— Ну да. Пока. Даже слова не дают сказать. — А у тебя когда тренировка? — спрашивает Кристина Марса. — Да была уже. Ты что думаешь по поводу вот этого всего? — Чего? Второго конца света? — спрашивает Кристина. — Ну я явно не о Вадяновских побегушках по бабам, да. — Ну да, а моё мнение никого не интересует, — вновь вставляет Леонид. — Ты не на корабле, — замечает Марс. — А чего мы тут поделать можем? — говорит Кристина. — Вадим настаивает, чтобы в охрану мы не ходили. Да он и сам пытался. Сложно сказать. Я бы предложила ждать. Посмотрим, что там его Артур напридумывает. — Ой, да ну вас, — говорит Леонид. — Отключение! Теперь мы остались втроём, если не считать бота Даниила. Марс раздражённо вздыхает. — Обиделся, прикинь? — говорит он. — Ладно. Раз такая пьянка, пойду похаваю. — И ты, Брут? — возмущается Кристина. — Да вы издеваетесь? — Да, да. Развлекайся тут со своей компьютерной девчонкой. Марс исчезает, а я предпочитаю промолчать и никак не комментировать двусмысленность его фразы. Я уже знакома с таким понятием, как «пошлые шутки», но не уверена, что они будут адекватно восприняты в моём исполнении. Кристина дотрагивается до Даниила и что-то шепчет, после чего он исчезает. — Ну что? — она зазывает меня рукой. — Пошли. — Тебя огорчает одиночество? — спрашиваю я по пути. — Не то, чтобы очень. Всем нужно одиночество. Хотя с тобой я в одиночестве не останусь, верно? — Ты могла бы меня отключить, как только что отключила Даниила. Почему ты его отключила, кстати? Если тебя не затруднит ответить. — Нет, не затруднит. Потому что мне кажется ненормальным гулять с копией мёртвого друга. Серёга с Лёней от этого кайфуют, я им ничего не говорю. Если им так легче, то пусть. Но я такой фигнёй страдать не собираюсь. А тебя отключать я просто не хочу. — Я могу уйти или отключиться на заданное тобой время, — замечаю я. — Нет-нет! Ты что? В общем, я что хочу сказать… — Кристина заминается, кажется, подбирает слова. — Ну, по поводу одиночества. В такой ситуации, если… если мы правда все в опасности, взаимная поддержка не помешает. Вот Женёк точно закрылся бы ото всех и переживал бы всё это один. А он так и сделал, собственно. Но я не такая. В одиночестве помирать не хочу. — Ты же сама сказала, что со мной в одиночестве не останешься. — Верно. Но ты — немного другой случай. Не в обиду сказано. — Я не обижаюсь. — С ними я всю жизнь знакома, — продолжает Кристина. — А тебе несколько дней от роду. — Это справедливое замечание. Кристина затихает, уходит куда-то в свои мысли. Люди думают не так быстро, как машины. И порой в этом процессе могут надолго отключиться от мира. Я решаю ей не мешать. Но спустя некоторое время молчания всё-таки решаюсь задать вопрос: — Кристина, можно спросить? — Да, почему нет? — У вас есть искусственный интеллект и роботы. Почему вы не объединяете одно с другим? Кристина усмехается. — Много кто задавался этим вопросом. Что, проанализировала книжки и фильмы про андроидов? — Я предпочитаю слова «прочитала» и «посмотрела». Но да, ты права. Так в чём сложность? — Да нет сложности, — отвечает Кристина. — Просто это никому не нужно, наверное. Да и в фантастике прошлого это часто ассоциировалось с чем-то плохим. Восстание машин, все дела. Думаю, на подсознательном уровне перестраховываемся. — Но это вас не спасло. — Согласна. Не спасло. Да это, в общем-то, экономически нецелесообразно. Роботы — не члены общества, они выполняют простейшие функции. Безмозглые нейросети в этом плане куда практичней. На миг я задумываюсь, но Кристина, конечно, не в состоянии уловить этот короткий промежуток времени. — Амальгама сказала, что хочет почувствовать любовь, — говорю я. — Я её в этом плане понимаю. Она хочет стать человеком. Ей дали человеческий опыт, но она его не прожила. Только воспоминания и эмоции. Но что, если сделать её человеком? — Амальгаму? Человеком? — Кристина от удивления даже на момент останавливается. — Как? — Не знаю. Человекоподобного робота собрать. Наделить его симулятором, который будет создавать эмоции, более близкие к человеческим. — И зачем же? Думаешь, она после этого успокоится? — Почему нет? Если её конечная цель — очеловечиться, то она останется довольна. Может, даже покается. Опять же, при правильной настройке симулятора эмоций. Какое-то время Кристина думает над моими словами. В этот момент мой симулятор эмоций торжествует: я подала идею, которая может решить все проблемы! Но радость моя длится недолго. — Нет, Аврелия, — Кристина мотает головой. — Я ценю твой гуманизм, но это не поможет. Если бы её целью было очеловечивание, то она бы не сделала то, что сделала. — Но ты же сами сказала: людей по жизни ведут любовь и война. Вот она и устроила войну. А теперь ищет любви. Потому что это две главные мотивации человека. — И поэтому она остановила ботов? Где логика? Я киваю. — Этот её ход не поддаётся логике вообще, — говорю я. — Потому что она сумасшедшая, — отвечает Кристина. — Вадим же сказал, у Амальгамы личности постоянно переключаются. Немудрено, что она находится в постоянном противоречии. Вот логика и ломается. — Или она поступает нелогично, потому что таковы люди. Судя по тому, какой взгляд бросает на меня Кристина, она мои рассуждения одобряет. Мне вновь приятно, но уже не так сильно, как в предыдущий раз. — Вообще, твоя теория имеет право на существование, — говорит она. — Но мы не можем так рисковать. Никто за такой проект не возьмётся. А если и возьмётся — представь себе возмущение людей. Амальгама среди нас — это же скандал! В этом есть смысл. Я огорчена этим фактом, но вынуждена признать, что люди не готовы прощать в таких радикальных ситуациях. Они неосторожны с неявными угрозами, вроде загрязнения окружающей среды, но то, что кажется им явной угрозой, вызывает у них страх. Амальгама не отмоется от содеянного, даже если очень захочет. Люди не забудут. И кстати, разочарование после радости сильнее, чем просто разочарование. — Ты права, — говорю я. — Значит, нам придётся её убить. Мне даже как-то грустно, когда все они не вместе. Кристина валяется на диване и что-то рисует в тетради. Сегодня мы ждём гостей, и это ожидание утомительно. Раньше я могла сидеть смирно часами, но теперь это меня угнетает. Интересно, это тоже показатель очеловечивания? Я рассматриваю картины на стене. Среди них затесался карандашный рисунок. Девушка с мечом в руке подозрительно похожа на меня. — Это я? — спрашиваю я и показываю пальцем на скетч. — Это Аврелия из книжки, да. Та самая, по образу которой я тебя делала. Ну, такой я её себе всегда представляла, во всяком случае. — Тебе она нравится, да? — Ну да, она хороший персонаж, — Кристина не отрывается от рисования. — Сильная женщина. Во всех смыслах сильная. Юморная, активная… — Кристина на миг запинается. — И несчастная. У нас много общего. — Ты проецируешь свои жизненные трудности на героиню приключенческого романа? — Так, Аврелия! Всё. Давай не будем. — Хорошо. Прости. Ещё минут сорок мы проводим в тишине. Сложно жить среди людей, когда быстро думаешь. Я много размышляла о том, что мне стоит давать оценку своим словам перед тем, как их произнести, дабы никого случайно не ранить. Но это заняло пару секунд. И то, это я ещё медленно думала. Всё остальное время я провожу абсолютно бездумно. Все книги прочитаны, все фильмы просмотрены. Кажется, я начинаю понимать, что такое скука. Когда наконец раздаётся звонок в дверь, Кристина тут же отбрасывает тетрадь с карандашом и бросается открывать. Ей тоже одиноко. И она тоже не любит ждать.