Но даже здесь, в этом царстве упокоения, Каша выцепил взглядом то, что будто неприятным холодным осколком стекла резануло сердце. Еще не заметенный окончательно, возле низко стелющихся по земле колючек, лежал на правом боку покойник. И не понятно было, как он тут вообще оказался, в этой безжизненной пустыне. По нервам стегануло подсознательное ощущение смертельной опасности. Каша шмыгнул носом, сделал два неуверенных шага к покойнику. А вдруг зомби? – Жмур, – словно прочитав его мысли, пробасил Нерон, выныривая из леса. В руках он держал большую охапку веток. – А если… – Не, этот точно не встанет, – уверенно заявил здоровяк, высыпая дрова возле машины. – Промерз до костей. Аркадию стало не по себе. Он еще раз глянул на тело и только сейчас обратил внимание, как над мертвецом змеится искажениями воздух, сочась неживым светом. Аномалия. Старик мысленно прикинул: «Сколько отсюда до Зоны? Прилично будет. А аномалии уже и сюда проникли. Если болезнь окончательно не уничтожит все человечество, то за нее это сделает Зона, выпустив на волю всех своих питомцев, словно в отместку за все, что люди творили с ней безнаказанно столько лет». Подошел Марио. Плавя руками горсть снега и обмывая образовавшейся водой руки, спросил: – А кстати, кто-нибудь знает, почему они выходят из Зоны? Ведь раньше, еще до Судного дня, только там и были замечены? – Ясно почему, – хмыкнул Нерон, вновь направляясь к лесу. – Ноосфера нарушена, вот и лезут. – Что? Какая еще ноосфера? – не понял Ник. – Это такая оболочка планеты и околопланетного пространства, которая несет на себе печать разумной деятельности человека, след его разумности, – с умным видом пояснил Вовка, смерив собеседников таким взглядом, будто те были несмышлеными малышами. – Людей нет, ноосфера истощена, превращается потихоньку в некросферу. Вот они и лезут сюда. – Ноосфера, некросфера, – высунул голову из машины Изолента. – Опять свои бредни вещаешь? – Не бредни это! – Бредни! «След разумности»! Ишь, какие слова знает! Вон, погляди на след разумности, в снегу лежит. – Да ну тебя, алкаш! – Сам дурак! Изолента вылез из машины, поежился, попрыгал. Заметил дрова, схватил пару веток потолще и вновь спрятался в «уазике». Летевший против ветра ворон хрипло каркнул. «Тревога, поднятая птицей, живущей рядом с человеком, рождает тревогу и в душе человека», – подумал Каша, глядя на ворона. Птица была явно больна: часть оперения вылиняла, а черные бусинки глаз уже начали наливаться молочной белизной. «Не жилец», – понял старик. – Бреднями он мои слова называет! – обиделся Нерон. – Вон старик сейчас такого наговорил, что-то никто за бредни не принял. А мои слова – и сразу бредни. – Я правду сказал, – не сдержался Каша. – Ага, как же, – хмыкнул смуглый здоровяк и, не дожидаясь ответа, вновь ушел в лес. – Не держи на него зла, – посоветовал Марио, подойдя ближе к старику. – Вы мне не верите? – Почему? Я – верю. Это просто Нерон у нас такой подозрительный. Он к любым историям со скептицизмом относится. Так что не бери в голову. – Послушай, Ник. – Каша не знал, как начать этот непростой разговор, о котором думал последние пару часов. – Мне бы… вот если бы… – Мы не сможем тебе помочь, – тихо сказал Марио, сразу поняв, что хочет сказать старик. – Но там ведь в заложниках люди! – Даже если и так… Ты же сам сказал, что эти – как ты их называл? охотники? – ищут лекарство от болезни. Ведь это даже хорошо. Нам, конечно, оно не нужно, нас эта беда прошла стороной, но ведь остальным надо помочь. – А ты бы добровольно пошел к ним в лабораторию? Для опытов? – внезапно едко спросил старик, в упор глядя на Марио. – Согласился бы помочь остальным? Ведь ты же не болеешь. У тебя иммунитет. И у твоих друзей. Марио посмотрел на Кашу. Старик, как ни старался, не смог прочитать в его глазах никаких эмоций. Аркадий даже повторил свой вопрос: – Пошел бы добровольно под нож? Но и тогда взгляд парня остался безжизненным. – Нет, – наконец ответил Ник. – Не пошел бы. – Тогда чего говоришь и решаешь за всех? – старик разозлился. Ему хотелось упрекнуть парня в том, что он стоит здесь перед ним и не хочет помочь, словно бы иммунитет Марио и его друзей был чем-то плохим. Каша и сам сразу понял, что все претензии к Нику были какими-то детскими, и еще больше разозлился – от беспомощности. – Я ни за кого не решаю, – спокойно ответил Марио. – Только за себя. А если пытаешься других подговорить штурмовать неведомую базу неведомых охотников – вперед, я не против. Но парни не согласятся. Это уж поверь моему опыту. Каша и сам знал, что никто не согласится, – хватило того непродолжительного общения, чтобы понять, что среди новых знакомых помощников не найдется. Их все устраивало в этой новой жизни. Согласились подбросить до Мертвого города – и на том спасибо. – Ладно, – вздохнул старик. Злость быстро отступила, оставив в душе неловкость, пустоту, горечь. – Ты уж прости меня, что нагрубил. Сам понимаешь… – Нормально все, старик, не извиняйся. Если хочешь – поехали с нами? – Нет, – отрезал Каша. – Друзей не брошу. – Как знаешь. Тебе решать. – Полезайте в машину, – крикнул Нерон, выходя из леса с новой порцией дров. – Скоро двинем в путь. Да ветки прихватите, что у машины оставил. А то все за вас делай – и печку топи, и дрова носи, и машину рули, и перекус организуй. Кстати, о еде. Слышь, Автомат, – обратился он к Леве, – пожрать бы. – Сухарей не дам! – высунул тот нос из машины. – Не положено. – Эх, зря мы тебя завхозом сделали, – вздохнул здоровяк и повернулся к Марио. – Слышь, Ник, может, переизберем завхоза? Этот голодом держит всех, иуда! Помрем ведь! – Без еды можно месяц жить, – заметил Лева. – Какой еще месяц? Нет, ты слышал, Марио, что он там гутарит?! – Все правильно, Автомат, говоришь! – кивнул рыжему товарищу Ник. Сказал Нерону: – У нашего завхоза все по нормам. Если бы не он, давно бы запасы проели свои и сидели бы голодные. А так – какой-никакой, а обед всегда есть. – Да какой это обед? – вздохнул Нерон, потупив взор. – Четверть пайки – разве с этого наешься? А мне витамин нужен! Мне углевод необходим! – Ну все, хватит ныть! – не вытерпел Автомат. – Курятину будешь? – Да какая это к черту… ладно, буду, – вздохнул здоровяк, поглядывая на деревья, словно что-то там высматривая. – Жрать захочешь – и не такое будешь лопать! Автомат вышел из машины, размял затекшую шею. – Панталонник немецкий! – выругался Нерон, погрозив кулаком. – У меня польские корни. – Да мне все равно. Давай курятину! Слышишь – в животе уже все будоражится? – Ник? – повернулся Лева к командиру. – Стреляй, – дал добро тот. Парнишка достал из машины автомат, отошел в сторону, к деревьям. Каша недоуменно глянул на нового знакомого, спросил у Марио: – Куда это он? – За курятиной! – оскалился Нерон. – Сейчас поедим! – Но там… нет ведь куриц никаких. Только… На дереве сидела ворона, черная, с пепельно-серой головой, и с хозяйственной серьезностью смотрела на людей. «Они что, действительно…» – подумал Каша и оборвал сам себя, будто пришедшая догадка была чем-то кощунственно-запретным, о чем даже думать грешно. Лева не спеша поднял оружие, приложил приклад к плечу. Ворона пугливо вспорхнула. Стрелок поймал летящую птицу в прицел, дал небольшое упреждение, мягко нажал на спусковой крючок. Грохнуло. Ворона словно споткнулась и, кувыркаясь, свалилась в снег. – Вот тебе и курятина! – довольно проголосил Нерон, подбегая к мертвой птице. Поборов отвращение, Каша пошел следом. Ворона лежала на снегу, еще горячая, и от нее исходил завиток пара. – Вот и похлебка будет сегодня на обед! – обрадовался Нерон, поднимая за крыло птицу.