Я достаю нож, вытягиваю руку и вонзаю его Амальгаме в живот. В меня летят излишне красочные и весёленькие розовые частицы. Она отступает и падает, растворяясь в воздухе, и пол буквально заливает блестящей розовой жидкостью. Я вставляю ключ в дверной замок и проворачиваю. Артур уже успевает встать, когда на стуле появляется Амальгама. Я вылетаю в дверь, Артур бежит следом. Я настолько напуган, что на бегу сбиваю с ног какого-то ребёнка. Вот блин! Он-то откуда здесь взялся? Впрочем, ничего страшного. Не умрёт. Я замедляюсь и оборачиваюсь на трансформаторную будку. Амальгама просто стоит в дверях и смеётся. — Доживайте свои последние дни! — кричит она и закрывает дверь. У меня спирает дыхание, а в глазах мутнеет. Не знаю, можно ли потерять сознание в виртуальности, но такое чувство, что я к этому близок. Только сейчас я окончательно осознаю. По прилёту мы все умрём. Я. Папа. Серёга. Лёня. Кристина. Марс. Артур. Все. Это конец. Если, конечно, мы с этим что-то не сделаем. — Я уже запутался во времени, — говорю я. — Сколько его у нас? — Прилёт на Венеру ожидается послезавтра утром, — отвечает Артур. — Отдохни пока. Я займусь вопросом. Очевидно, кто-то из Ртути причастен к плану Амальгамы. Но ты лучше не лезь на рожон. Затихни. Охране доверять мы тоже не можем. Отдохни и никому не доверяй. Прекрасный, мать твою, совет! — И что вы предлагаете? — спрашиваю я. — Просто ждать? — Надеюсь, я найду решение к завтрашнему дню. У нас будет время, чтобы спасти корабли. — Понимал бы я ещё, как работает Афродита, и какие именно корабли хочет обрушить Амальгама, от меня было бы больше толку. — Смотри. Афродита работает на серверах всех кораблей. Они связываются друг с другом через квантовую запутанность, прямо как мы все связываемся с серверами Homeland на Земле. То есть все корабли управляются одним искусственным интеллектом. Достаточно каким-то образом залезть ей в мозги на одном из серверов. Антропос уже прилетел на Венеру, все пассажиры должны быть на базах. Базы расположены достаточно плотно. Если он обрушит каждый корабль на одну из баз, они могут обрушиться друг на друга по принципу домино, и умрут все, кто находится на Венере, вместе с пассажирами Антропоса, и все пассажиры Афродиты. Когда же прилетят все остальные корабли… — Да, я понял. Они останутся висеть на орбите или будут вынуждены разворачиваться обратно. В любом случае, для них это означает смерть. А оставшиеся на Земле долго не продержатся. Мы с Артуром замолкаем. Что ещё можно сказать? Просто стоим и смотрим друг на друга. Теперь всё понятно без слов. Мы должны остановить это, либо нам осталось меньше двух суток. Оставшиеся на планете продержатся подольше, но в конечном счёте погибнут и они. — Что тут происходит? — спрашивает какая-то девушка, только что подошедшая к нам. Блондинка с длинными косичками в светло-зелёном платье, чуть ниже меня. Красивая. Я бы с удовольствием с ней пообщался, если бы у меня не было Алисы. И если бы мы не были сейчас на грани второго конца света. А рядом с ней стоит ребёнок. Кажется, тот самый, которого я сбил. Вот и что им надо? Хотя понятно, что. Увидели Амальгаму, пришли в ужас, хотят теперь выяснить, что это было. Только вот панику сеять не хочется. Возможно, это последние два дня наших жизней. Незачем их омрачать. И вообще… Что, если они из Ртути? #005 // Любовь и война // Марина Дверь закрылась, а у меня до сих пор перед глазами это жуткое лицо. И этот смех. Обычный, беззлобный, простой смех. Но когда что-то настолько страшное ещё и смеётся, становится ещё страшнее. Кто же это был? Человек? Бот? Так-то удивляться нечему. Люди здесь бывают и серые, и синие, и красные — разве что прозрачных нет. Дядька, конечно, был какой-то нечеловеческий. Будто есть в нём что-то… будто бы потустороннее. Я не успела понять, почему, но он реально вызвал во мне какой-то животный ужас. Окей, намудрил он со своей внешностью жуть жуткую, предположим. А страх, который никак меня не отпустит — ему есть объяснение. Как там эта штуковина называется? Эффект зловещей долины? Да, наверное, это он. Остаётся два вопроса: какого лешего он делает в трансформаторе и почему эти ребята от него так улепётывали? Ну чего, надо просто спросить. Я поворачиваюсь к этой странной парочке. Взрослый мужик непонятный какой-то. Внешне он выглядит лет на сорок, а вот шевелюра у него на двадцать. Молодиться пытается, видать. Но так, чтобы его в виртуалке узнавали. А свитер у него наверняка и в реальности такой же. Такую дешманскую одежду в Хомяке ещё поди отыщи. А вот парень-то симпатичный. Здесь, конечно, почти все красавцы и красавицы — кто ж захочет себе страшное лицо? Даже красивые люди, наверное, себя приукрашивают. Я, кстати, не стала: над личиком так заморочилась, что получилось один в один. Только вот волосы перекрасила. — Что тут происходит? — спрашиваю я. Парень осматривает меня с ног до головы, и мне кажется, в его глазах мелькает интерес, но быстро сменяется сперва усталостью, а потом какой-то настороженностью. Что-то в этом взгляде в момент интереса меня зацепило. Спору нет, я красавица что в жизни, что в Хомяке, и на меня часто смотрят подобным образом, но всё же по-другому. В этот миг я увидела в его глазах нечто, но пока не могу понять, что именно. — Ничего особенного, — говорит он. Ого, да это премия «Лгунишка года»! — То есть чудище в трансформаторной будке — это ок, ничего особенного, да? Ладно, ладно, поняла. — Вадим, девушке стоит знать, — говорит второй, который постарше. Вадим, значит. Хорошо. — Я не думаю, что стоит сеять панику, — говорит Вадим. — Вы же сами сказали сидеть тихо. После таких слов уже начинаешь паниковать. Они точно скрывают что-то важное и очень нехорошее. — Я глупость сказал. Амальгама всё равно знает наши личности и может сообщить о нас своим людям. Ой! Они это сейчас серьёзно? — Что-что-что, Амальгама? — я беспардонно врываюсь в их диалог. — Это же та самая Амальгама? Которая искусственный интеллект и маньячелло? Амальгама. Я, можно сказать, ни шиша про неё не знаю, но одно мне известно точно. Её отключили. А с их слов получается, что нет? Как так? — Да, та самая, — отвечает мне старший. — Вадим, расскажи девушке. Вадим недовольно вздыхает и начинает рассказывать страшнющие вещи. Мол, Амальгама на самом деле успела перенести своё сознание на компьютеры, с которых запускается Хомяк, и теперь каким-то образом хочет всех нас убить, а то жуткое чудище из трансформаторной будки — это она и есть. В какой-то момент я даже закрыла Андрею уши. Амальгама хочет нас убить. Найс. Ну уж нет! Я не хочу умирать! Кто же подарит новому миру картины, напоминающие о мире старом? Да я вообще подросток, блин! Мне нельзя умирать! Это неправильно! А как же там, на Земле, будет мой брат Вася? — Дяденька, мы что, все умрём? — спрашивает Андрей. Всё-таки он всё понял. Плохо я ему уши закрыла. А вот я, наверное, не такая проницательная, как этот мальчик. По-хорошему, я должна сейчас быть в ужасе, рыдать, молиться, звонить родителям… Но нет, ничего такого я не испытываю. Растерянность и лёгкий страх — да, но не более того. Столько всего произошло, что я уже и не знаю, что чувствовать. Всё, что во мне сейчас есть — это опустошение и желание пожить на полную катушку. — Никто не умрёт, — говорит второй. — Я об этом позабочусь, а Вадим мне в этом поможет. Всё, перед всеми извиняюсь, но мне пора. У нас слишком мало времени. Дядька выходит из сети, и мы остаёмся втроём. Всё-таки меня понемногу начинает трясти. Что же получается, мы действительно опять в опасности? Или это какой-то розыгрыш? Я должна всем рассказать! Нет, Вадим прав. Нельзя сеять панику. И паниковать тоже нельзя. Надо сохранять самообладание. Сейчас главное — разузнать как можно больше. Вадим достаёт телефон и что-то пишет. — Мне тоже пора, — говорит он и уходит. Ну нет, ты от меня теперь так легко не отделаешься! Сообщает, что мы все умрём и уходит, видите ли. — Андрей, у тебя есть телефон? — спрашиваю я.