом агентстве и умудрялась подрабатывать вечерами на презентациях после того, как Трифоне уволили из банка из-за вируса, стала зарабатывать больше своего возлюбленного, что его сильно напрягало. Он уже окончил академию и приступил к стажировке, очень надеясь, что через месяц, максимум, два, начнет получать достойную зарплату. Но и здесь его планы нарушил вирус. Стажировку перенесли аж на осень, и он решил устроиться на все лето спасателем. К счастью, объявили, что купаться и загорать, правда, по новым правилам, но будет разрешено, и Трифоне договорился с хозяином приморского ресторана, которому принадлежал примыкающий к заведению пляж. Тереза поддержала его выбор, сказав, что будет проверять, как он обхаживает клиенток, и обязательно завалит к нему поваляться «на шару» на шезлонге и попользоваться кабинкой для раздевания. Они еще похихикали на эту тему, а Трифоне с сожалением подумал, что с этим ковидом толком так ничего и не известно и что как бы не грянула на самом деле эта заявленная «знатоками» вторая волна. Получалось, что для Трифоне отпуска не предвиделось, но он надеялся, что отдохнет хотя бы Тереза, которая собиралась подъехать к нему в Чезенатику. Он знал, что работа спасателем, которая, на первый взгляд, может показаться простым развлечением, включает в себя не только контроль за купальщиками на определенном отрезке моря, но и ежедневный подъем в семь утра, чистку пляжа и мытье шезлонгов и зонтов. И как сказал хозяин, теперь это придется проделывать каждый день. Но все равно к восьми вечера, а может, и раньше, он освободится. Трифоне уже представлял, как они раскладывают подстилку на еще не остывшем окончательно песке, вынимают из сумки продуктовые контейнеры со всякими вкусностями, расставляют пластиковые тарелки и разливают белое игристое вино по стаканам. Солнце почти опускается за горизонт, но лучи из последних сил льют в побледневшее от сумерек небо нежно-розовый свет, подсвечивая легкие облака, столпившееся у крайней черты. Они делают по глотку и пьют за прошедший хороший день. – И чтобы таких дней было еще огромное множество! – добавляет Тереза. А потом они сбрасывают одежду и бегут в море! Трифоне, как всегда, фыркает от попавшей в нос воды, Тереза обхватывает его ногами и прижимается, он целует ее солеными влажными губами, чувствуя на ее языке привкус игристого вина… Количество заболевших уменьшалось с каждым днем, и Терезу опять начали приглашать на вечерние подработки, что не очень нравилось Трифоне. А точнее, не нравился настырный директор агентства, который звонил слишком часто, даже во время полного карантина, когда не предвиделось никаких развлечений. Он прекрасно помнил этого Умберто – такого отталкивающего типа он не видел в своей жизни! На удивление, неприятное лицо с расплющенным книзу утиным носом и странными, слегка перекошенными плечами. А как он смотрел на Терезу – вот что неприятно поражало! Его физиономия сероватого оттенка, но с чересчур красными и вечно мокрыми губами, которые он постоянно облизывал, вызывала полное отторжение у Трифоне. «Как можно с таким типом общаться?!» – думал он, привыкший к окружению, возможно, не самых интеллектуальных, но молодых и приятных людей. Но Тереза всегда защищала директора театрального агентства, объясняя, что он переболел какой-то там специфической болезнью, которая скрючила ему плечи и даже оставила следы на лице. Трифоне хихикнул про себя, так как девушка употребила именно этот термин «скрючила». «С другой стороны, хорошо, что он такой страшненький, – рассуждал парень, – совершенно ясно, что Тереза никогда не западет на Умберто». Хотя он слышал, что существует еще и женская жалость, которая иногда бывает посильнее любви, но надеялся, что это никак не относится к его девушке. Родителей Терезы совсем не интересовали ее дела, а мать и отец Трифоне отнеслись к их связи настороженно. Он привык рассказывать им про серьезные изменения в своей жизни и, когда они переехали в общую квартиру, решил пригласить их в гости. – Как только докупим все необходимое, пригласим моих, как считаешь? – Конечно, – весело согласилась Тереза, – только вот где мы такую тумбу найдем в туалет, а без нее ну никак нельзя гостей принимать. – На заказ под размер очень дорого получится? – Естественно! Если только из твоих друзей никто не возьмется. Есть у тебя кто-ибудь знакомый, кто мог бы тумбу сварганить? – Надо подумать. – Трифоне закатил глаза, изображая работу мысли. – Может, самому попробовать? – неуверенно осведомился он у Терезы. – А ты что, умеешь столярничать? Что-то я за тобой такой слабости не замечала. – Она повертела в руках листок с записанными размерами. – Надо в «Икею» съездить, там наверняка что-нибудь подыщем. – Незачем туда тащиться просто так, сначала на сайте посмотрим, есть ли у них что-то для нас подходящее. – Уговорил! – уступила Тереза. Для них было ново и весело обсуждать покупки, расставлять по-новому мебель, прикидывать, куда лучше повесить бра, как будто играть в дом и семью. Они ничего не «создавали», не «вылепливали» и даже не «шли навстречу друг другу», как обычно советуют психологи молодым парам, у них все получалось само собой! И эта редкая легкость в отношениях еще больше заряжала их любовный экстаз, который не был омрачен ненужными бытовыми ссорами, а только расцвел после их переезда на новую квартиру.