Недавно подслушал разговор мамы с папой. Они говорили о том, что если папе предложат выйти на постоянную работу, то он откажется. Они решили, что это «не лучшее место для Данте». Само собой, не спросив меня. Ну разумеется. А как же мнение Данте? Данте любит говорить за себя. Очень любит. Мне не хотелось бы, чтобы родители строили свою жизнь с оглядкой на меня. Однажды я их разочарую – и что тогда? Если честно, Ари, я скучаю по Эль-Пасо. Когда мы только туда переехали, я его терпеть не мог. Но сейчас я постоянно думаю о нем. И о тебе. Всегда твой, Данте P. S. Почти каждый день после школы я хожу в бассейн. Я постригся (очень коротко). Плавать с короткими волосами удобно. Если плаваешь каждый день, длинные волосы – полный отстой. Даже не знаю, почему раньше я их отращивал. Дорогой Ари! Тут все постоянно устраивают вечеринки. Папа радуется, что меня на них приглашают. А мама… Если честно, я понятия не имею, что она думает, но вижу, что она настороже. После прошлой вечеринки она сказала, что моя одежда пропахла сигаретами. Я сказал, что народ там курил и с этим ничего не поделать. В ответ она испепелила меня взглядом. В пятницу вечером я ходил на вечеринку, и, конечно, алкоголя на ней было навалом. Я выпил пива и решил, что все-таки оно не для меня. Зато мне понравилась водка с апельсиновым соком. Ари, там было так много народу! Невероятно много. Мы сновали туда-сюда как тараканы! Нельзя было и шагу ступить, чтобы на кого-нибудь не наткнуться. Так что я просто болтал со всеми подряд и отлично проводил время. Потом я вдруг заговорил с одной девчонкой, Эммой. Она умная, милая и красивая. Мы сели на кухне, и она сказала, что ей нравится мое имя. А потом вдруг наклонилась и поцеловала меня. Я вроде как ответил на поцелуй. У нее был вкус мяты и сигарет, ну и, короче, это было классно, Ари. Мы долго целовались. Потом выкурили вместе сигарету и снова принялись целоваться. Ей нравилось касаться моего лица. Она сказала, что я красивый. Мне никто никогда еще не говорил, что я красивый. (Мама с папой не в счет.) А потом мы вышли на улицу. Она выкурила еще одну сигарету и предложила мне, но я сказал, что с меня хватит, потому что я пловец. До сих пор не могу выкинуть из головы тот поцелуй. Она оставила мне свой номер. Теперь даже не знаю, что и думать. Твой друг, Данте Девять Я Попытался представить себе Данте с короткой стрижкой. Попытался представить, как он целует Девушку. Данте был непростым человеком. Джине бы он понравился. Хотя я, конечно, не собирался их знакомить. Я лежал в кровати и думал, что ему ответить. Но в конце концов достал дневник и написал: Каково это – поцеловать девушку? А именно – Илеану. У нее точно не будет вкуса сигарет. Интересно, какие девушки на вкус, когда их целуешь? Я остановился и решил подумать о чем-нибудь другом. Я подумал о дурацком сочинении про Великую депрессию, которое мне совсем не хотелось писать. Подумал о Чарли Эскобедо, который предложил мне попробовать вместе с ним наркотики. Снова представил себе, как Данте целует девушку, и снова подумал об Илеане. Может, у нее и будет вкус сигарет. Может, она курит. Я ни черта о ней не знал. Я сел в кровати. Нет, нет, нет. Никаких мыслей о поцелуях. И тут, не знаю почему, мне стало очень грустно. А потом я подумал о брате. Когда мне было грустно, я всегда о нем думал. Возможно, я думал о нем всегда – на подкорке. Иногда я даже замечал, что проговариваю про себя его имя: Б-Е-Р-Н-А-Р-Д-О. Что вытворял мой мозг? Почему он повторял его имя без моего разрешения? Иногда мне казалось, что я скрываю от себя свои истинные мысли. Звучало это странно, но мне казалось вполне логичным. Я всегда считал, что сны нам снятся лишь потому, что мы о чем-то думаем, но не догадываемся об этом. И потому подобные мысли прокрадываются в наши сны. Может, мы как покрышки, полные воздуха: воздух так или иначе просачивается наружу. Так появляются сны. Подумав об этом, я вспомнил тот сон о моем брате. Мне было четыре, а ему – пятнадцать. Мы гуляли. Небо было синее и чистое. Он держал меня за руку, а я смотрел на него. Я был счастлив. Прекрасный был сон. Возможно, это было мое детское воспоминание. Сны ведь не берутся из ниоткуда. Это всем известная истина. Может, когда я вырасту и буду сам выбирать, что изучать, я смогу заняться изучением снов. Потому что изучать Александра Гамильтона я уж точно не хочу. Да, наверно, я буду изучать сны и то, откуда они берутся. Возьмусь за Фрейда. Ага, вероятно, так и сделаю – напишу работу о Зигмунде Фрейде. Неплохо для начала. А может, буду помогать людям, которым снятся кошмары. Чтобы они им больше не снились. Было бы здорово. Десять Я решил, что попытаюсь поцеловать Илеану Тельес. Но когда? Где? Она учится в другом классе. Я ее почти не вижу. Значит, план такой: найду ее шкафчик. Одиннадцать Когда мы возвращались от врача, мама спросила, ответил ли я Данте. – Пока нет. – Думаю, тебе стоит ему написать. – Мам, я твой сын, а не ящик для предложений. Она смерила меня взглядом. – Смотри на дорогу, – сказал я. Добравшись до дома, я достал дневник и написал: Если сны не берутся из ниоткуда, тогда почему во сне я задавил Данте? И почему мне снова снился этот кошмар? Сбивая Данте, я оба раза смотрел на Илеану. М-да, дело плохо. Воздух просачивается наружу. Не хочу об этом думать. Но думать могу либо о снах с братом, либо о снах с Данте. Так себе выбор. Кажется, мне пора заняться своей жизнью. Двенадцать Когда я вспоминаю тот сон, в котором гуляю с братом, то думаю вот о чем. В последний раз я видел брата, когда мне было четыре года. Значит, между моим сном и реальностью есть прямая связь. Наверное, тогда-то все и случилось. Мне было четыре, ему – пятнадцать. Он сделал то, что сделал, и теперь сидит. И не в каком-нибудь изоляторе, а в самой настоящей тюрьме. Мой дядя по пьяни иногда попадает в изолятор. Маму это огорчает. Но его быстро выпускают, потому что он не садится за руль пьяным – просто становится драчливым и нарывается на неприятности. Если бы слова «драчливый» не существовало, его изобрели бы специально для моего пьяного дяди. Потом кто-нибудь обязательно платит за него залог, и его отпускают. А из настоящей тюрьмы так просто не освободишь. Быстро оттуда не выходят. В тюрьму сажают надолго. Там мой брат и сидит. В тюрьме. Я даже не знаю, в федеральной или в тюрьме штата. И понятия не имею, по какому принципу отправляют в ту или иную. В школе этому не учат. Но я хочу узнать, за что его посадили. Пусть это будет моим исследовательским проектом. Я думал об этом. Думал, думал, думал.